Феликс отрешенно слушал вопли распорядителя. Ему было уже все равно. Какая разница — умереть от стрел или от трезубца? Что ж, по крайней мере, ему дают возможность зацепиться за жизнь.
Сабин сидел молча, он даже не взглянул на чек, который положил рядом с его рукой Друз.
Из ворот вышел Гермес. Выглядел он расслабленным и недовольным. Наверняка, гладиатор уже успел хлебнуть кубок-другой винца за победу и отнюдь не горел желанием снова начинать бой. Но — здесь командует распорядитель игр и никто, даже самый знаменитый боец, не смеет ему указывать, как поступить. Надо подчиняться.
— Какие ставки? — спросил Друз, оглядываясь.
— Да хватит уже, — махнул рукой Флакк. — Мне совершенно не везет сегодня. Давайте дождемся финала и пойдем ужинать.
Остальные тоже не выразили особого желания рисковать деньгами. Друз улыбнулся.
— Ну, как хотите. Действительно, пора уже сменить обстановку.
Тем временем распорядитель установил Феликса и Гермеса друг против друга и махнул рукой. Пропела одинокая труба — видно, у кого-то из музыкантов не выдержали нервы. Бой начался.
Фессалиец чувствовал себя совершенно спокойно. Он не раз уже шутя разделывался с настоящими профессионалами, а тут какой-то бандит с большой дороги. С ним не должно быть проблем.
Их и не было.
Феликс, вооруженный по-прежнему своим коротким самнитским мечом, не имел ни одного шанса. Ведь даже мирмиллоны и секуторы, традиционные противники ретиария в амфитеатре, очень часто проигрывали это единоборство, хотя располагали еще щитом, панцирем и шлемом. Так что в такой ситуации мог сделать неопытный дилетант?
Гермес с первого же броска опутал его ноги сетью, и Феликс полетел на песок. Трезубец свистнул возле его головы. Но бывший пират все же обладал недюжинной реакцией. Он сумел каким-то чудом уклониться и двинул мечом в массивное бедро ретиария. Брызнула кровь.
Трибуны восторженно завопили. Зрители тоже понимали, что сицилийцу не на что рассчитывать, и теперь подбадривали его, одобряя мужество обреченного и желая, чтобы бой продлился подольше.
Феликс освободился от сети и вскочил на ноги. Еще миг и его клинок вонзился бы в грудь слегка опешившего от такого поворота событий ретиария. Но тот недаром считался классным бойцом.
Ловко убрав корпус, Гермес ушел из-под удара и вновь завладел своей сетью. Но публика оставила этот подвиг без внимания, зато вовсю аплодировала Феликсу.
Окрыленный успехом сицилиец вновь бросился в атаку, но тут уж счастью его пришел конец. Гермес просто двинул его в висок рукояткой трезубца, одновременно ударом ноги выбив меч. Сеть ему уже не понадобилась. Феликс свалился на песок.
— Вот так, — сказал Друз. — Ну все, можно идти отдыхать. Сейчас этого добьют...
Но публике, видимо, Феликс понравился. Люди вставали с мест и оборачивались к цезарской ложе.
— Пощади! — слышались крики.
— Пусть живет!
— Мы хотим еще увидеть его на арене!
Друз колебался.
Сабин глубоко вздохнул и взглянул ему в глаза.
— Ты называл меня своим другом, достойный Друз, — глухо сказал он. — Выполни мою просьбу. Я прошу сохранить жизнь этому человеку.
— Что ты говоришь? — изумился сын цезаря. — Неужели он так тебе понравился? Мы же даже ставок не делали.
— Тут дело не в ставках, — упрямо произнес Сабин. — Сохрани ему жизнь и тогда действительно будешь иметь во мне преданного друга.
— Ну... — протянул Друз. — Не знаю... Это вроде не положено. Да что тебе до него за дело?
— Я тебе скажу, что ему за дело, — вмешалась вдруг Ливия. — Рука руку моет. Они же вместе участвовали в мятеже беглого раба. Дружки-бандиты. Я требую немедленно добить преступника.
Резкие слова бабки, однако, произвели на Друза совсем не то впечатление, которого она ожидала.
— Ну нельзя же быть такой жестокой, бабушка, — притворно улыбаясь, сказал он. — Пожалуй, я пощажу этого человека. Пусть народ славит не только мою щедрость, но и великодушие.
— Этот человек — государственный преступник, — заявила Ливия. — При аресте он заколол двоих моих агентов.
— Невелика потеря, — пренебрежительно махнул рукой Друз. — Других найдешь. Сейчас много желающих...
— Не дерзи бабушке, — сурово сказал Тиберий.
На несколько секунд установилось напряженное молчание. Сабин угрюмо смотрел в пол. Он понял, что спасти Феликса ему не удастся.
— Извини, трибун, — вздохнул Друз. — Рад бы тебе помочь, но не могу. Закон говорит, что таких преступников нельзя оставлять в живых. Хотя дрался он совсем неплохо и я бы с удовольствием поставил на него в следующий раз...
Ливия удовлетворенно вскинула голову и отвернулась, глядя на арену, где Гермес, приставив острие трезубца к горлу лежавшего на песке Феликса, ожидал приговора зрителей.
Тиберий вдруг оставил уже пустую чашу и выпрямился. Его холодные бледные глаза уперлись в Сабина.
— У меня есть к тебе предложение, трибун, — сказал он негромко и по обыкновению медленно.
Сабин поднял голову и встретил взгляд цезаря.
— Слушаю тебя принцепс, — произнес он.
— Твой любимец останется в живых, больше того, ему будет возвращена свобода, — продолжал Тиберий. — Но за это я потребую от тебя оказать мне одну услугу.
Наступила пауза.
Сабин пытался привести свои мозга в порядок и осмыслить сказанное цезарем; Тиберий молча смотрел на него, Друз и его приятели открыли рты от изумления, а императрица Ливия, сообразив, что сын хочет сделать ей очередную пакость, гневно раздувала ноздри.
— Я согласен, принцепс, — сказал наконец трибун. — Если только эта услуга не потребует от меня поступиться моей честью солдата и гражданина.
Тиберий чуть улыбнулся.
— Не потребует, — сказал он. — Это будет, собственно, услуга не мне, а Риму. И если ты сочтешь, что обстоятельства того требуют, то можешь в любой момент сойти со сцены. Это я говорю тебе при свидетелях.
— В таком случае, — сказал Сабин, — повторяю: я согласен.
— Отлично, — ответил Тиберий и посмотрел на Друза. — Сынок, соблаговоли распорядиться, чтобы этого человека на арене освободили.
— Ну ты даешь, папа, — с уважением сказал Друз. — Я буду рад выполнить просьбу моего друга Сабина.
— А римские законы для вас что, уже не писаны? — вдруг взорвалась Ливия, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться ногтями в лицо послушного сыночка.
Тиберий окинул его холодным взглядом.
— Теперь в Риме только один закон, — произнес он, отчетливо выговаривая каждое слово. — Воля цезаря.
Снова повисла тишина. Потом Друз смущенно кашлянул. Даже ему было не по себе от этой сцены.
Ливия вдруг резко поднялась с места и отрывистым шагом вышла из ложи. Все посмотрели ей вслед. Кроме Тиберия.
— Распорядись насчет того человека, сынок, — повторил цезарь и посмотрел на Сабина. — Так мы договорились, трибун?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127