А может быть, дело было вовсе не в этом? Может, Она уже тогда решила, что меня надо выдать полиции?.. НЕТ! ЗАМОЛЧИ!)…
Потому что это не будет какой-нибудь пошлостью типа: “Девушка, где я мог видеть вас раньше? Может быть, вы - фотомодель или актриса?” или каким-нибудь псевдо-прагматичным вопросом - например, далеко ли еще ехать до Университета, который час и где здесь можно купить елочные игрушки…
И как вообще мне такое пришло в голову тогда, в самый-самый первый раз? Я же обычно и так не блещу быстротой реакции, а в присутствии красивых девиц вообще лишаюсь разума и горько сожалею, что не родился таким остроумным и находчивым, как, например, Гор Себров, которому Бог c рождения отвесил с лихвой умения импровизировать…
Наверное, правы были классики, утверждавшие, что любовь придает человеку такие силы, о которых он и сам не подозревал.
Когда уже перед самым запуском эдукатор Теодор стал вешать мне лапшу на уши, утверждая, что именно Ли сообщила обо мне в полицию, я слукавил, заявив, что в момент нашего знакомства она не могла знать об убийстве моего отчима. На самом деле это было первым, что я ей сказал. Не какую-нибудь стандартную глупость, не какой-нибудь дурацкий вопрос о местонахождении чего-либо, не какую-нибудь идиотскую шуточку в духе телекомиков (“Вы разглядываете меня, девушка, как свой трофей”) и даже не какую-нибудь белиберду, претендующую на оригинальность, типа “Я готов сейчас от переполняющего меня счастья покончить с собой!”…
Я сказал Ей тогда правду.
И сейчас я вновь сказал Лиане:
- Знаете, девушка, только вы сейчас можете спасти меня или погубить. Потому что несколько минут назад я убил человека…
Она странно посмотрела на меня, прежде чем спросить:
- И вы не жалеете об этом?
- Нет, - совершенно искренне ответил я. - Ничуть!..
Так что не было у нас с Ней ни игры словами, ни кокетливых заигрываний, ни липких приставаний, ни скрытой похоти в движениях и взглядах…
Мы молчали. А потом Ли сказала, искоса взглянув на меня:
- А вы уверены, что убили человека?
Поскольку интонация ее вопроса получилась такой, что ударение падало как бы на последнее слово, то я сразу вспомнил одно из изречений моего приятеля Гора Себрова и не удержался, чтобы не выдать его за свое:
- А вы знаете, что, с точки зрения криминологов, человек остается человеком лишь в одиночестве, потому что два человека - это уже сообщники, три - группа, четыре - коллектив, пять - общество, а больше пяти - целый народ?..
- А вы что - тоже криминолог? - поинтересовалась, впервые улыбнувшись Она.
- Нет, - сказал я, - нанокреатор. Потенциальный, правда…
- Почему же? - удивилась Ли.
- Потому что теперь эта стезя для меня закрыта, - признался я.
- Нам надо выходить, - сказала Она.
Экраноплан подкатывал к остановке, и я лихорадочно скользнул взглядом по стеклянному павильончику, ожидая увидеть там людей в форме. Но и тут полицейских не было заметно. Впрочем, это еще ни о чем не говорило. Они могли засесть в любом из припаркованных у тротуара турбокаров или спрятаться в кустах скверика на противоположной стороне.
Ли тронула меня за рукав.
- Не бойтесь, - сказала она. - У меня в сумочке есть голомакиятор, и я сделаю из вас свою подружку…
Глава 10
- Может быть, мои ребята вас подстрахуют, хардер? - спросил старший полицейского наряда, приданного мне в качестве сил поддержки. - На всякий пожарный, а?..
- Не надо, я справлюсь, - заверил я. - Пусть только кто-нибудь подежурит на лестничной площадке… на всякий пожарный… Он ведь даже не вооружен, поймите…
Старший с сомнением покачал головой, но спорить не стал, а махнул рукой, и где-то в темноте позади нас еле слышно заурчал сервомотор. Небольшая открытая кабинка-“стакан” с бортиками примерно метровой высоты выдвинулась на конце длинной телескопической штанги и подползла к нам. Я пожал руку старшему наряда и забрался в кабинку. Старший еще раз махнул рукой, но теперь уже по-другому, и “стакан” начал подниматься вместе со мной к окну, расположенному на двадцать пятом этаже.
Дом был старым, ему было почти сто лет, и вблизи даже при скудном свете далекого фонаря были видны потрескавшиеся от времени кирпичные стены, из которых кое-где торчали ржавые прутья арматуры. И как только люди не боятся обитать в таком древнем сооружении, подумал мельком я. Он же может в любой момент обвалиться!..
