..
Вернувшись от Фелины к себе домой, я настолько преисполнен чувства дурацкой гордости за сохранение своей чести в незапятнанном виде, что не сразу замечаю кое-какие приметы, неопровержимо свидетельствующие: за время моего отсутствия в домике кто-то побывал.
Поскольку я не помню, чтобы приглашал кого-нибудь к себе в гости, то нутро мое холодеет от нехорошего предчувствия. Почему-то начинает казаться, что вот-вот дверь стенного шкафа откатится в сторону, и оттуда высунется ствол чего-то огнестрельного, который проделает во мне парочку дырок величиной с орех.
Однако, обойдя свои скромные владения, я убеждаюсь в отсутствии засад. А также в том, что ничего из моего имущества не пропало.
Но лучше бы незваные гости взяли у меня любую вещь, чем сделали то, ради чего приходили…
Решив заняться выращиванием цветов, я переоборудовал спальню в эдакую оранжерею. Буквально везде были расставлены и подвешены горшки, ящики и кашпо. За прошедшую неделю в них уже успели проклюнуться первые ростки - слабые, тонкие, беззащитные, но упрямо тянущиеся к свету и теплу. Но сейчас их сломала чья-то безжалостная, грубая рука. Будущие фиалки, георгины, флоксы выдернуты с корнем, горшки перевернуты и разбиты, земля из ящиков варварски высыпана на пол, и все остатки моей оранжереи раскиданы по комнате с наслаждением садиста, которому наконец-то удалось подкараулить в укромном темном уголке очередную жертву…
Я стою на пороге своей импровизированной оранжереи - теперь уже бывшей - и молча смотрю на хаос, сотворенный какой-то слепой, разрушительной силой. И чем больше я так стою и смотрю, тем все больше мне эта комнатка начинает казаться эпицентром того хаоса, который стремится поглотить всю нашу планету, всю нашу вселенную…
Неужели меня решили проверить и таким вот безобразным способом? Или это чья-то хулиганская выходка, не имеющая никакого отношения к моей миссии? И сколько еще раз мне придется ломать голову, проверяют меня мои невидимые противники или речь идет о чистом совпадении? Может быть, Они решили превратить меня в идиота, одержимого манией преследования?
Потому что, хоть убейте меня, но я не пойму, какую цель можно было преследовать, проверяя меня подобным образом!
Может быть, они думали, что, если я хардер, то кинусь очертя голову выявлять и карать виновных в уничтожении цветов? Или, напротив, если я спокойно отнесусь к этому варварству, то значит, я лишь скрываюсь под маской вдовствующего сентименталиста Алекса Винтерова?..
Додумать мне не дает чей-то знакомый голос, который раздается за моей спиной.
- Ай-яй-яй-яй! - причитает он. - Похоже, Алекс, по вашему дому пронесся миниатюрный смерч-торнадо!..
Стараясь не делать резких движений и вообще дышать носом, я оборачиваюсь и невольно застываю, как вкопанный.
Позади меня стоит не кто иной, как Гер Алкимов.
Он смотрит на меня невинно, как младенец. Обвинять его в том, что это он устроил варфоломеевскую ночь для моих растений, было бы равносильно, ввиду отсутствия доказательств, клевете.
- Как вы сюда попали? - тем не менее, спрашиваю я.
- Очень просто, - удивленно откликается цветовод. - Шел мимо, решил заглянуть к вам на огонек, вижу - а входная дверь открыта… Не дай Бог, думаю, что-то случилось с нашим Алексом…
Вроде бы дверь я закрывал за собой, но поклясться в этом на Библии, естественно, уже не могу. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Быстро же работает этот торгово-артистический тандем!.. Такое впечатление, что они поставили перед собой задачу завершить возню со мной до восхода солнца.
Пока эти мысли мелькают у меня в голове, вслух я старательно кляну тех сволочей, что учинили погром в моей “оранжерее”. Мне не требуется особо распалять себя, поскольку я и в самом деле возмущен этим варварством. Уголком глаза я пытаюсь определить, задевают ли мои ругательства душу моего собеседника или только забавляют его. Однако, Алкимов невозмутим, как мраморный сфинкс, в нужных местах он даже согласно кивает и цокает языком.
Наконец, я решаю, что достаточно отвел свою душу, покидаю разгромленную спальню и предлагаю своему непрошеному гостю что-нибудь из выпивки. В стенном шкафу, под ворохом одежд, у меня хранится бутылка отличного виски - конечно, если ее не умыкнули злоумышленники.
Однако мой ночной гость наотрез отказывается от виски, пива, кофе и чая, хотя и не выказывает желания оставить меня наедине с переживаниями по поводу гибели цветочных ростков.
Наоборот, он усаживается в единственное кресло, которое стоит у стены напротив окна, с таким видом, будто собирается ночевать в нем.
