Обманула ВП, чтобы встретиться с
тобой и выяснить...
- Когда я понял, что к чему, первой мыслью, естественно, было сооб-
щить куда следует. Но кое-что в этом хламе меня заинтересовало...
Наш тогдашний разговор. Каким образом? Откуда? Что-то должно произой-
ти, сейчас же, немедленно. Со мной, с Эрлом, с этой комнатой, с миром.
Но ничего не происходит. Мы стоим и слушаем самих себя, то, что говори-
лось только друг для друга, самое сокровенное, самое интимное. В тайни-
ке, в моей комнате, похожей на дно колодца, во время наших конспиратив-
ных прогулок. Нет, не может быть, мы же тогда были совсем одни! И "толь-
ко человек" мог проникнуть... Как ни странно, техническая невероятность,
неосуществимость этого спектакля помогла мне выдержать, убедить себя в
нереальности происходящего. Абсурд, это не имеет ко мне никакого отноше-
ния. Нелепый сон.
- Прекратите!
Кажется, это крикнул Эрл, но я не узнала его голоса. А лицо! И напря-
женное тело, будто спрессованное, скрученное, готовое к прыжку. "Он его
убьет", - вяло подумала я. Не как участница, а как зрительница.
Шеф отключает магнитофон, "яйца" в его руках как не бывало, на губах
по-прежнему отштампована улыбка Риты.
- Я так и полагал, что этого окажется достаточно. Вы арестованы, Эрл
Стоун. Мы бы хотели обыскать помещение.
- Вам нужно мое разрешение?
- Нет, помощь. Ведь мы не люди.
Ирония? Вряд ли. Просто констатация факта. Эрл тоже спокойно, как
настоящий бетянин, распахивает дверь кабинета.
- Прошу.
Отец проходит, за ним "мальчики", неизвестно откуда веявшиеся. Эрл
пропускает их, входит сам, не глядя на меня. Дверь захлопывается.
Я по-прежнему зрительница. Оба они вывели меня из игры. С кем я, кто
я? Я лишена индивидуальности. Безвольное, одеревеневшее тело без чувств
и без мыслей. Шок. Инстинкт самосохранения.
Рука на моем плече, там, где только что была рука Эрла. Красивый
блондин с моим лицом. Поль, брат Риты, мой брат. Он чтото спросил, я от-
ветила. Мягкое сиденье аэрокара. Телевизор, футбольный матч. Поль остав-
ляет меня в покое. Я зрительница, я смотрю футбол.
* * *
Прячусь, бегу от самой себя куда угодно - в небытие, в безумие. Я об-
лако, трава на лугу. Что-нибудь поэтичное. Легко и просто. Или я Рита?
Настоящая Рита, бетянка, дочь Шефа ВП.
Нельзя, не смей. Надо вернуться в реальность, потому что там Эрл. Ты
Ингрид Кейн. Все кончено, они увели Эрла. Слышишь, ты Ингрид Кейн? Ты в
здании ВП, куда тебя привез Поль. В комнате Риты, на ее тахте. Я Ингрид
Кейн. Я, я...
- Все во мне сопротивляется, потому что Ингрид Кейн - это боль. Нес-
лыханная, нечеловеческая, гораздо страшнее физической. Эрл - они убьют
его, может быть, уже... Я никогда его не увижу. Эрл!
Я молча кричу от этой боли. Отчаянно, исступленно. Я катаюсь по тах-
те, но я... неподвижна. Со стороны похоже, что я сплю.
Тысячи глаз, тысячи ушей. Возможно, они следят за каждым моим жестом.
В спальне темно и тихо, но мне кажется, что это тишина сцены, перед ко-
торой зрительный зал. Невидимые наблюдатели, от которых невозможно
скрыться.
Мне плевать, что сделают со мной. Только Эрл. Эрл, который неотделим
от меня.
Так вот что они называли Страданием, вот от чего бежали на Землю-бе-
та. Зло, несправедливость, жестокость окружающего мира. И бессилие
что-либо изменить. Не могли? Не умели? Не знали?