Было еще очень рано, и окна, мелькавшие мимо меня, оставались темными. Лишь в одном из них примерно на седьмом этаже какой-то лысый мужик в одних трусах пил чай, не отрывая взгляда от экрана стереовизора, по которому метались неразборчивые тени, а за другим молодой парень сидел в вирт-шлеме, водя по воздуху руками в перчатках-джойстиках так, словно пытался вслепую отыскать выход из невидимого лабиринта…
Наконец голова моя очутилась на уровне нужного окна, и я подал сигнал остановки оператору подъемника. Либо окно было тщательно затонировано, либо в комнате было темно, но сколько я ни напрягал свое зрение, так и не сумел разглядеть что-нибудь внутри.
Но все-таки надо разведать обстановку…
Я открыл один из кармашков на своем поясе и, достав прозрачную пластинку аудиокристалла, прилепил ее прямо к стеклу. В ту же секунду в моем правом ухе возникли отчетливые голоса.
Как и следовало ожидать, они не спали. Наверное, они в эту ночь даже не сомкнули глаз.
Подслушивать нехорошо, мне с самого детства твердили об этом Наставники, но первые же слова, которые я услышал от парочки, находившейся всего в нескольких метрах от меня за чисто символическим барьером тонированного стекла, заставили меня забыть об этой заповеди.
-… хочешь, я расскажу тебе, что с нами будет дальше, - предложил голос Орнела Скорцезина.
- Да-а-а? Ты что, ясновидящий? - промурлыкала его подружка. Я уже знал, кто она такая. Лиана Эспераль, девятнадцать лет, студентка Лицедейского колледжа. Живет одна, снимая данную квартиру на период учебы. Отец - пилот спейсера дальнего действия, мать - вирт-реальщица, оба временно проживают в Валенсии.
- Нет, я только учусь!.. - со смешком ответил Скорцезин. Потом в его голосе стали появляться какие-то странные нотки.
- Что ж, наверное, это не так уж и трудно предвидеть, - предположила Лиана. - Завтра… нет, уже сегодня… мы с тобой уедем далеко-далеко, на другой край Земли… куда-нибудь в Новую Зеландию или на Мадагаскар. Там мы начнем новую жизнь… найдем себе работу, а учиться можно будет заочно… Максимум через год у нас родится ребеночек… мальчик, а через годика три-четыре - девочка… Мы будем жить долго-долго в счастье и согласии и будем вечно любить друг друга!..
- Нет, Ли, - серьезно сказал Скорцезин, и в голосе его прозвучала такая жуткая тоска, что даже мне стало не по себе. - Ты нарисовала прекрасную утопию, но это именно утопия, потому что всё будет совсем не так…
- А как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Потому что это не будет какой-нибудь пошлостью типа: “Девушка, где я мог видеть вас раньше? Может быть, вы - фотомодель или актриса?” или каким-нибудь псевдо-прагматичным вопросом - например, далеко ли еще ехать до Университета, который час и где здесь можно купить елочные игрушки…
И как вообще мне такое пришло в голову тогда, в самый-самый первый раз? Я же обычно и так не блещу быстротой реакции, а в присутствии красивых девиц вообще лишаюсь разума и горько сожалею, что не родился таким остроумным и находчивым, как, например, Гор Себров, которому Бог c рождения отвесил с лихвой умения импровизировать…
Наверное, правы были классики, утверждавшие, что любовь придает человеку такие силы, о которых он и сам не подозревал.
Когда уже перед самым запуском эдукатор Теодор стал вешать мне лапшу на уши, утверждая, что именно Ли сообщила обо мне в полицию, я слукавил, заявив, что в момент нашего знакомства она не могла знать об убийстве моего отчима. На самом деле это было первым, что я ей сказал. Не какую-нибудь стандартную глупость, не какой-нибудь дурацкий вопрос о местонахождении чего-либо, не какую-нибудь идиотскую шуточку в духе телекомиков (“Вы разглядываете меня, девушка, как свой трофей”) и даже не какую-нибудь белиберду, претендующую на оригинальность, типа “Я готов сейчас от переполняющего меня счастья покончить с собой!”…
Я сказал Ей тогда правду.
И сейчас я вновь сказал Лиане:
- Знаете, девушка, только вы сейчас можете спасти меня или погубить. Потому что несколько минут назад я убил человека…
Она странно посмотрела на меня, прежде чем спросить:
- И вы не жалеете об этом?
- Нет, - совершенно искренне ответил я. - Ничуть!..
Так что не было у нас с Ней ни игры словами, ни кокетливых заигрываний, ни липких приставаний, ни скрытой похоти в движениях и взглядах…
Мы молчали. А потом Ли сказала, искоса взглянув на меня:
- А вы уверены, что убили человека?
Поскольку интонация ее вопроса получилась такой, что ударение падало как бы на последнее слово, то я сразу вспомнил одно из изречений моего приятеля Гора Себрова и не удержался, чтобы не выдать его за свое:
- А вы знаете, что, с точки зрения криминологов, человек остается человеком лишь в одиночестве, потому что два человека - это уже сообщники, три - группа, четыре - коллектив, пять - общество, а больше пяти - целый народ?..