Я сажусь на стул. Голова моя раскалывается не то от перенесенной взбучки, не то от обилия новых впечатлений. Правый глаз заплывает свеженьким синяком, а в живот словно вставили острый раскаленный кол. Но Алкимов даже не удосуживается спросить, кто это меня так разукрасил, и такая вызывающая незаинтересованность, на мой взгляд, равносильна немому признанию.
- Вы уже сообщили в жандармерию? - наконец, осведомляется мой визави.
- О чем именно? - лукаво спрашиваю, в свою очередь, я его.
Он неопределенно поводит рукой вокруг себя.
- Ну, вот об этом… Будете жаловаться жандармам или нет?
- А вы считаете, стоит?
Гер пожимает плечами: мол, дело хозяйское.
- Вообще-то, в нашей округе жандармерия давно потеряла нюх, если можно так сказать, - помолчав, сообщает он. - Я думаю, что ваших хулиганов они не найдут.
Еще бы, думаю я.
- Ну, почему же, - слабо протестую я. - Должны же были остаться какие-то следы… отпечатки пальцев, волосы, может быть, кто-то из них плюнул в прихожей!.. Я где-то читал, что инвестигаторы по слюне нынче могут определить всё о человеке, в том числе даже воссоздать его портрет!..
Алкимов пренебрежительно машет рукой:
- Так то инвестигаторы, уважаемый Алекс! А вы уверены, что они захотят возиться с какими-то там губителями растений? - (Несколько странное высказывание для заядлого цветовода, но я делаю вид, что не замечаю оговорки своего собеседника). - Впрочем, смотрите сами… Я-то ведь решил к вам заглянуть совсем по другому поводу, уважаемый Алекс.
Интересно, что за дело может привести одного человека к другому домой посреди ночи, если они видятся чуть ли не каждый день?
- Я вас слушаю, Гер, - говорю я, чтобы подбодрить умолкнувшего цветовода. - Только, извините, нельзя ли покороче? У меня просто глаза слипаются - так спать хочется… Что-нибудь насчет цветов? Прибыла очередная партия гладиолусов? Или в вашем магазинчике зацвел столетний кактус?
Но Гер даже не улыбается, пристально глядя на меня.
- Вы помните наш разговор о гипотетической возможности изменения своей судьбы, Алекс? - спрашивает он. - Помните?
Еще бы мне не помнить!.. Я послушно киваю, хотя меня так и подмывает уточнить, что разговор этот состоялся у меня не с Алкимовым, а с его приятелем Молниным и всего лишь несколько часов назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Вернувшись от Фелины к себе домой, я настолько преисполнен чувства дурацкой гордости за сохранение своей чести в незапятнанном виде, что не сразу замечаю кое-какие приметы, неопровержимо свидетельствующие: за время моего отсутствия в домике кто-то побывал.
Поскольку я не помню, чтобы приглашал кого-нибудь к себе в гости, то нутро мое холодеет от нехорошего предчувствия. Почему-то начинает казаться, что вот-вот дверь стенного шкафа откатится в сторону, и оттуда высунется ствол чего-то огнестрельного, который проделает во мне парочку дырок величиной с орех.
Однако, обойдя свои скромные владения, я убеждаюсь в отсутствии засад. А также в том, что ничего из моего имущества не пропало.
Но лучше бы незваные гости взяли у меня любую вещь, чем сделали то, ради чего приходили…
Решив заняться выращиванием цветов, я переоборудовал спальню в эдакую оранжерею. Буквально везде были расставлены и подвешены горшки, ящики и кашпо. За прошедшую неделю в них уже успели проклюнуться первые ростки - слабые, тонкие, беззащитные, но упрямо тянущиеся к свету и теплу. Но сейчас их сломала чья-то безжалостная, грубая рука. Будущие фиалки, георгины, флоксы выдернуты с корнем, горшки перевернуты и разбиты, земля из ящиков варварски высыпана на пол, и все остатки моей оранжереи раскиданы по комнате с наслаждением садиста, которому наконец-то удалось подкараулить в укромном темном уголке очередную жертву…
Я стою на пороге своей импровизированной оранжереи - теперь уже бывшей - и молча смотрю на хаос, сотворенный какой-то слепой, разрушительной силой. И чем больше я так стою и смотрю, тем все больше мне эта комнатка начинает казаться эпицентром того хаоса, который стремится поглотить всю нашу планету, всю нашу вселенную…
Неужели меня решили проверить и таким вот безобразным способом? Или это чья-то хулиганская выходка, не имеющая никакого отношения к моей миссии? И сколько еще раз мне придется ломать голову, проверяют меня мои невидимые противники или речь идет о чистом совпадении? Может быть, Они решили превратить меня в идиота, одержимого манией преследования?
Потому что, хоть убейте меня, но я не пойму, какую цель можно было преследовать, проверяя меня подобным образом!
