Размахнувшись, он ударил женщи-
ну по плечу. Характерный звук, будто что-то разбилось, и рука женщины
упала на ковер. Он снова поднял молот. Дзинь - упала другая рука. Про-
должая улыбаться, скатилась на ковер голова. Больше мне смотреть не хо-
телось. Дзинь, дзинь, дзинь...
Когда я открыла глаза, женщины не было - только груда бледно-розового
мрамора, по которому колотил мужчина, превращая все в мелкое крошево.
Зал реагировал на происходящее довольно равнодушно - перешептывались,
пересмеивались. Кто-то обнимался, кто-то потягивал через соломинку кок-
тейль. Мужчина взмахнул рукой - мрамор вспыхнул. Заметались по арене
языки пламени, повалил густой дым. А когда дым рассеялся, Стелла снова
стояла на тумбе, улыбаясь и посылая в зал воздушные поцелуи.
Аплодисменты были жидкими. Все словно ждали чего-то более интересно-
го. Гвоздя программы, ради которого сюда и рвались.
- Желающих принять участие в сеансе гипноза прошу на арену.
Желающих оказалось так много, что образовалась очередь.
- Возьмите меня первым, - горланил какой-то парень, - мне к девяти на
дежурство.
- О'кэй, - кивнул Дэвид Гур, обращаясь к публике, - только за это
пусть он нам уступит свою подружку.
- Молли? - Парень осклабился. - Это можно. Молли-хорошая девочка.
Пухленькая свежая блондинка, держащая его за руку, польщенно мурлык-
нула.
- Вы давно встречаетесь?
- С Молли-то? Две недели. Молли-хорошая девочка.
- Тогда выпьем за здоровье Молли.
Парень залпом осушил предложенный бокал шампанского и удовлетворенно
крякнул. Но вдруг глаза его расширились, нижняя
Челюсть отвисла, и он застыл с гримасой тупого удивления на лице.
- А теперь слушай меня. - Гур резко повернул парня к себе за плечи. -
Молли не просто хорошая девочка. Она самая лучшая. Она для тебя единс-
твенная. Тебе нравится в ней все-как она говорит, двигается, смеется...
- Гы-ы-ы! - Это смеялась Молли. Звук был довольно противным. Зал ве-
село оживился.
- Нет ничего прекраснее ее смеха, - упрямо повторил гипнотизер. - Ее
голоса, ее ласк. Жизнь без Молли пуста и скучна. Сейчас ты уйдешь, а
Молли останется с нами. Ты ее больше не увидишь. Никогда. Ты вернешься в
свою квартиру, где каждая вещь будет напоминать о ней. Молли, Молли! Ты
можешь сбежать из дому, привести другую женщину, сотни женщин, но ни од-
на не заменит тебе Молли. Ты понял? Ни одна,
Гур оттолкнул парня. Он тяжело дышал, фиолетовые пряди парика прилип-
ли ко лбу. Видимо, этот странный монолог стоил ему немало энергии. Любо-
пытно. Но еще любопытнее было поведение парня. Похоже, что сказанная Гу-
ром нелепица возымела свое действие. Парень болезненно озирался, кривил-
ся, будто превозмогал желание чихнуть, руки его болтались подрубленными
ветками* И вот все его тело напряглось, уставившись на свою блондинку,
он направился к ней. Но Гур загородил дорогу;
- Э, нет, так не годится. Ты же нам ее уступил, приятель. Девочка те-
перь наша. Верно? Зал одобрительно загудел.
- Молли наша! Сюда, Молли! К нам, Молли! Блондинка продолжала что-то
мурлыкать. Парень рванулся к ней, ко чьи-то руки утащили ее от арены за
барьер, подняли, передали по конвейеру в другие, в третьи, увлекая в
глубь амфитеатра. Толпа сомкнулась.
- Молли!
