Сведения об этом, сообщенные с тем же желанием помочь следствию, которое проявляли до этого военнопленные, исходили, в частности, от швейцарского гражданина по имени Бруггер, проведшего в советских тюрьмах около десяти лет. Бруггер рассказал шведским следователям, что он разговаривал с Валленбергом при помощи тюремного кода, перестукиваясь с ним через стенку, разделявшую их камеры в госпитальном блоке 2-го корпуса Владимирской тюрьмы, в конце июля и в начале августа 1948 года. Швед представился ему как: «Валленберг, первый секретарь, шведская миссия, Будапешт, арестован в 1945 году». Валленберг просил Бруггера, если он когда-нибудь выйдет на свободу, пойти в любое шведское посольство или консульство и сообщить о состоявшемся с ним контакте. Другой человек, австриец, чье имя следователи, якобы из-за возможных в отношении его репрессий , раскрыть отказались, совершенно независимо от Бруггера утверждал, что в конце января или начале февраля 1955 года его поместили на одну ночь в камеру 2-го корпуса Владимирской тюрьмы, где уже сидел Валленберг. Валленберг рассказал ему, что он провел несколько лет в одиночном заключении, и просил австрийца, если тот будет выпущен на свободу, сообщить в любое шведское посольство об их встрече. «Если вы забудете мое имя, скажите им о шведе из Будапешта, и они поймут, кого вы имеете в виду». Когда начальник политчасти тюрьмы, зайдя утром в камеру, обнаружил в ней, кроме Валленберга, еще одно лицо, он немедленно приказал австрийца из нее перевести. Впоследствии, продолжал свои показания австриец, его предупреждали, чтобы он не говорил другим заключенным, что видел Валленберга, если он не хочет провести в тюрьме всю оставшуюся жизнь. Немец по имени Мулле, которого посадили во Владимирскую тюрьму в 1956 году, рассказал шведам, что встретил там грузина по имени Симон Гогиберидзе, который сидел во Владимире с 1945 года и, следовательно, считался знатоком всего, что там происходило; в частности, он знал обо всех видных сидевших в этой тюрьме заключенных. По его утверждению, Валленберг пробыл в одиночном заключении несколько лет. Гогиберидзе не мог сказать, содержался ли Валленберг в больничном блоке из-за плохого здоровья или для большей изоляции. Он рассказывал Мулле, что после визита в Советский Союз шведского премьер-министра в 1956 году офицер, заведовавший в тюрьме политчастью, заявил в связи с этим: «Искать Валленберга им придется долго». Подобную же информацию о Валленберге от того же самого заключенного, грузина Гогиберидзе, получил еще один немецкий военнопленный по имени Реекампф, сообщивший ее следователям совершенно независимо от других. И Мулле, и Реекампф, и другие бывшие заключенные из Владимирской тюрьмы отзывались о Гогиберидзе как о человеке надежном и честном. Показания заключенных вызвали новый поток представлений и меморандумов МИДа Швеции. Первая нота, от 9 февраля 1959 года, «призывает Советское правительство провести срочное расследование того, содержался ли Валленберг во Владимирской тюрьме или нет». В ответе, датируемом 6 марта того же года, русские «имеют честь констатировать», что новое расследование, предпринятое в связи с последним шведским запросом, показало, что указанная в ноте информация «не подтвердилась».
27 июня посол Родионов, возглавлявший тогда скандинавский отдел МИДа СССР, вызвал к себе посла Швеции Сульмана и пожаловался ему на «отдельные заметки» в шведской прессе, сообщавшие о том, что Валленберга видели живым в русских тюрьмах после 1947 года. Эта информация, как утверждал Родионов, была «вся придумана», после чего он добавил: «Министерство иностранных дел требует, чтобы все сказанное мной было передано матери г-на Рауля Валленберга г-же фон Дардель, которая обратилась к Председателю Совета министров Хрущеву с запросом относительно судьбы ее сына. В то же время Советский Союз надеется, что Швеция… займет позицию, которая исключила бы в будущем использование этого вопроса в целях отравления советско-шведских отношений».
Однако в это время шведов подобные, лишь слегка завуалированные угрозы более не пугали. 18 июля в заявленном ими письменном меморандуме они отвергли предположение, будто их действия основывались на сфабрикованных или непроверенных газетных статьях; напротив, они исходили из первоисточника, т.е. из свидетельских показаний, данных бывшими заключенными тюрьмы во Владимире. «Естественно, — заявлялось в меморандуме, — Министерство иностранных дел придает большое значение столь подробным свидетельским показаниям. В то же время министерство не считает, что они сделаны с очевидным намерением распространения заведомо ложных сведений. Вряд ли можно их приписать также ошибкам в именах или дефектам памяти».
Что же касается предупреждения Советского Союза, что Швеция своими действиями может надолго отравить ее нынешние отношения с Советским Союзом, следует разъяснить, что действия эти мотивированы только одним — пролить свет на судьбу Валленберга. «Установление истины, если оно произойдет, устранит серьезный раздражитель, препятствующий развитию отношений между нашими странами». В начале 1960 года шведское правительство вновь привлекло к рассмотрению дела Валленберга двух судей Верховного суда — Рагнара Юлленсвэрда и Пера Сатессона. 25 апреля, проанализировав все поступившие к тому времени показания, судьи представили совместный доклад, в котором утверждалось, что они удовлетворены «качеством протоколов, которые составлены с большой тщательностью и не дают повода для предположений, будто показания свидетелей сделаны под влиянием наводящих вопросов или в обстоятельствах, которые могли бы повлиять на их содержание. Заявления свидетелей содержат большое количество сведений, истинность которых была проверена и которые не противоречат, а дополняют друг друга… Согласно нашему мнению, настоящее расследование позволяет, в соответствии со шведским законом (хотя результаты расследования все же не могут считаться полностью доказанными), с высокой степенью достоверности допустить, что Валленберг был жив, по крайней мере, в начале 1950-х годов, будучи тогда заключен во Владимирскую тюрьму».
ГЛАВА 15
Следующее звено в цепи открытий явилось самым сенсационным из всех до того времени сделанных, хотя оно станет достоянием общественности Швеции — казалось, единственной страны в мире, граждан которой судьба Валленберга еще волновала, — только через четыре с половиной года.
В январе 1961 года профессор Нанна Сварц, известный специалист из Каролинской больницы , отправилась в Москву, как и много раз до этого, на научную медицинскую конференцию. На конференции она встречалась с несколькими видными советскими коллегами, в том числе с профессором Александром Мясниковым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128