Может быть, они думали, что, если я хардер, то кинусь очертя голову выявлять и карать виновных в уничтожении цветов? Или, напротив, если я спокойно отнесусь к этому варварству, то значит, я лишь скрываюсь под маской вдовствующего сентименталиста Алекса Винтерова?..
Додумать мне не дает чей-то знакомый голос, который раздается за моей спиной.
- Ай-яй-яй-яй! - причитает он. - Похоже, Алекс, по вашему дому пронесся миниатюрный смерч-торнадо!..
Стараясь не делать резких движений и вообще дышать носом, я оборачиваюсь и невольно застываю, как вкопанный.
Позади меня стоит не кто иной, как Гер Алкимов.
Он смотрит на меня невинно, как младенец. Обвинять его в том, что это он устроил варфоломеевскую ночь для моих растений, было бы равносильно, ввиду отсутствия доказательств, клевете.
- Как вы сюда попали? - тем не менее, спрашиваю я.
- Очень просто, - удивленно откликается цветовод. - Шел мимо, решил заглянуть к вам на огонек, вижу - а входная дверь открыта… Не дай Бог, думаю, что-то случилось с нашим Алексом…
Вроде бы дверь я закрывал за собой, но поклясться в этом на Библии, естественно, уже не могу. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Быстро же работает этот торгово-артистический тандем!.. Такое впечатление, что они поставили перед собой задачу завершить возню со мной до восхода солнца.
Пока эти мысли мелькают у меня в голове, вслух я старательно кляну тех сволочей, что учинили погром в моей “оранжерее”. Мне не требуется особо распалять себя, поскольку я и в самом деле возмущен этим варварством. Уголком глаза я пытаюсь определить, задевают ли мои ругательства душу моего собеседника или только забавляют его. Однако, Алкимов невозмутим, как мраморный сфинкс, в нужных местах он даже согласно кивает и цокает языком.
Наконец, я решаю, что достаточно отвел свою душу, покидаю разгромленную спальню и предлагаю своему непрошеному гостю что-нибудь из выпивки. В стенном шкафу, под ворохом одежд, у меня хранится бутылка отличного виски - конечно, если ее не умыкнули злоумышленники.
Однако мой ночной гость наотрез отказывается от виски, пива, кофе и чая, хотя и не выказывает желания оставить меня наедине с переживаниями по поводу гибели цветочных ростков.
Наоборот, он усаживается в единственное кресло, которое стоит у стены напротив окна, с таким видом, будто собирается ночевать в нем.
Я сажусь на стул. Голова моя раскалывается не то от перенесенной взбучки, не то от обилия новых впечатлений. Правый глаз заплывает свеженьким синяком, а в живот словно вставили острый раскаленный кол. Но Алкимов даже не удосуживается спросить, кто это меня так разукрасил, и такая вызывающая незаинтересованность, на мой взгляд, равносильна немому признанию.
- Вы уже сообщили в жандармерию? - наконец, осведомляется мой визави.
- О чем именно? - лукаво спрашиваю, в свою очередь, я его.
Он неопределенно поводит рукой вокруг себя.
- Ну, вот об этом… Будете жаловаться жандармам или нет?
- А вы считаете, стоит?
Гер пожимает плечами: мол, дело хозяйское.
- Вообще-то, в нашей округе жандармерия давно потеряла нюх, если можно так сказать, - помолчав, сообщает он. - Я думаю, что ваших хулиганов они не найдут.
Еще бы, думаю я.
- Ну, почему же, - слабо протестую я. - Должны же были остаться какие-то следы… отпечатки пальцев, волосы, может быть, кто-то из них плюнул в прихожей!.. Я где-то читал, что инвестигаторы по слюне нынче могут определить всё о человеке, в том числе даже воссоздать его портрет!..
Алкимов пренебрежительно машет рукой:
- Так то инвестигаторы, уважаемый Алекс! А вы уверены, что они захотят возиться с какими-то там губителями растений? - (Несколько странное высказывание для заядлого цветовода, но я делаю вид, что не замечаю оговорки своего собеседника). - Впрочем, смотрите сами… Я-то ведь решил к вам заглянуть совсем по другому поводу, уважаемый Алекс.
Интересно, что за дело может привести одного человека к другому домой посреди ночи, если они видятся чуть ли не каждый день?
- Я вас слушаю, Гер, - говорю я, чтобы подбодрить умолкнувшего цветовода. - Только, извините, нельзя ли покороче? У меня просто глаза слипаются - так спать хочется… Что-нибудь насчет цветов? Прибыла очередная партия гладиолусов? Или в вашем магазинчике зацвел столетний кактус?
Но Гер даже не улыбается, пристально глядя на меня.
- Вы помните наш разговор о гипотетической возможности изменения своей судьбы, Алекс? - спрашивает он. - Помните?
Еще бы мне не помнить!.. Я послушно киваю, хотя меня так и подмывает уточнить, что разговор этот состоялся у меня не с Алкимовым, а с его приятелем Молниным и всего лишь несколько часов назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112