Это был даже не крик, а рев. Исступленный рев обезумевшего зверя. Па-
рень метался вдоль арены по кругу. Сила, с которой он врезался в толпу,
стараясь пробиться к своей блондинке, казалась невероятной. Но толпа,
разумеется, была сильнее, он отскакивал от нее, как мяч от стены, и
вновь с воем кидался обратно. Зал веселился вовсю.
Наконец парень в изнеможении рухнул на пол и затих. Роботслужитель
поднял его и отнес в кресло. Вскоре оттуда донесся равномерный храп.
- Он проснется через 15 минут, - объявил Гур, - кто следующий?
На арену выскочил маленький вертлявый человечек со смуглым лицом и
темными курчавыми волосами,
- Я вас знаю, - сказал Гур. - Вы художник, Я был на вашей выставке.
Человек покачал головой.
- Это было давно. Теперь я жокей.
- Почему? Вы же писали отличные картины. Человечек снова покачал го-
ловой. Он напоминал механическую игрушку.
- Плохие картины. Они не нравились комиссии. Мне дали испытательный
срок. Я стал работать над декоративным панно для нового гимнастического
зала. Писал целыми днями. Мне казалось, это то, что надо. Но я заблуж-
дался. Комиссия забраковала панно, а меня переквалифицировали в жокеи.
- А где ваши картины теперь?
- Понятия не имею. Видимо, уничтожены.
- И вы довольны новой жизнью?
- Конечно. Я был плохим художником, а теперь - жокей экстра-класса.
Вчера на скачках завоевал три приза. И доходы.
- Тогда отпразднуем ваши успехи. Отличное шампанское, Гур налил два
бокала. Чокнулись, выпили. И вновь эта застывшая удивленная гримаса на
лице испытуемого. И громкий голос Гура, который я уже где-то слышала:
- Вы художник. Настоящий большой художник. Комиссия ошиблась. Ваше
последнее панно - лучшее из всего, что вы когдалибо сделали и сделаете.
Вы родились, чтобы его создать. Вы нанесли последний мазок, отошли в
сторону. Вспомните. Ваше ощущение,
- Да, да. - Человек потерянно озирался. - Ощущение... Мне надо его
опять увидеть. Мне надо в мастерскую.
- Поверил! - ахнул кто-то у меня за спиной. - Комиссия ему ошиблась.
Ай да Гур!
Та же история. Человечек бегал вдоль арены в поисках выхода, повсюду
натыкаясь на сплошную непробиваемую стену покатывающихся со смеху зрите-
лей.
Что-то в шампанском? Но почему это "что-то" не действует на самого
Гура?
Нет ли прямой связи между поведением "добровольцев" и странностями,
доставшимися мне о наследство от Николь?
- Куда же вы? - кричал Гур. - Вашей мастерской больше нет. Но панно я
сохранил. Узнаете?
Чистый лист бумаги. Человечек жадно выхватил его из рук Гура, прижал
к груди. Его глаза сияли, будто в них горело по лам* почке. В жизни не
видела ничего подобного!
- Да, да, оно... Вот здесь, этот изгиб, грация... Я бился Неделю. Ко-
нечно, они ошиблись. Ощущение. Конечно.
- Стелла!
Ассистентка Гура, на этот раз затянутая в черное трико, выбежала
из-за кулис и, подкравшись к отрешенно бормотавшему жокею, вырвала у не-
го листок.
- Ничего не поделаешь, - прокомментировал Гур. - По распоряжению ко-
миссии ваше панно должно быть уничтожено.
- Н-нет!
Опять этот истошный звериный рев. Обезумевший человечек погнался за
Стеллой, но она, ловко увернувшись, вскочила на тумбу, и на ковер посы-
пались мелкие клочья белой бумаги.
Он на коленях ползал по полу, собирал их, пытался сложить, а когда
понял, что это бесполезно, сел, обхватив руками колени, плечи его задро-
жали и из глаз потекли слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29