А интуиция очень редко его подводила,
Прошло уже где-то с полчаса, когда рабы наконец свернули в сторону и остановились возле большого каменного дома с освещенными окнами, из которого долетал приглушенный гул голосов.
Феликс узнал это здание — то был постоялый двор Гортензия Маррона, известного всей Субурре пройдохи и жулика. Пират был с ним знаком, но доверия к хитрому и скользкому трактирщику не испытывал.
Однако что же здесь понадобилось Никомеду? Корчма, которая называлась «Три циклопа», не относилась, правда, к разряду самых худших в Риме, но ведь и шкипер, судя по всему, преуспевал и мог бы найти себе место поприличнее, если уж ему так захотелось глотнуть винца на сон грядущий.
Феликс, укрывшись за углом, дождался пока грек выбрался из носилок, расплатился и скрылся за дверью дома, а тогда осторожно двинулся вслед за ним.
Заглянув в дверной проем, он увидел, как Никомед о чем-то разговаривает с Марроном. Через минуту хозяин подозвал своего слугу, что-то сказал ему и раб повел шкипера по лестнице на второй этаж, где — как Феликс знал — находились отдельные кабинеты.
Когда грек скрылся из вида, пират небрежным шагом вошел в зал и направился прямо к Маррону. Тот с искусственной улыбкой на широком красном потном лице поспешил навстречу гостю.
— Феликс! — воскликнул он, разводя руки для объятия, — Как я рад, что ты жив и свободен!
— А уж как я этому рад, достойный Гортензий, — улыбнулся пират. — Постой-ка, не кричи так громко. Я не хочу, чтобы меня тут заметили и начали от радости бить твою посуду.
Маррон сразу стал серьезным. Действительно, все клиенты уже пьяны — увидят Феликса и от избытка чувств нанесут ущерб заведению. Он с опаской завертел головой, проверяя, не распознал ли кто из посетителей ставшего сейчас, наверное, самым популярным в Риме человеком Феликса.
Но никто, казалось, не обратил на пирата внимания.
Тот подхватил хозяина под руку и увлек в угол комнаты, за грязную засаленную ширму.
— Послушай, приятель, — вкрадчиво сказал Феликс. — Только что к тебе подходил один парень, грек. О чем вы говорили?
— А тебе-то что? — подозрительно спросил Маррон. — Обычный клиент, вот и все.
— Не ври, Гортензий, — строго сказал пират. — Выкладывай правду, а то пожалеешь. Или ты хочешь, чтобы я сейчас пригласил сюда моих друзей погулять за твой счет, а?
— Да что ты? — испугался Гортензий. — Ладно, скажу, мне скрывать нечего. Этого типа наверху ждет еще один человек, какой-то иностранец. Он снял у меня комнату на вечер и приказал, когда придет некий Никомед из Халкедона, провести его к нему. Им, дескать, надо поболтать. Ну и на здоровье. Денежки он заплатил вперед, заказал вина и мяса, так что может теперь устраивать хоть любовное свидание, ха-ха-ха!
— Понятно, — протянул Феликс, задумчиво глядя себе под ноги. — Иностранец, говоришь?
— Ну да, откуда-то с Востока. Сириец, может, или египтянин. А тебе что, знаком этот маленький грек?
— Знаком, — медленно ответил Феликс. — Еще как знаком. Я, кажется, еще не совсем расплатился с ним за одно дельце.
Это было сказано таким тоном, что Гортензий испугался.
— Только без крови, — умоляюще попросил он. — Пожалуйста, Феликс. Своди свои счеты на улице. Мне тут ни к чему проблемы с вигилами.
— Не трусь, — улыбнулся пират. — Постараюсь не запятнать репутацию твоего благородного дома. Но ты мне скажи, те двое, они случайно сидят не в той комнате, где на стене нарисовано похищение Европы?
— В той, — кивнул, несколько смутившись, Гортензий.
Феликс довольно улыбнулся.
— Ну, тогда ты знаешь, чего я хочу. Проведи-ка меня в свою заветную каморку.
— Какую каморку? — сделал удивленные глаза Маррон.
— Да из которой ты подглядывал за мной, когда я в той комнате однажды задержался с девчонкой. Мне так и показалось, что у бедняги Юпитера, нарисованного на стене, вместо левого глаза дыра, а в ней что-то блестит. Это был ты сам или кто-то из твоих слуг?
Гортензий опустил голову.
— Я... Вот уж не думал, что ты меня заметишь. Но ты не обижайся, я вовсе не хотел подсматривать за вашими любовными играми. Просто проковырял эту дырку на всякий случай. У меня ведь тут разные люди бывают. Иногда полезно послушать, о чем они болтают.
— И капнуть вигилам?
— Да ты что? — обиделся Маррон. — Я таким не занимаюсь.
— Ладно, ладно. А слышно-то хоть там хорошо?
Хозяин пожал плечами.
— Нормально...
