Еще 19 марта шведское посольство получает новую ноту МИД с ответом, что Рауля Валленберга нет в СССР и что прежние ответы являются исчерпывающими и окончательными.
Во время визита премьер-министра Эрландера был передан ряд свидетельств немецких и других военнопленных, недвусмысленно указывающих на то, что Рауль Валленберг находился в Лубянской и Лефортовской тюрьмах, во всяком случае, в 1945-1947 гг. Встречаются также свидетельства, относящиеся к более позднему времени. Молотов пересылает материалы в Центральный Комитет и обещает в течение нескольких дней сообщить о предложениях Министерства иностранных дел (для принятия мер).
Новая версия о судьбе Рауля Валленберга подготавливается советской стороной
В новой докладной записке в Центральный Комитет от 2 апреля Молотов кратко описывает прежние советские официальные ответы Швеции. Сославшись на новые свидетельства, Молотов отмечает, что Эрландер и Хедлунд указали, что дело Валленберга является настолько раздражающим моментом в наших отношениях, что может отрицательно воздействовать на них.
«Эрландер настойчиво просил нас найти выход из создавшейся ситуации, с тем чтобы вопрос можно было закрыть». Какой-либо соответствующей формулировки в записи шведской стороны не найдено. Молотов указывает на это и предполагает типичным для него образом, что Эрландер имел в виду то обстоятельство, что семейство Валленбергов входит в число крупнейших шведских монополистов, имеет большое влияние в Швеции и таким образом дело Валленберга может быть использовано некоторыми кругами в Швеции в ущерб советско-шведским отношениям, особенно перед осенними выборами в риксдаг.
На этом фоне Центральному Комитету предлагается, чтобы Молотов до отъезда Эрландера передал Хедлунду, что СССР не может в настоящее время сообщить что-то новое помимо прежних ответов. Тем не менее соответствующим органам были даны указания тщательно изучить и проверить переданные свидетельства и сообщить о результатах шведскому правительству.
Это решение было принято и на Президиуме ЦК. Кроме того, дается поручение КГБ и Министерству внутренних дел в течение двух недель просмотреть материалы и предложить ответ. Формулировка о Рауле Валленберге появляется в совместном советско-шведском коммюнике по результатам визита. Коммюнике опубликовано, в частности, в «Правде», а это означает, что его могли прочитать и интернированные во всех лагерях и тюрьмах Советского Союза.
Пока идет эта работа, как можно здесь заметить попутно, в МИД приходит письмо от некоего Ширягина из Харьковской области. Вероятно, на написание письма этого человека подвигло опубликованное в «Правде» коммюнике по итогам визита премьер-министра Швеции.
Мы не знаем точно, что написано в письме Ширягина, поскольку оно не было найдено в архивах МИДа и КГБ. К сожалению, рабочая группа, несмотря на значительные усилия, не смогла отыскать следов Ширягина. Однако письмо, видимо, представляло определенный интерес, поскольку оно дало повод заведующему отделом МИДа ознакомить с ним КГБ. В письме в КГБ указывается, что письмо Ширягина содержит данные о шведском дипломате Рауле Валленберге, но предупреждается, что Ширягин в своем излишнем усердии помочь в поисках Рауля Валленберга может ознакомить с этими данными других людей, в том числе довести их до сведения шведской миссии. Поэтому предлагается, чтобы КГБ по своим каналам осторожно посоветовал Ширягину не рассказывать о том, что он знает, даже семье и знакомым.
16 апреля Молотов получает сообщение от заведующего отделом Грибанова, в котором тот ссылается на поручение выработать в течение двух недель предложения по ответу для передачи его в Швецию. Председатель КГБ Серов сообщает, что предложения разработаны в КГБ, и просит Молотова принять его в удобное для того время для личного доклада по этому вопросу.
Первый особый отдел Министерства внутренних дел также получает шведские свидетельские материалы для комментариев и в докладной записке придает важное значение свидетельствам Густава Рихтера, Карла Зупприана, Вилли Бергемана, Эрнста Валленштейна и Бернхарда Ренсингхоффа, поскольку представлялось, что они имели прямой контакт с Раулем Валленбергом на Лубянке или в Лефортово. Вместе с тем констатируется, что МВД не располагает никакими материалами относительно «исчезнувшего в Будапеште шведского дипломата Рауля Валленберга».