Туда, где ты сам по себе и не страдаешь от зла. На планету одиноких и
спокойных.
А мне некуда бежать, разве что от себя самой. Потому что Эрл - это я.
Боль. Молча кричу, неподвижно бьюсь на тахте, плачу без слез, притво-
ряясь спящей, притворяясь бетянкой для тысячи невидимых глаз.
Эрл считает меня шпионкой, предательницей. Объективно так и есть. Не-
ужели ничего нельзя исправить? Неужели? Я взываю к чуду, к богу. Госпо-
ди, если ты есть...
Встаю, заказываю кофе и сандвичи. Пусть смотрят. Мне нужны силы.
Что, собственно, они знают? Эрлу предъявлено, обвинение в сокрытии
тайника. Но ни слова об альфазине, о лаборатории, о намерении уничтожить
"рай" бетян. Почему? Маневр или просто не знали? Если знали, то почему
не арестовали Эрла прежде? О "критической массе" альфазина был осведом-
лен только сам Эрл, и тянуть было крайне рискованно. Выжидали, когда он
полностью откроется? Это произошло сегодня, но ведь Эрл ничего мне тол-
ком не сказал, лишь общие слова.
Мы шли осматривать его лабораторию - наиболее ценная информация нако-
нец-то плыла ВП прямо в руки. Казалось бы, самый подходящий момент, что-
бы на месте все выяснить, захватить нас и обезвредить.
Но они непостижимым образом отказываются от добычи, которую так долго
караулили. Сами себе перебегают дорогу. Зачем? Нелепо.
Не знали? Маловероятно. Нас подслушивали даже в постели. И что они
знают обо мне? Теперь, когда я наконец-то обрела способность мыслить и
попыталась вспомнить сцену ареста, мне и в ней открылось нечто страшное.
Они как будто опасались чего-то, связанного со мной. Сразу же взяли
под крылышко, изолировали, увели... Я чувствовала, что еще нужна им. За-
чем? Почему отец лично пришел арестовывать Эрла Стоуна - ведь обычно он
поручает это кому-либо из помощников? Почему никто из агентов до поры до
времени не присутствовал в холле? Мы могли бы вести себя не совсем спо-
койно, кстати, так и было. Я вспомнила, какое было у Эрла лицо. Шеф
предпочел рискнуть, не допустить посторонних. Он явно боялся. Чего?
Я бессильна что-либо придумать, предпринять, и это хуже всего. Оста-
ется только ждать. Я даже не знаю, жив ли Эрл. Эрл, считающий меня пре-
дательницей.
Боль, отчаяние, бессильная злоба - всю ночь я с ними наедине. Даже
плакать я не имею права, и притворяюсь бетянкой, которую караулят тысячи
глаз...
Утром меня вызвали к Шефу. К одиннадцати. Заставляю себя позавтра-
кать. Причесываюсь, замечаю, что волосы надо лбом будто обсыпаны пудрой.
Я поседела. Что ж, у них тоже так было. Немного косметики, и мне снова
двадцать. Теперь и у Риты крашеные волосы.
Хорошо, что Ингрид все еще сохраняет чувство юмора. Но я знаю, что
стала другой. Эта ночь изменила Ингрид Кейн едва ли не больше, чем
счастливые месяцы с Эрлом.
* * *
Я вошла по форме. Шеф кивнул и указал на стул. Эрл... На секунду пе-
рехватило дыхание. Только бы знать, что он жив! Пауза кажется бесконеч-
ной.
- Так-то, девочка. А ты думала, всех провела, да? Впрочем, их ты и
вправду провела, целую комиссию. До сих пор ни о чем не догадываются.
Только я знаю, что ты...
Он помедлил. Если бы он сказал, "что ты Ингрид Кейн", я вряд ли уди-
вилась бы.
- Что твоя болезнь неизлечима. Знал, что отправишься к Гуру, как
только мы тебя отпустим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
тобой и выяснить...