- А вы что - тоже криминолог? - поинтересовалась, впервые улыбнувшись Она.
- Нет, - сказал я, - нанокреатор. Потенциальный, правда…
- Почему же? - удивилась Ли.
- Потому что теперь эта стезя для меня закрыта, - признался я.
- Нам надо выходить, - сказала Она.
Экраноплан подкатывал к остановке, и я лихорадочно скользнул взглядом по стеклянному павильончику, ожидая увидеть там людей в форме. Но и тут полицейских не было заметно. Впрочем, это еще ни о чем не говорило. Они могли засесть в любом из припаркованных у тротуара турбокаров или спрятаться в кустах скверика на противоположной стороне.
Ли тронула меня за рукав.
- Не бойтесь, - сказала она. - У меня в сумочке есть голомакиятор, и я сделаю из вас свою подружку…
Глава 10
- Может быть, мои ребята вас подстрахуют, хардер? - спросил старший полицейского наряда, приданного мне в качестве сил поддержки. - На всякий пожарный, а?..
- Не надо, я справлюсь, - заверил я. - Пусть только кто-нибудь подежурит на лестничной площадке… на всякий пожарный… Он ведь даже не вооружен, поймите…
Старший с сомнением покачал головой, но спорить не стал, а махнул рукой, и где-то в темноте позади нас еле слышно заурчал сервомотор. Небольшая открытая кабинка-“стакан” с бортиками примерно метровой высоты выдвинулась на конце длинной телескопической штанги и подползла к нам. Я пожал руку старшему наряда и забрался в кабинку. Старший еще раз махнул рукой, но теперь уже по-другому, и “стакан” начал подниматься вместе со мной к окну, расположенному на двадцать пятом этаже.
Дом был старым, ему было почти сто лет, и вблизи даже при скудном свете далекого фонаря были видны потрескавшиеся от времени кирпичные стены, из которых кое-где торчали ржавые прутья арматуры. И как только люди не боятся обитать в таком древнем сооружении, подумал мельком я. Он же может в любой момент обвалиться!..
Было еще очень рано, и окна, мелькавшие мимо меня, оставались темными. Лишь в одном из них примерно на седьмом этаже какой-то лысый мужик в одних трусах пил чай, не отрывая взгляда от экрана стереовизора, по которому метались неразборчивые тени, а за другим молодой парень сидел в вирт-шлеме, водя по воздуху руками в перчатках-джойстиках так, словно пытался вслепую отыскать выход из невидимого лабиринта…
Наконец голова моя очутилась на уровне нужного окна, и я подал сигнал остановки оператору подъемника. Либо окно было тщательно затонировано, либо в комнате было темно, но сколько я ни напрягал свое зрение, так и не сумел разглядеть что-нибудь внутри.
Но все-таки надо разведать обстановку…
Я открыл один из кармашков на своем поясе и, достав прозрачную пластинку аудиокристалла, прилепил ее прямо к стеклу. В ту же секунду в моем правом ухе возникли отчетливые голоса.
Как и следовало ожидать, они не спали. Наверное, они в эту ночь даже не сомкнули глаз.
Подслушивать нехорошо, мне с самого детства твердили об этом Наставники, но первые же слова, которые я услышал от парочки, находившейся всего в нескольких метрах от меня за чисто символическим барьером тонированного стекла, заставили меня забыть об этой заповеди.
-… хочешь, я расскажу тебе, что с нами будет дальше, - предложил голос Орнела Скорцезина.
- Да-а-а? Ты что, ясновидящий? - промурлыкала его подружка. Я уже знал, кто она такая. Лиана Эспераль, девятнадцать лет, студентка Лицедейского колледжа. Живет одна, снимая данную квартиру на период учебы. Отец - пилот спейсера дальнего действия, мать - вирт-реальщица, оба временно проживают в Валенсии.
- Нет, я только учусь!.. - со смешком ответил Скорцезин. Потом в его голосе стали появляться какие-то странные нотки.
- Что ж, наверное, это не так уж и трудно предвидеть, - предположила Лиана. - Завтра… нет, уже сегодня… мы с тобой уедем далеко-далеко, на другой край Земли… куда-нибудь в Новую Зеландию или на Мадагаскар. Там мы начнем новую жизнь… найдем себе работу, а учиться можно будет заочно… Максимум через год у нас родится ребеночек… мальчик, а через годика три-четыре - девочка… Мы будем жить долго-долго в счастье и согласии и будем вечно любить друг друга!..
- Нет, Ли, - серьезно сказал Скорцезин, и в голосе его прозвучала такая жуткая тоска, что даже мне стало не по себе. - Ты нарисовала прекрасную утопию, но это именно утопия, потому что всё будет совсем не так…
- А как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112