Каких-либо документальных следов этого доклада не найдено. Однако то, что это дело обсуждалось на таком высоком уровне двумя руководителями ведомств лично, указывает на деликатность истины и высокую степень секретности. Результаты переговоров выливаются в форму совместной докладной записки от 28 апреля с приложениями и концептуальными вариантами, которая была представлена в Центральный Комитет. В записке даются ссылки на многих из тех военнопленных, чьи свидетельства были приведены в переданном шведами материале, и констатируется, что эти данные «во многом» совпадают с фактическими обстоятельствами ареста Рауля Валленберга и его пребывания в тюрьме в СССР.
Учитывая важность урегулирования вопроса о Валленберге и в связи с тем, что шведы не перестанут его поднимать, Молотов и Серов считают удобным «информировать шведское правительство о судьбе Валленберга, но делать это не сразу», поскольку надо принять во внимание, что в сентябре проводятся выборы в риксдаг и с тактической точки зрения было бы удобнее затянуть дополнительные поиски по делу Валленберга, дав окончательный ответ через два или три месяца после выборов. План действий Серова и Молотова содержит следующие составные части.
В начале мая советскому послу в Стокгольме следует в устной форме обратиться к министру иностранных дел Ундену и попросить шведскую сторону предоставить материалы, а именно некоторые уточнения ряда свидетельств, дать фотографии Рауля Валленберга (!) и т.п. Расчет состоит в том, что шведы воспримут этот запрос как свидетельство того, что советские власти действительно занимаются тщательным изучением переданных материалов.
Затем, согласно докладной записке, через два месяца, т.е. в июле, можно было бы поручить послу в Стокгольме сказать шведам, что полученные материалы тщательно изучаются, проводится опрос лиц, которые могут быть как-то связаны с упомянутыми в этих материалах обстоятельствами, и о результатах новых поисков будет сообщено шведскому правительству. Предполагается, как указано выше, дать окончательный ответ по этим результатам через два-три месяца после выборов в риксдаг.
Предлагаемые устные ответы приводятся в приложениях к докладной записке; позднее они были одобрены Политбюро (точнее, Президиумом, как оно называлось в то время).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Во время визита премьер-министра Эрландера был передан ряд свидетельств немецких и других военнопленных, недвусмысленно указывающих на то, что Рауль Валленберг находился в Лубянской и Лефортовской тюрьмах, во всяком случае, в 1945-1947 гг. Встречаются также свидетельства, относящиеся к более позднему времени. Молотов пересылает материалы в Центральный Комитет и обещает в течение нескольких дней сообщить о предложениях Министерства иностранных дел (для принятия мер).
Новая версия о судьбе Рауля Валленберга подготавливается советской стороной
В новой докладной записке в Центральный Комитет от 2 апреля Молотов кратко описывает прежние советские официальные ответы Швеции. Сославшись на новые свидетельства, Молотов отмечает, что Эрландер и Хедлунд указали, что дело Валленберга является настолько раздражающим моментом в наших отношениях, что может отрицательно воздействовать на них.
«Эрландер настойчиво просил нас найти выход из создавшейся ситуации, с тем чтобы вопрос можно было закрыть». Какой-либо соответствующей формулировки в записи шведской стороны не найдено. Молотов указывает на это и предполагает типичным для него образом, что Эрландер имел в виду то обстоятельство, что семейство Валленбергов входит в число крупнейших шведских монополистов, имеет большое влияние в Швеции и таким образом дело Валленберга может быть использовано некоторыми кругами в Швеции в ущерб советско-шведским отношениям, особенно перед осенними выборами в риксдаг.
На этом фоне Центральному Комитету предлагается, чтобы Молотов до отъезда Эрландера передал Хедлунду, что СССР не может в настоящее время сообщить что-то новое помимо прежних ответов. Тем не менее соответствующим органам были даны указания тщательно изучить и проверить переданные свидетельства и сообщить о результатах шведскому правительству.
Это решение было принято и на Президиуме ЦК. Кроме того, дается поручение КГБ и Министерству внутренних дел в течение двух недель просмотреть материалы и предложить ответ. Формулировка о Рауле Валленберге появляется в совместном советско-шведском коммюнике по результатам визита. Коммюнике опубликовано, в частности, в «Правде», а это означает, что его могли прочитать и интернированные во всех лагерях и тюрьмах Советского Союза.
