И те убили галла, чтобы он их не выдал.
Правда, Германик, когда вернулся и узнал об этом, приказал провести расследование и о результатах доложить лично ему. Но затем у него, да и у всех, появились новые проблемы — мятеж, потом поход за Рен, так что о галльском командире скоро забыли. Тем более, что расследование было поручено именно Гнею Домицию, а уж он постарался, чтобы результаты оказались как можно более скромными.
Лишь земляки Риновиста, похоже, не оставили мысль посчитаться с его убийцей, и вот теперь один из них явился с какой-то информацией. Слава Богам, он хоть не попал прямо к Германику.
Агенобарб собрался с духом и принял надменный и недоверчивый вид; рыжая борода воинственно топорщилась.
— Ты хорошо понимаешь, что говоришь? — вопросил он грозно. — Как ты мог что-то узнать об этом, когда столько времени прошло? Наверное, ты просто хочешь подвести под трибунал какого-нибудь своего личного врага, оклеветав его. Но за ложное обвинение полагается суровое наказание. Ты помнишь об этом?
Молодой галл смело встретил его взгляд.
— Помню, — сказал он. — Прошу тебя, выслушай меня, а потом сделаешь выводы. Если мое обвинение беспочвенно, я готов понести любую ответственность.
— Ну, говори, — бросил Агенобарб, делая вид, что ему абсолютно неинтересно.
Но он с ужасом вслушивался в каждое произнесенное галлом слово.
— У меня тут недалеко живет родственник, — начал тот свой рассказ. — Когда моя когорта пришла сюда, я отправился его навестить, в ту деревню, что лежит за холмом. Мы посидели, выпили вина...
— Вина... — хмыкнул Агенобарб многозначительно. — Ну, теперь понятно. После хорошей дозы еще и не такое может привидеться.
— Я прошу меня выслушать, — твердо сказал галл. — Иначе мне придется снова обратиться к командующему.
— Ладно, ладно, — испугался Домиций. — Я пошутил.
— Так вот, мы посидели, поговорили. И разговор вдруг зашел о бедном Риновисте. Мы оба его хорошо знали. И мой родственник вдруг сказал мне, что видел убийцу в ту ночь. Он расставлял силки на зайцев в лесу и был свидетелем, как тот человек вонзил меч в нашего командира.
— А почему же он не сообщил сразу? Ведь была даже объявлена награда? — спросил Агенобарб. — Наверное, он это потом сочинил, когда узнал обо всем. Да и как можно было что-то увидеть в такой темноте? Я же и сам был там, не забывай, и знаю, о чем говорю?
— Мой свояк ночью видит, как филин, — с гордостью сказал галл. — И он поклялся мне нашими Богами, что хорошо разглядел и запомнил того человека.
— Так почему же он не пришел ко мне? — с вызовом спросил Агенобарб. — Я же вел расследование этого случая по приказу Германика.
— Он побоялся, — ответил галл. — Своим он рассказал, но старики посоветовали ему не наживать себе неприятностей. Ведь убитый был галлом, а убийца, возможно, римлянином. Они сказали ему: «Если ты еще раз увидишь того человека, то сообщи нам и мы подумаем, как поступить». И свояк согласился.
— Умные у вас старики, — со злостью произнес Агенобарб. — Но ты-то вот явился к Германику. Тебе что, больше всех надо?
— Дело не в этом, — мотнул головой галл. — Вчера свояк пришел ко мне сюда. И тут, в лагере, он опознал убийцу.
У Домиция перехватило дыхание.
— Кто это был? — хрипло спросил он. — Офицер?
— Почему ты так решил? — удивился галл. — Нет, скорее этот человек походил на слугу. Я не знаю, кто он.
«Каллон, — подумал Агенобарб. — Слава Богам, он видел Каллона, а не меня. Но... Ведь египтянин не станет меня покрывать, расскажет все. И суд Германика будет коротким. Даже Ливия тут не поможет. Надо что-то срочно предпринимать».
— А ты не видел этого человека? — с опасением спросил он.
— Нет, — покачал головой солдат. — Свояк хотел мне его показать, но больше он не попался нам на глаза. Однако он здесь, в лагере, и найти его будет несложно.
— Это уж не твоя забота, — буркнул Домиций. — Ладно, сделаем так... Как тебя зовут?
— Гортерикс.
— Хорошо, Гортерикс. Благодарю за бдительность. Но это дело тонкое, тут нельзя спешить. Я по-прежнему отвечаю за ход расследования и возьмусь за это сам. Где сейчас твой родственник?
— Ушел обратно в деревню. У него там много работы. Но он обещал, что опознает убийцу. Я уговорил его сделать это, хотя он и боялся.
— А ты, значит, смелый, — ухмыльнулся Агенобарб — Ладно, скажи ему, пусть пока сидит тихо. Я сам соберу сведения обо всех подозрительных людях, а тогда он сможет указать на него пальцем. И сам смотри — никому ни слова. Нельзя спугнуть убийцу.
