Скоро, однако, положение изменилось к худшему.
В интервалах между деловыми поездками по Европе Валленберг вел удобную и приятную холостяцкую жизнь. Его квартира находилась в модном стокгольмском районе Ларкстад, и он общался с множеством друзей и знакомых своего круга. Густав фон Платен (впоследствии ставший редактором ежедневной газеты «Свенска дагбладет») так вспоминает те дни: «Он был очень гостеприимным хозяином, имевшим сказочный винный погреб. Особенно хороши были унаследованные от деда запасы замечательного кларета, частично передержанного и потому подлежавшего немедленному употреблению. Некоторые бутылки были просто фантастическими».
Фон Платен вспоминает, что Валленберг «не относился к гусарскому типу, он был, скорее, мечтателем»; так же отзывались о нем другие, кто его тогда знал. Нина Лагергрен подтверждает это: «Я бы сказала, что он определенно не принадлежал к типу мужчин с квадратной челюстью и на героя не походил. Ему не нравились соревновательные или командные виды спорта, хотя он всегда старался поддерживать хорошую физическую форму. Армейская дисциплина его тоже не привлекала, хотя в гражданской гвардии (шведской армии резервистов) его считали образцовым офицером. Рауль был склонен к иронии и самоиронии, за которыми обычно скрывал свои истинные чувства».
Придерживаясь общегуманистических и либеральных воззрений, Валленберг, как и большинство молодых людей его круга, к числу радикалов не относился. У него не возникало желания свергать существующий в Швеции общественный строй, хотя в чем-то улучшить его он бы не возражал. Мальчиком он пел в церковном хоре, но истово верующим никогда не был. «В формальном смысле, — свидетельствовала Нина, — он не исповедовал никакой религии, хотя в более широком, я бы сказала, он был глубоко верующий человек».
Совершенно очевидно, что Валленбергу его работа не нравилась, хотя выполнял он свои обязанности безупречно. Помимо всего прочего, его ужасали порядки в оккупированной нацистами Европе (хотя самое худшее к тому времени еще не открылось) и мучило сознание, что как гражданин нейтрального государства он ничего с этим поделать не мог. Правда, он участвовал в работе организации, занимавшейся вопросами занятости беженцев из Дании, Норвегии и Финляндии, которые находили тогда убежище в Швеции.
Некоторые из наиболее проницательных друзей и знакомых Валленберга замечали его недовольство и разочарование. Один из них, экономист по профессии, Бертиль аф Клеркер считал, что «иногда Рауль находился в депрессии. Складывалось впечатление, что ему хотелось сделать свою жизнь более осмысленной». Временами Валленберг открывался той или иной девушке, которые мотыльками влетали в его жизнь и с такой же легкостью вылетали.
Вивека Линдфурш, позже ставшая актрисой театра и кино и даже добившаяся некоторого международного признания, вспоминает один вечер, когда после танцев он пригласил ее в свой кабинет. «Он заговорил о евреях, о Германии, об ужасах, которые, наверное, там видел. Я очень хорошо помню, как он стоял в старомодном и элегантном кабинете и как страстно об этом говорил. Я была тогда очень молода, и он меня напугал — как горячностью своей речи, так и ее предметом. Помню, я тогда подумала: «Он говорит мне обо всех этих вещах, чтобы я прониклась к нему симпатией и оказалась в его объятиях». Ужасно, но именно так я тогда и думала. Я, в общем, не поверила ничему из того, о чем он рассказывал, — может, потому, что не хотела верить. Это очень по-шведски — если ситуация становится мучительно напряженной, мы выталкиваем ее из своего сознания. Когда я его вспоминаю, у меня иногда возникает видение: мы с ним танцуем, и я признаюсь ему, какой глупой была в тот вечер».
ГЛАВА 3
Один вечер той мрачной военной зимы 1942 года Рауль Валленберг провел в обществе своей сводной сестры Нины на частном кинопросмотре, устроенном британским посольством в Стокгольме. Показывали фильм «Первоцвет Смит», новую экранизацию классического романа баронессы Орци «Алый Первоцвет». Звезда британского экрана Лесли Ховард играл в картине роль с виду избалованного и рассеянного университетского профессора, которому тем не менее удавалось перехитрить нацистов и освободить из их когтей десятки жертв.
Валленберг, по-видимому, мысленно хорошо представлял себя в роли спокойного, дымящего трубкой профессора Смита, которого играл Ховард, — кстати, Рауль и внешне походил на него. «По дороге домой он сказал мне, что мог бы заняться чем-нибудь в этом роде», — вспоминала потом Нина Лагергрен. Как ни удивительно, но обстоятельства скоро сложились так, что шанс сыграть подобную роль Валленберг получил.
Эта возможность представилась ему весной 1944 года, после того, как лидеры антигитлеровской коалиции не могли более игнорировать сообщений о том, что на самом деле означало гитлеровское «окончательное решение» и какая судьба ожидала 750 000 венгерских евреев, если не будет предпринято ничего, что бы нацистов остановило. Первые достоверные сведения о происходящем в Освенциме, самом большом лагере смерти, поступили на Запад от двух евреев, которым удалось оттуда бежать. В ближайшие вслед за этим недели на регента Венгрии Хорти обрушился град многочисленных призывов и предостережений: они исходили, среди многих других, от папы Пия XII, от короля Швеции Карла Густава V, от президента США Франклина Д. Рузвельта, госсекретаря США Корделла Хэлла и президента Международного Красного Креста Карла Буркхардта. Призывы были обращены к аристократическому чувству чести Хорти и его морали христианина, в то время как предостережения угрожали возмездием, которое постигнет его немедленно или после войны, если он позволит нацистам применить их «окончательное решение» к венгерским евреям или же будет ему потворствовать.
Ранее в том же году президент Рузвельт несколько запоздало, но все же учредил президентским указом Управление по делам военных беженцев (УВБ), имеющее своей целью спасение евреев и других потенциальных жертв нацистских преследований. После частичной оккупации Венгрии нацистами 19 марта 1944 года Венгрия стала приоритетным полем деятельности управления. Доклад УВБ, опубликованный после войны, показывает, как его служащие подходили к своей задаче. «Исходя из предположения, что присутствие иностранцев в официальном или неофициальном качестве будет оказывать на власти страны сдерживающее воздействие, в конце марта 1944 года управление обратилось в Международный Красный Крест (МКК) с предложением учредить в Венгрии полномочное представительство этой организации, которое защищало бы интересы преследуемых групп населения».
Как далее сообщается в докладе, МКК отверг это предложение «как несовместимое с традиционными функциями организации».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128