Пока идет эта работа, как можно здесь заметить попутно, в МИД приходит письмо от некоего Ширягина из Харьковской области. Вероятно, на написание письма этого человека подвигло опубликованное в «Правде» коммюнике по итогам визита премьер-министра Швеции.
Мы не знаем точно, что написано в письме Ширягина, поскольку оно не было найдено в архивах МИДа и КГБ. К сожалению, рабочая группа, несмотря на значительные усилия, не смогла отыскать следов Ширягина. Однако письмо, видимо, представляло определенный интерес, поскольку оно дало повод заведующему отделом МИДа ознакомить с ним КГБ. В письме в КГБ указывается, что письмо Ширягина содержит данные о шведском дипломате Рауле Валленберге, но предупреждается, что Ширягин в своем излишнем усердии помочь в поисках Рауля Валленберга может ознакомить с этими данными других людей, в том числе довести их до сведения шведской миссии. Поэтому предлагается, чтобы КГБ по своим каналам осторожно посоветовал Ширягину не рассказывать о том, что он знает, даже семье и знакомым.
16 апреля Молотов получает сообщение от заведующего отделом Грибанова, в котором тот ссылается на поручение выработать в течение двух недель предложения по ответу для передачи его в Швецию. Председатель КГБ Серов сообщает, что предложения разработаны в КГБ, и просит Молотова принять его в удобное для того время для личного доклада по этому вопросу.
Первый особый отдел Министерства внутренних дел также получает шведские свидетельские материалы для комментариев и в докладной записке придает важное значение свидетельствам Густава Рихтера, Карла Зупприана, Вилли Бергемана, Эрнста Валленштейна и Бернхарда Ренсингхоффа, поскольку представлялось, что они имели прямой контакт с Раулем Валленбергом на Лубянке или в Лефортово. Вместе с тем констатируется, что МВД не располагает никакими материалами относительно «исчезнувшего в Будапеште шведского дипломата Рауля Валленберга».
Каких-либо документальных следов этого доклада не найдено. Однако то, что это дело обсуждалось на таком высоком уровне двумя руководителями ведомств лично, указывает на деликатность истины и высокую степень секретности. Результаты переговоров выливаются в форму совместной докладной записки от 28 апреля с приложениями и концептуальными вариантами, которая была представлена в Центральный Комитет. В записке даются ссылки на многих из тех военнопленных, чьи свидетельства были приведены в переданном шведами материале, и констатируется, что эти данные «во многом» совпадают с фактическими обстоятельствами ареста Рауля Валленберга и его пребывания в тюрьме в СССР.
Учитывая важность урегулирования вопроса о Валленберге и в связи с тем, что шведы не перестанут его поднимать, Молотов и Серов считают удобным «информировать шведское правительство о судьбе Валленберга, но делать это не сразу», поскольку надо принять во внимание, что в сентябре проводятся выборы в риксдаг и с тактической точки зрения было бы удобнее затянуть дополнительные поиски по делу Валленберга, дав окончательный ответ через два или три месяца после выборов. План действий Серова и Молотова содержит следующие составные части.
В начале мая советскому послу в Стокгольме следует в устной форме обратиться к министру иностранных дел Ундену и попросить шведскую сторону предоставить материалы, а именно некоторые уточнения ряда свидетельств, дать фотографии Рауля Валленберга (!) и т.п. Расчет состоит в том, что шведы воспримут этот запрос как свидетельство того, что советские власти действительно занимаются тщательным изучением переданных материалов.
Затем, согласно докладной записке, через два месяца, т.е. в июле, можно было бы поручить послу в Стокгольме сказать шведам, что полученные материалы тщательно изучаются, проводится опрос лиц, которые могут быть как-то связаны с упомянутыми в этих материалах обстоятельствами, и о результатах новых поисков будет сообщено шведскому правительству. Предполагается, как указано выше, дать окончательный ответ по этим результатам через два-три месяца после выборов в риксдаг.
Предлагаемые устные ответы приводятся в приложениях к докладной записке; позднее они были одобрены Политбюро (точнее, Президиумом, как оно называлось в то время).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128