— Ну сейчас проверим. Веди, почтенный, поторапливайся.
Гортензий вздохнул, но послушно повернулся и начал взбираться вверх по лестнице. Феликс пружинистым шагом следовал за ним, правой рукой пощупывая рукоятку ножа, скрытого под плащом.
Они поднялись на второй этаж; хозяин показал Феликсу приложенный к губам палец и на цыпочках двинулся по темному коридору.
— Сюда... — шепнул он еле слышно.
Пират шел с максимальной осторожностью, чтобы не налететь на что-то и не поднять шум.
Наконец им удалось преодолеть коридор и Гортензий тихонько открыл дверь в конце его, которая вела в какую-то темную комнату.
— Иди туда, — прошептал он, наклонившись к самому уху Феликса. — Там сам увидишь. Только, ради Богов, осторожнее...
Пират успокаивающе хлопнул хозяина по спине, вытолкал из комнаты и медленно двинулся во мрак, вытянув вперед руки и аккуратно переставляя ноги.
Это помещение, скорее, напоминало какой-то потайной коридор, который тянулся вдоль всего дома. За стеной его размещались отдельные кабинеты — было их шесть или семь. И в каждый можно было заглянуть сквозь старательно просверленную в стене дырочку; к ней же следовало прикладывать ухо, желая что-то услышать из разговора.
Гортензий проделал солидную работу. Видимо, это вполне окупалось — он был не из тех, кто станет зря тратить силы и время.
«Доносит, сукин сын, вигилам, — подумал Феликс. — Вот почему ему так спокойно живется. Ну ладно, уж я предупрежу, кого надо, и не дай тебе Фортуна, почтеннейший, попасться с поличным. Вот тогда счастью твоему придет конец».
По пути пират заглядывал, соблюдая все меры предосторожности, в дырочки, проверяя, в какой из комнат находятся те люди, которые ему нужны. Но большинство кабинетов оказалось пустыми; лишь в одном на твердой кровати в углу потели мужчина и женщина. Гортензий не гнушался подрабатывать даже сводничеством.
Феликс продолжал бесшумно перемещаться по коридору и вот наконец нашел то, что искал.
В освещенной двумя светильниками небольшой комнате за дубовым столом сидели двое. Да, теперь уже никаких сомнений не оставалось — перед пиратом действительно находился шкипер Никомед. Немного постаревший, поседевший и осунувшийся, но все же это был он и никто другой.
Напротив него расположился высокий статный мужчина с гордо поднятой головой и благородным профилем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Прошло уже где-то с полчаса, когда рабы наконец свернули в сторону и остановились возле большого каменного дома с освещенными окнами, из которого долетал приглушенный гул голосов.
Феликс узнал это здание — то был постоялый двор Гортензия Маррона, известного всей Субурре пройдохи и жулика. Пират был с ним знаком, но доверия к хитрому и скользкому трактирщику не испытывал.
Однако что же здесь понадобилось Никомеду? Корчма, которая называлась «Три циклопа», не относилась, правда, к разряду самых худших в Риме, но ведь и шкипер, судя по всему, преуспевал и мог бы найти себе место поприличнее, если уж ему так захотелось глотнуть винца на сон грядущий.
Феликс, укрывшись за углом, дождался пока грек выбрался из носилок, расплатился и скрылся за дверью дома, а тогда осторожно двинулся вслед за ним.
Заглянув в дверной проем, он увидел, как Никомед о чем-то разговаривает с Марроном. Через минуту хозяин подозвал своего слугу, что-то сказал ему и раб повел шкипера по лестнице на второй этаж, где — как Феликс знал — находились отдельные кабинеты.
Когда грек скрылся из вида, пират небрежным шагом вошел в зал и направился прямо к Маррону. Тот с искусственной улыбкой на широком красном потном лице поспешил навстречу гостю.
— Феликс! — воскликнул он, разводя руки для объятия, — Как я рад, что ты жив и свободен!
— А уж как я этому рад, достойный Гортензий, — улыбнулся пират. — Постой-ка, не кричи так громко. Я не хочу, чтобы меня тут заметили и начали от радости бить твою посуду.
Маррон сразу стал серьезным. Действительно, все клиенты уже пьяны — увидят Феликса и от избытка чувств нанесут ущерб заведению. Он с опаской завертел головой, проверяя, не распознал ли кто из посетителей ставшего сейчас, наверное, самым популярным в Риме человеком Феликса.
Но никто, казалось, не обратил на пирата внимания.
Тот подхватил хозяина под руку и увлек в угол комнаты, за грязную засаленную ширму.
— Послушай, приятель, — вкрадчиво сказал Феликс. — Только что к тебе подходил один парень, грек. О чем вы говорили?
— А тебе-то что? — подозрительно спросил Маррон. — Обычный клиент, вот и все.
— Не ври, Гортензий, — строго сказал пират. — Выкладывай правду, а то пожалеешь. Или ты хочешь, чтобы я сейчас пригласил сюда моих друзей погулять за твой счет, а?
