..
- Но откуда она взялась?
- С Земли-альфа. Колба была упакована в одном из ящиков.
- Как же ты смог догадаться о ее назначении?
- Случайно. Просто экспериментировал. Что это такое, понял потом,
когда стал сопоставлять симптомы своей болезни с этим. - Гур указал на
полки.
Он явно что-то недоговаривал.
- Но ее состав, формула? Природа действия? Альфазин исчезает из обыч-
ного сосуда и моментально всасывается в кровь...
- Какое-то неизвестное нам вещество.
- Однако его должны были знать на Земле-альфа.
- Возможно. Никаких сведений на этот счет. Гур наверняка хитрил. Он
был химиком и слишком любопытным, чтобы не докопаться до сути. Чего он
боится? Я почти покойница.
- Эта колба здесь?
- Альфазин кончился, - сказал Гур, - ты слишком много хлебнула. Я да-
же не смог продержаться в цирке до конца сезона. Там отлично платят, но
их интересовали лишь сеансы гипноза. И не только их. - Гур насмешливо
скосил на меня глаза. - Что ты еще хочешь знать?
- Чем они отличались от нас?
- Способностью чувствовать.
- Что ты имеешь в виду?
- Во всяком случае, не те пять чувств и инстинкты, вроде самосохране-
ния, которыми обладают и животные. Я говорю о чувствах друг к другу.
Можно назвать это совестью, общественным самосознанием - как угодно...
Наш рай убил человека, позволил ему убежать в себя.
- Не понимаю...
- Они умели мечтать и жалеть, любить и ненавидеть. Непонятные слова,
да? Они совсем иначе воспринимали мир и себя в мире. Гораздо обострен-
нее, глубже, полнее. Тот человек знал и страдания - пусть! Но это зас-
тавляло искать выход, бороться, переделывать мир. У них было искусство.
- А разве у нас...
- У нас искусность. Искусные маляры, танцоры и джазисты, которые хо-
тят выразить только то, что умеют раскрашивать холст и стены, отплясы-
вать лучше всех "чангу" и барабанить по клавишам. Они развлекают толпу и
получают за это чеки. У равнодушных не может быть искусства. Человечест-
во остановилось в развитии. Оно ничего не хочет и никуда не стремится. В
науке осталась лишь горстка любознательных, которые удовлетворяют свое
личное любопытство и плюют на человечество. Любопытство кошки, гоняющей-
ся за собственным хвостом. Земля спокойных, земля живых мертвецов.
Впервые, в жизни я ощущала себя безнадежной тупицей. Предположить,
что Гур попросту помешался на Земле-альфа и его странные утверждения не
стоит воспринимать всерьез, было бы легче легкого. И все-таки и "болезнь
Гура", и его власть над Ритой, и загадочное решение Риты умереть, и две-
ри, которые открывались непонятно как, и тайник - все это было реаль-
ностью и требовало объяснений. Но мое время кончилось.
Я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Поспать бы! То ли дала
себя знать усталость, то ли начало действовать средство Гура, но я сов-
сем отключилась и даже не сообразила, где я, когда в мое плечо впились
пальцы Гура.
- Не поняла? Не веришь? Николь...
Судя по часам, я уже давно находилась на том свете. Но Гур с его
птичьими когтями никак не походил на ангела.
- Не поняла? Хочешь понять?
Я хотела только спать. Я будто скользила по наклонной плоскости ку-
да-то в небытие, и если это была смерть, то я желала ее. Но меня удержи-
вали пальцы Гура.
- Хочешь понять? Ты останешься здесь. Тайник в твоем распоряжении.
Если хочешь понять... Я дал тебе подкрашенную воду... Я сам... я сам
этого хочу. Чтобы ты поняла. Чтобы был кто-то еще. Я больше не могу...
Его пальцы разжались, и я тут же полетела в бездну. Моя последняя
мысль все-таки была о смерти - я уже забыла, как засыпают в двадцать лет
после сильной усталости.
Примыкающая к тайнику комнатушка, похожая на дно колодца, теперь была
домом. Только самое необходимое - крошечная ванная, допотопный немой ро-
бот, кое-что из гардероба и косметики, доставленное Гуром из города по
моему заказу, столик, кресло и тахта. С утра до вечера я валялась на
ней, обложенная книгами и словарями, и пыталась разобраться в странных
историях, где люди говорили друг другу таинственные слова, похожие на
молитву, убивали себя и других, сражались с ветряными мельницами, разыг-
рывали длинные нелепые спектакли вокруг самых элементарных желаний. Осо-
бенно связанных с женщиной.
Я воспринимала только их музыку. Ее можно было просто слушать, не до-
капываясь до логики и здравого смысла. Беспокойство, которое она вызыва-
ла, не навязывалось извне, а было внутри меня, пока еще не понятное, но
крайне занятное. Я слушала себя,
Мне никто не мешал. Лишь иногда за дверью слышался раздирающий душу
скрип (это вычитанное "раздирающий душу" мне понравилось), и появлялся
мой робот, чтобы накормить меня, подобрать с пола книги и, унося полную
пепельницу окурков, удалиться с "раздирающим душу" скрипом.