- Когда я понял, что к чему, первой мыслью, естественно, было сооб-
щить куда следует. Но кое-что в этом хламе меня заинтересовало...
Наш тогдашний разговор. Каким образом? Откуда? Что-то должно произой-
ти, сейчас же, немедленно. Со мной, с Эрлом, с этой комнатой, с миром.
Но ничего не происходит. Мы стоим и слушаем самих себя, то, что говори-
лось только друг для друга, самое сокровенное, самое интимное. В тайни-
ке, в моей комнате, похожей на дно колодца, во время наших конспиратив-
ных прогулок. Нет, не может быть, мы же тогда были совсем одни! И "толь-
ко человек" мог проникнуть... Как ни странно, техническая невероятность,
неосуществимость этого спектакля помогла мне выдержать, убедить себя в
нереальности происходящего. Абсурд, это не имеет ко мне никакого отноше-
ния. Нелепый сон.
- Прекратите!
Кажется, это крикнул Эрл, но я не узнала его голоса. А лицо! И напря-
женное тело, будто спрессованное, скрученное, готовое к прыжку. "Он его
убьет", - вяло подумала я. Не как участница, а как зрительница.
Шеф отключает магнитофон, "яйца" в его руках как не бывало, на губах
по-прежнему отштампована улыбка Риты.
- Я так и полагал, что этого окажется достаточно. Вы арестованы, Эрл
Стоун. Мы бы хотели обыскать помещение.
- Вам нужно мое разрешение?
- Нет, помощь. Ведь мы не люди.
Ирония? Вряд ли. Просто констатация факта. Эрл тоже спокойно, как
настоящий бетянин, распахивает дверь кабинета.
- Прошу.
Отец проходит, за ним "мальчики", неизвестно откуда веявшиеся. Эрл
пропускает их, входит сам, не глядя на меня. Дверь захлопывается.
Я по-прежнему зрительница. Оба они вывели меня из игры. С кем я, кто
я? Я лишена индивидуальности. Безвольное, одеревеневшее тело без чувств
и без мыслей. Шок. Инстинкт самосохранения.
Рука на моем плече, там, где только что была рука Эрла. Красивый
блондин с моим лицом. Поль, брат Риты, мой брат. Он чтото спросил, я от-
ветила. Мягкое сиденье аэрокара. Телевизор, футбольный матч. Поль остав-
ляет меня в покое. Я зрительница, я смотрю футбол.
* * *
Прячусь, бегу от самой себя куда угодно - в небытие, в безумие. Я об-
лако, трава на лугу. Что-нибудь поэтичное. Легко и просто. Или я Рита?
Настоящая Рита, бетянка, дочь Шефа ВП.
Нельзя, не смей. Надо вернуться в реальность, потому что там Эрл. Ты
Ингрид Кейн. Все кончено, они увели Эрла. Слышишь, ты Ингрид Кейн? Ты в
здании ВП, куда тебя привез Поль. В комнате Риты, на ее тахте. Я Ингрид
Кейн. Я, я...
- Все во мне сопротивляется, потому что Ингрид Кейн - это боль. Нес-
лыханная, нечеловеческая, гораздо страшнее физической. Эрл - они убьют
его, может быть, уже... Я никогда его не увижу. Эрл!
Я молча кричу от этой боли. Отчаянно, исступленно. Я катаюсь по тах-
те, но я... неподвижна. Со стороны похоже, что я сплю.
Тысячи глаз, тысячи ушей. Возможно, они следят за каждым моим жестом.
В спальне темно и тихо, но мне кажется, что это тишина сцены, перед ко-
торой зрительный зал. Невидимые наблюдатели, от которых невозможно
скрыться.
Мне плевать, что сделают со мной. Только Эрл. Эрл, который неотделим
от меня.
Так вот что они называли Страданием, вот от чего бежали на Землю-бе-
та. Зло, несправедливость, жестокость окружающего мира. И бессилие
что-либо изменить. Не могли? Не умели? Не знали?