— Да что ты? — испугался Гортензий. — Ладно, скажу, мне скрывать нечего. Этого типа наверху ждет еще один человек, какой-то иностранец. Он снял у меня комнату на вечер и приказал, когда придет некий Никомед из Халкедона, провести его к нему. Им, дескать, надо поболтать. Ну и на здоровье. Денежки он заплатил вперед, заказал вина и мяса, так что может теперь устраивать хоть любовное свидание, ха-ха-ха!
— Понятно, — протянул Феликс, задумчиво глядя себе под ноги. — Иностранец, говоришь?
— Ну да, откуда-то с Востока. Сириец, может, или египтянин. А тебе что, знаком этот маленький грек?
— Знаком, — медленно ответил Феликс. — Еще как знаком. Я, кажется, еще не совсем расплатился с ним за одно дельце.
Это было сказано таким тоном, что Гортензий испугался.
— Только без крови, — умоляюще попросил он. — Пожалуйста, Феликс. Своди свои счеты на улице. Мне тут ни к чему проблемы с вигилами.
— Не трусь, — улыбнулся пират. — Постараюсь не запятнать репутацию твоего благородного дома. Но ты мне скажи, те двое, они случайно сидят не в той комнате, где на стене нарисовано похищение Европы?
— В той, — кивнул, несколько смутившись, Гортензий.
Феликс довольно улыбнулся.
— Ну, тогда ты знаешь, чего я хочу. Проведи-ка меня в свою заветную каморку.
— Какую каморку? — сделал удивленные глаза Маррон.
— Да из которой ты подглядывал за мной, когда я в той комнате однажды задержался с девчонкой. Мне так и показалось, что у бедняги Юпитера, нарисованного на стене, вместо левого глаза дыра, а в ней что-то блестит. Это был ты сам или кто-то из твоих слуг?
Гортензий опустил голову.
— Я... Вот уж не думал, что ты меня заметишь. Но ты не обижайся, я вовсе не хотел подсматривать за вашими любовными играми. Просто проковырял эту дырку на всякий случай. У меня ведь тут разные люди бывают. Иногда полезно послушать, о чем они болтают.
— И капнуть вигилам?
— Да ты что? — обиделся Маррон. — Я таким не занимаюсь.
— Ладно, ладно. А слышно-то хоть там хорошо?
Хозяин пожал плечами.
— Нормально...
— Ну сейчас проверим. Веди, почтенный, поторапливайся.
Гортензий вздохнул, но послушно повернулся и начал взбираться вверх по лестнице. Феликс пружинистым шагом следовал за ним, правой рукой пощупывая рукоятку ножа, скрытого под плащом.
Они поднялись на второй этаж; хозяин показал Феликсу приложенный к губам палец и на цыпочках двинулся по темному коридору.
— Сюда... — шепнул он еле слышно.
Пират шел с максимальной осторожностью, чтобы не налететь на что-то и не поднять шум.
Наконец им удалось преодолеть коридор и Гортензий тихонько открыл дверь в конце его, которая вела в какую-то темную комнату.
— Иди туда, — прошептал он, наклонившись к самому уху Феликса. — Там сам увидишь. Только, ради Богов, осторожнее...
Пират успокаивающе хлопнул хозяина по спине, вытолкал из комнаты и медленно двинулся во мрак, вытянув вперед руки и аккуратно переставляя ноги.
Это помещение, скорее, напоминало какой-то потайной коридор, который тянулся вдоль всего дома. За стеной его размещались отдельные кабинеты — было их шесть или семь. И в каждый можно было заглянуть сквозь старательно просверленную в стене дырочку; к ней же следовало прикладывать ухо, желая что-то услышать из разговора.
Гортензий проделал солидную работу. Видимо, это вполне окупалось — он был не из тех, кто станет зря тратить силы и время.
«Доносит, сукин сын, вигилам, — подумал Феликс. — Вот почему ему так спокойно живется. Ну ладно, уж я предупрежу, кого надо, и не дай тебе Фортуна, почтеннейший, попасться с поличным. Вот тогда счастью твоему придет конец».
По пути пират заглядывал, соблюдая все меры предосторожности, в дырочки, проверяя, в какой из комнат находятся те люди, которые ему нужны. Но большинство кабинетов оказалось пустыми; лишь в одном на твердой кровати в углу потели мужчина и женщина. Гортензий не гнушался подрабатывать даже сводничеством.
Феликс продолжал бесшумно перемещаться по коридору и вот наконец нашел то, что искал.
В освещенной двумя светильниками небольшой комнате за дубовым столом сидели двое. Да, теперь уже никаких сомнений не оставалось — перед пиратом действительно находился шкипер Никомед. Немного постаревший, поседевший и осунувшийся, но все же это был он и никто другой.
Напротив него расположился высокий статный мужчина с гордо поднятой головой и благородным профилем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127