Среди ночи я сквозь сон слышала шаги Гура. Вниз по лестнице и дальше
по подземному коридору. Куда и зачем он ходил, я не знала. Выходить в
коридор мне было строжайше запрещено, и Раздирающий Душу бдительно сле-
дил, чтобы я не нарушила этого запрета. Шаги Гура звучали чуть слышно,
но почему-то каждый раз будили меня. Лишь потом я сообразила, что бес-
сознательно ждала их в полусне.
Под утро он возвращался. Попасть в тайник можно было только через мою
комнату.
Делая вид, что сплю, я наблюдала, как он крадется во тьме мимо моей
тахты. Он прекрасно ориентировался в темноте, скользил меж стульев, ко-
торые я нарочно расставляла на его пути, с бесшумной грацией кошки. Как
и в тот вечер, когда был Эрлом Стоуном. Почему он переменил имя и про-
фессию? Что сейчас составляло его жизнь, помимо легальной внешней сторо-
ны? Эти вопросы занимали меня ничуть не меньше Земли-альфа. Меня интере-
совал Гур, а еще больще - мой интерес к Гуру.
Я знала, что Рита была его девушкой, но ко мне он ни разу не прибли-
зился. Я тоже не делала никаких попыток к сближению, а, напротив, каждый
раз, когда он пробирался к тайнику мимо моей постели, инстинктивно нас-
тораживалась, словно мне грозила опасность.
Тем более непонятно, потому что меня к нему тянуло. И не только как к
источнику информации. Когда Гур был в библиотеке, я уже не могла спать,
иногда не выдерживала и, наскоро одевшись, шла туда. Гур сидел на старом
диване с книгой или в наушниках, закрыв глаза. Лицо его казалось пепель-
но-серым, а тени у глаз - голубоватыми, то ли следы грима, то ли уста-
лости. Углы рта, руки находились в блаженно-расслабленном состоянии по-
коя, только сомкнутые веки, обычно неподвижные, мелко дрожали, будто ве-
тер гнал рябь по воде.
Я осторожно садилась рядом и тоже надевала наушники. Пленка была ста-
рая, с дефектами, музыка то гремела, то совсем удалялась, и я слушала то
ли Ингрид Кейн, то ли Риту, то ли Николь, которая сидела сейчас рядом с
Гуром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
- Но откуда она взялась?
- С Земли-альфа. Колба была упакована в одном из ящиков.
- Как же ты смог догадаться о ее назначении?
- Случайно. Просто экспериментировал. Что это такое, понял потом,
когда стал сопоставлять симптомы своей болезни с этим. - Гур указал на
полки.
Он явно что-то недоговаривал.
- Но ее состав, формула? Природа действия? Альфазин исчезает из обыч-
ного сосуда и моментально всасывается в кровь...
- Какое-то неизвестное нам вещество.
- Однако его должны были знать на Земле-альфа.
- Возможно. Никаких сведений на этот счет. Гур наверняка хитрил. Он
был химиком и слишком любопытным, чтобы не докопаться до сути. Чего он
боится? Я почти покойница.
- Эта колба здесь?
- Альфазин кончился, - сказал Гур, - ты слишком много хлебнула. Я да-
же не смог продержаться в цирке до конца сезона. Там отлично платят, но
их интересовали лишь сеансы гипноза. И не только их. - Гур насмешливо
скосил на меня глаза. - Что ты еще хочешь знать?
- Чем они отличались от нас?
- Способностью чувствовать.
- Что ты имеешь в виду?
- Во всяком случае, не те пять чувств и инстинкты, вроде самосохране-
ния, которыми обладают и животные. Я говорю о чувствах друг к другу.
Можно назвать это совестью, общественным самосознанием - как угодно...
Наш рай убил человека, позволил ему убежать в себя.
- Не понимаю...
- Они умели мечтать и жалеть, любить и ненавидеть. Непонятные слова,
да? Они совсем иначе воспринимали мир и себя в мире. Гораздо обострен-
нее, глубже, полнее. Тот человек знал и страдания - пусть! Но это зас-
тавляло искать выход, бороться, переделывать мир. У них было искусство.
- А разве у нас...
- У нас искусность. Искусные маляры, танцоры и джазисты, которые хо-
тят выразить только то, что умеют раскрашивать холст и стены, отплясы-
вать лучше всех "чангу" и барабанить по клавишам. Они развлекают толпу и
получают за это чеки. У равнодушных не может быть искусства. Человечест-
во остановилось в развитии. Оно ничего не хочет и никуда не стремится. В
науке осталась лишь горстка любознательных, которые удовлетворяют свое
личное любопытство и плюют на человечество. Любопытство кошки, гоняющей-
ся за собственным хвостом. Земля спокойных, земля живых мертвецов.