Гортерикс кивнул. Он, правда, ожидал, что его информация будет воспринята по-другому, но — командиру виднее. Возможно, так и нужно. Придется подождать.
— Хорошо, возвращайся в свою когорту, — махнул рукой Агенобарб. — Я сообщу, когда понадобится твой свояк. Положись на меня — если преступник действительно в лагере и его вина будет доказана, он не избежит возмездия. Мы, римляне, уважаем закон.
Гортерикс молча отсалютовал и ушел. А Гней Домиций еще несколько минут стоял на месте, ожесточенно теребя свою огненно-рыжую бороду и напряженно о чем-то думая.
Глава XII
В поисках выхода
Вышедший из палатки командующего Публий Вителлий заметил Агенобарба и подошел к нему.
— Ну, как? — спросил он. — Действительно было что-то важное?
Домиций вздрогнул от неожиданности, но тут же взял себя в руки и пренебрежительно мотнул головой.
— Да нет, ерунда всякая. Что-то не поделили с земляками, я толком так и не понял.
— И с этим он лез к Германику? — удивился Вителлий. — Вот уж оригинально они понимают субординацию и дисциплину.
— Союзнички, — презрительно протянул Домиций. — Такие же варвары, в сущности, как и те, за рекой.
— Ну, не совсем. Наша культура все-таки оказала на них сильное влияние. Они еще не римляне, но уже и не дикари.
— А, все они одинаковые, — бросил Агенобарб и развернулся, собираясь уходить. — Ну что, все обговорили? — спросил он еще напоследок.
— Да, — кивнул Вителлий. — Люблю я воевать под началом Германика. Четко, красиво, без суеты и ненужного напряжения. Да не обидится на меня наш достойный цезарь Тиберий, но в его войсках было по-другому. Старик слишком круто перегибал палку.
— Не советовал бы я тебе в наше время критиковать цезаря, — буркнул Агенобарб и торопливо двинулся к своей палатке.
— Вот то-то и оно, — грустно сказал сам себе Вителлий. — Наши правители уже, похоже, при жизни становятся непогрешимыми Богами. А это ужасно скучно. Да и небезопасно.
И он направился по своим делам.
Домиций резкими шагами вошел в свой роскошный; шатер, быстро огляделся и увидел раба, который чистил ковер.
— Позови сюда Каллона, мигом, — рявкнул он. — И скажи там, пусть мне принесут вина. Побольше.
Перепуганный раб стрелой вылетел из палатки.
Агенобарб шлепнулся в высокое удобное кресло и вытянул ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Правда, Германик, когда вернулся и узнал об этом, приказал провести расследование и о результатах доложить лично ему. Но затем у него, да и у всех, появились новые проблемы — мятеж, потом поход за Рен, так что о галльском командире скоро забыли. Тем более, что расследование было поручено именно Гнею Домицию, а уж он постарался, чтобы результаты оказались как можно более скромными.
Лишь земляки Риновиста, похоже, не оставили мысль посчитаться с его убийцей, и вот теперь один из них явился с какой-то информацией. Слава Богам, он хоть не попал прямо к Германику.
Агенобарб собрался с духом и принял надменный и недоверчивый вид; рыжая борода воинственно топорщилась.
— Ты хорошо понимаешь, что говоришь? — вопросил он грозно. — Как ты мог что-то узнать об этом, когда столько времени прошло? Наверное, ты просто хочешь подвести под трибунал какого-нибудь своего личного врага, оклеветав его. Но за ложное обвинение полагается суровое наказание. Ты помнишь об этом?
Молодой галл смело встретил его взгляд.
— Помню, — сказал он. — Прошу тебя, выслушай меня, а потом сделаешь выводы. Если мое обвинение беспочвенно, я готов понести любую ответственность.
— Ну, говори, — бросил Агенобарб, делая вид, что ему абсолютно неинтересно.
Но он с ужасом вслушивался в каждое произнесенное галлом слово.
— У меня тут недалеко живет родственник, — начал тот свой рассказ. — Когда моя когорта пришла сюда, я отправился его навестить, в ту деревню, что лежит за холмом. Мы посидели, выпили вина...
— Вина... — хмыкнул Агенобарб многозначительно. — Ну, теперь понятно. После хорошей дозы еще и не такое может привидеться.
— Я прошу меня выслушать, — твердо сказал галл. — Иначе мне придется снова обратиться к командующему.
— Ладно, ладно, — испугался Домиций. — Я пошутил.
— Так вот, мы посидели, поговорили. И разговор вдруг зашел о бедном Риновисте. Мы оба его хорошо знали. И мой родственник вдруг сказал мне, что видел убийцу в ту ночь. Он расставлял силки на зайцев в лесу и был свидетелем, как тот человек вонзил меч в нашего командира.
— А почему же он не сообщил сразу? Ведь была даже объявлена награда? — спросил Агенобарб. — Наверное, он это потом сочинил, когда узнал обо всем. Да и как можно было что-то увидеть в такой темноте? Я же и сам был там, не забывай, и знаю, о чем говорю?