Туда, где ты сам по себе и не страдаешь от зла. На планету одиноких и
спокойных.
А мне некуда бежать, разве что от себя самой. Потому что Эрл - это я.
Боль. Молча кричу, неподвижно бьюсь на тахте, плачу без слез, притво-
ряясь спящей, притворяясь бетянкой для тысячи невидимых глаз.
Эрл считает меня шпионкой, предательницей. Объективно так и есть. Не-
ужели ничего нельзя исправить? Неужели? Я взываю к чуду, к богу. Госпо-
ди, если ты есть...
Встаю, заказываю кофе и сандвичи. Пусть смотрят. Мне нужны силы.
Что, собственно, они знают? Эрлу предъявлено, обвинение в сокрытии
тайника. Но ни слова об альфазине, о лаборатории, о намерении уничтожить
"рай" бетян. Почему? Маневр или просто не знали? Если знали, то почему
не арестовали Эрла прежде? О "критической массе" альфазина был осведом-
лен только сам Эрл, и тянуть было крайне рискованно. Выжидали, когда он
полностью откроется? Это произошло сегодня, но ведь Эрл ничего мне тол-
ком не сказал, лишь общие слова.
Мы шли осматривать его лабораторию - наиболее ценная информация нако-
нец-то плыла ВП прямо в руки. Казалось бы, самый подходящий момент, что-
бы на месте все выяснить, захватить нас и обезвредить.
Но они непостижимым образом отказываются от добычи, которую так долго
караулили. Сами себе перебегают дорогу. Зачем? Нелепо.
Не знали? Маловероятно. Нас подслушивали даже в постели. И что они
знают обо мне? Теперь, когда я наконец-то обрела способность мыслить и
попыталась вспомнить сцену ареста, мне и в ней открылось нечто страшное.
Они как будто опасались чего-то, связанного со мной. Сразу же взяли
под крылышко, изолировали, увели... Я чувствовала, что еще нужна им. За-
чем? Почему отец лично пришел арестовывать Эрла Стоуна - ведь обычно он
поручает это кому-либо из помощников? Почему никто из агентов до поры до
времени не присутствовал в холле? Мы могли бы вести себя не совсем спо-
койно, кстати, так и было. Я вспомнила, какое было у Эрла лицо. Шеф
предпочел рискнуть, не допустить посторонних. Он явно боялся. Чего?
Я бессильна что-либо придумать, предпринять, и это хуже всего. Оста-
ется только ждать. Я даже не знаю, жив ли Эрл. Эрл, считающий меня пре-
дательницей.
Боль, отчаяние, бессильная злоба - всю ночь я с ними наедине. Даже
плакать я не имею права, и притворяюсь бетянкой, которую караулят тысячи
глаз...
Утром меня вызвали к Шефу. К одиннадцати. Заставляю себя позавтра-
кать. Причесываюсь, замечаю, что волосы надо лбом будто обсыпаны пудрой.
Я поседела. Что ж, у них тоже так было. Немного косметики, и мне снова
двадцать. Теперь и у Риты крашеные волосы.
Хорошо, что Ингрид все еще сохраняет чувство юмора. Но я знаю, что
стала другой. Эта ночь изменила Ингрид Кейн едва ли не больше, чем
счастливые месяцы с Эрлом.
* * *
Я вошла по форме. Шеф кивнул и указал на стул. Эрл... На секунду пе-
рехватило дыхание. Только бы знать, что он жив! Пауза кажется бесконеч-
ной.
- Так-то, девочка. А ты думала, всех провела, да? Впрочем, их ты и
вправду провела, целую комиссию. До сих пор ни о чем не догадываются.
Только я знаю, что ты...
Он помедлил. Если бы он сказал, "что ты Ингрид Кейн", я вряд ли уди-
вилась бы.
- Что твоя болезнь неизлечима. Знал, что отправишься к Гуру, как
только мы тебя отпустим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29