Впервые, в жизни я ощущала себя безнадежной тупицей. Предположить,
что Гур попросту помешался на Земле-альфа и его странные утверждения не
стоит воспринимать всерьез, было бы легче легкого. И все-таки и "болезнь
Гура", и его власть над Ритой, и загадочное решение Риты умереть, и две-
ри, которые открывались непонятно как, и тайник - все это было реаль-
ностью и требовало объяснений. Но мое время кончилось.
Я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Поспать бы! То ли дала
себя знать усталость, то ли начало действовать средство Гура, но я сов-
сем отключилась и даже не сообразила, где я, когда в мое плечо впились
пальцы Гура.
- Не поняла? Не веришь? Николь...
Судя по часам, я уже давно находилась на том свете. Но Гур с его
птичьими когтями никак не походил на ангела.
- Не поняла? Хочешь понять?
Я хотела только спать. Я будто скользила по наклонной плоскости ку-
да-то в небытие, и если это была смерть, то я желала ее. Но меня удержи-
вали пальцы Гура.
- Хочешь понять? Ты останешься здесь. Тайник в твоем распоряжении.
Если хочешь понять... Я дал тебе подкрашенную воду... Я сам... я сам
этого хочу. Чтобы ты поняла. Чтобы был кто-то еще. Я больше не могу...
Его пальцы разжались, и я тут же полетела в бездну. Моя последняя
мысль все-таки была о смерти - я уже забыла, как засыпают в двадцать лет
после сильной усталости.
Примыкающая к тайнику комнатушка, похожая на дно колодца, теперь была
домом. Только самое необходимое - крошечная ванная, допотопный немой ро-
бот, кое-что из гардероба и косметики, доставленное Гуром из города по
моему заказу, столик, кресло и тахта. С утра до вечера я валялась на
ней, обложенная книгами и словарями, и пыталась разобраться в странных
историях, где люди говорили друг другу таинственные слова, похожие на
молитву, убивали себя и других, сражались с ветряными мельницами, разыг-
рывали длинные нелепые спектакли вокруг самых элементарных желаний. Осо-
бенно связанных с женщиной.
Я воспринимала только их музыку. Ее можно было просто слушать, не до-
капываясь до логики и здравого смысла. Беспокойство, которое она вызыва-
ла, не навязывалось извне, а было внутри меня, пока еще не понятное, но
крайне занятное. Я слушала себя,
Мне никто не мешал. Лишь иногда за дверью слышался раздирающий душу
скрип (это вычитанное "раздирающий душу" мне понравилось), и появлялся
мой робот, чтобы накормить меня, подобрать с пола книги и, унося полную
пепельницу окурков, удалиться с "раздирающим душу" скрипом.
Среди ночи я сквозь сон слышала шаги Гура. Вниз по лестнице и дальше
по подземному коридору. Куда и зачем он ходил, я не знала. Выходить в
коридор мне было строжайше запрещено, и Раздирающий Душу бдительно сле-
дил, чтобы я не нарушила этого запрета. Шаги Гура звучали чуть слышно,
но почему-то каждый раз будили меня. Лишь потом я сообразила, что бес-
сознательно ждала их в полусне.
Под утро он возвращался. Попасть в тайник можно было только через мою
комнату.
Делая вид, что сплю, я наблюдала, как он крадется во тьме мимо моей
тахты. Он прекрасно ориентировался в темноте, скользил меж стульев, ко-
торые я нарочно расставляла на его пути, с бесшумной грацией кошки. Как
и в тот вечер, когда был Эрлом Стоуном. Почему он переменил имя и про-
фессию? Что сейчас составляло его жизнь, помимо легальной внешней сторо-
ны? Эти вопросы занимали меня ничуть не меньше Земли-альфа. Меня интере-
совал Гур, а еще больще - мой интерес к Гуру.
Я знала, что Рита была его девушкой, но ко мне он ни разу не прибли-
зился. Я тоже не делала никаких попыток к сближению, а, напротив, каждый
раз, когда он пробирался к тайнику мимо моей постели, инстинктивно нас-
тораживалась, словно мне грозила опасность.
Тем более непонятно, потому что меня к нему тянуло. И не только как к
источнику информации. Когда Гур был в библиотеке, я уже не могла спать,
иногда не выдерживала и, наскоро одевшись, шла туда. Гур сидел на старом
диване с книгой или в наушниках, закрыв глаза. Лицо его казалось пепель-
но-серым, а тени у глаз - голубоватыми, то ли следы грима, то ли уста-
лости. Углы рта, руки находились в блаженно-расслабленном состоянии по-
коя, только сомкнутые веки, обычно неподвижные, мелко дрожали, будто ве-
тер гнал рябь по воде.
Я осторожно садилась рядом и тоже надевала наушники. Пленка была ста-
рая, с дефектами, музыка то гремела, то совсем удалялась, и я слушала то
ли Ингрид Кейн, то ли Риту, то ли Николь, которая сидела сейчас рядом с
Гуром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29