— Мой свояк ночью видит, как филин, — с гордостью сказал галл. — И он поклялся мне нашими Богами, что хорошо разглядел и запомнил того человека.
— Так почему же он не пришел ко мне? — с вызовом спросил Агенобарб. — Я же вел расследование этого случая по приказу Германика.
— Он побоялся, — ответил галл. — Своим он рассказал, но старики посоветовали ему не наживать себе неприятностей. Ведь убитый был галлом, а убийца, возможно, римлянином. Они сказали ему: «Если ты еще раз увидишь того человека, то сообщи нам и мы подумаем, как поступить». И свояк согласился.
— Умные у вас старики, — со злостью произнес Агенобарб. — Но ты-то вот явился к Германику. Тебе что, больше всех надо?
— Дело не в этом, — мотнул головой галл. — Вчера свояк пришел ко мне сюда. И тут, в лагере, он опознал убийцу.
У Домиция перехватило дыхание.
— Кто это был? — хрипло спросил он. — Офицер?
— Почему ты так решил? — удивился галл. — Нет, скорее этот человек походил на слугу. Я не знаю, кто он.
«Каллон, — подумал Агенобарб. — Слава Богам, он видел Каллона, а не меня. Но... Ведь египтянин не станет меня покрывать, расскажет все. И суд Германика будет коротким. Даже Ливия тут не поможет. Надо что-то срочно предпринимать».
— А ты не видел этого человека? — с опасением спросил он.
— Нет, — покачал головой солдат. — Свояк хотел мне его показать, но больше он не попался нам на глаза. Однако он здесь, в лагере, и найти его будет несложно.
— Это уж не твоя забота, — буркнул Домиций. — Ладно, сделаем так... Как тебя зовут?
— Гортерикс.
— Хорошо, Гортерикс. Благодарю за бдительность. Но это дело тонкое, тут нельзя спешить. Я по-прежнему отвечаю за ход расследования и возьмусь за это сам. Где сейчас твой родственник?
— Ушел обратно в деревню. У него там много работы. Но он обещал, что опознает убийцу. Я уговорил его сделать это, хотя он и боялся.
— А ты, значит, смелый, — ухмыльнулся Агенобарб — Ладно, скажи ему, пусть пока сидит тихо. Я сам соберу сведения обо всех подозрительных людях, а тогда он сможет указать на него пальцем. И сам смотри — никому ни слова. Нельзя спугнуть убийцу.
Гортерикс кивнул. Он, правда, ожидал, что его информация будет воспринята по-другому, но — командиру виднее. Возможно, так и нужно. Придется подождать.
— Хорошо, возвращайся в свою когорту, — махнул рукой Агенобарб. — Я сообщу, когда понадобится твой свояк. Положись на меня — если преступник действительно в лагере и его вина будет доказана, он не избежит возмездия. Мы, римляне, уважаем закон.
Гортерикс молча отсалютовал и ушел. А Гней Домиций еще несколько минут стоял на месте, ожесточенно теребя свою огненно-рыжую бороду и напряженно о чем-то думая.
Глава XII
В поисках выхода
Вышедший из палатки командующего Публий Вителлий заметил Агенобарба и подошел к нему.
— Ну, как? — спросил он. — Действительно было что-то важное?
Домиций вздрогнул от неожиданности, но тут же взял себя в руки и пренебрежительно мотнул головой.
— Да нет, ерунда всякая. Что-то не поделили с земляками, я толком так и не понял.
— И с этим он лез к Германику? — удивился Вителлий. — Вот уж оригинально они понимают субординацию и дисциплину.
— Союзнички, — презрительно протянул Домиций. — Такие же варвары, в сущности, как и те, за рекой.
— Ну, не совсем. Наша культура все-таки оказала на них сильное влияние. Они еще не римляне, но уже и не дикари.
— А, все они одинаковые, — бросил Агенобарб и развернулся, собираясь уходить. — Ну что, все обговорили? — спросил он еще напоследок.
— Да, — кивнул Вителлий. — Люблю я воевать под началом Германика. Четко, красиво, без суеты и ненужного напряжения. Да не обидится на меня наш достойный цезарь Тиберий, но в его войсках было по-другому. Старик слишком круто перегибал палку.
— Не советовал бы я тебе в наше время критиковать цезаря, — буркнул Агенобарб и торопливо двинулся к своей палатке.
— Вот то-то и оно, — грустно сказал сам себе Вителлий. — Наши правители уже, похоже, при жизни становятся непогрешимыми Богами. А это ужасно скучно. Да и небезопасно.
И он направился по своим делам.
Домиций резкими шагами вошел в свой роскошный; шатер, быстро огляделся и увидел раба, который чистил ковер.
— Позови сюда Каллона, мигом, — рявкнул он. — И скажи там, пусть мне принесут вина. Побольше.
Перепуганный раб стрелой вылетел из палатки.
Агенобарб шлепнулся в высокое удобное кресло и вытянул ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127