— Еще пару лет назад я рискнул бы дать подобное заключение только на десятый-пятнадцатый день после травмы. — Доктор раскрыл саквояж, извлек небольшой серебристый предмет фаллической формы, продемонстрировал Нилу. — Новейшая разработка, насадка на сверхпроводимых чипах. Тут вам и рентген, и томография, и УЗИ — любая диагностика, причем высочайшей точности, достаточно лишь подсоединить к компьютеру. В данном случае — к ноутбуку.
Доктор продемонстрировал и ноутбук с фирменным логотипом «Свитчкрафт».
— Чудеса!
— Воистину, мистер Баррен. Причем не какие-нибудь там японские, а наши, звездно-полосатые. Более того, колорадские. Компания «Информед», слыхали, может быть?
— «Информед»? Очередное детище Гейла?
— Насколько мне известно, нет. — Доктор усмехнулся и подмигнул Нилу. — Но усыновление не исключается.
— Кто бы сомневался... Спасибо, доктор. Вышлете счет, или предпочтете рассчитаться на месте?
— Обычно такие расходы берет на себя корпорация, но в данном случае... — Доктор Соммерс вновь усмехнулся. — Уж не знаю, что там у вас произошло с Гейлом, только он почему-то распорядился содрать с вас три шкуры. Скажем, двадцать тысяч долларов — это не перебор?
— Возьмите пятьдесят, доктор. И не стесняйтесь, поверьте, Гейлу вся эта история обошлась несколько дороже.
— Благодарю вас, мистер Баррен. Надеюсь, вы разрешите угостить вас? Что предпочитаете?
— Стакан колотого льда с каплей вермута.
— И двойной «Джим Бим»!
Назаров-Лопс подкрался незаметно, как песец, на звук его голоса Нил даже вздрогнул. Хорош, хорош был, чертяка, и где-то раздобытые громадные темные очки лишь добавляли красавцу-Зорро таинственной прелести. И чтобы такой восемь лет жил отшельником? Не надо быть Станиславским, чтобы не поверить.
— Что ты встал, а? Ну что ты встал? — напустился на старого приятеля Нил. — Тебе доктор что сказал?
— Сказал, что не хрен больше валяться! Верно, док?
— Не теми словами, но по существу верно.
— Видал?.. Предлагаю по этому поводу оттянуться в полный рост!
— А с тебя не довольно ли будет? Смотри, опять куда-нибудь не туда заедешь, в другой раз так легко не отделаешься...
— Да ладно тебе!
Назаров придвинул к себе стаканчик с виски, одним махом отправил содержимое в усатый рот.
— Извините, джентльмены, мне пора. — Доктор встал, пожал руку сначала Нилу, потом Назарову. — Берегите себя!
— Толковый мужик, — сказал Назаров, проводив Соммерса взглядом. — Ну что, давай за благополучный исход. Эй, еще два двойных «Бима»!.. Да уж, это вам не «Солнцедар»!.. Ты-то как поживаешь? Ничего про себя не рассказал.
— У меня все в порядке.
— Это я догадался... Как твоя... Сюзанна, кажется?
— Сесиль. Неплохо.
— Дети есть?
— Смотря у кого.
— Не понял...
— У Сесиль четверо...
— Сильно. Значит, вы теперь врозь? Больше не женился? Ну так, мы с тобой оба мужчины свободные, симпатичные, а вокруг столько хорошеньких. Может, устроим холостяцкий пробег?
Нил окинул взглядом бар, из более-менее хорошеньких никого не приметил.
— В другой раз.
— Понятно... Значит, как у Ильфа и Петрова: «Будете у нас в Москве — захаживайте. Но адреса почему-то не оставил...» Ладно, давай хотя бы по последней, на ход ноги. Еще по «Биму»?
— Водки.
— Вот это по нашему, по-бразильски! Помнишь, как, бывало, в Коктебеле, вечерком...
— Помню, помню... Вот что, Макс, пардон, Лео. Я, пожалуй, взглянул бы на твой домик на острове. Как это можно устроить?
* * *
— Сами то мы, может быть, и успеем на регистрацию. А багаж?
— Ну, Танечка, значит, не судьба. Улетим завтра. Проблем не будет. Говорят, самолеты на Петербург уходят полупустые.
— Но приглашения уже получены. Я получила подтверждение от Ти Эн Ти.
— Опять же, не судьба... Может, оно и к лучшему. Лично я не горю желанием видеть этих... друзей детства. Пусть и дальше думают, что я умер.
— Паша!..
— А что, разве все они не стали нам чужими гораздо раньше? Честно говоря, я не вполне понимаю, зачем это все понадобилось тебе.
— Помнишь барбекю у Аланны? Ну, последнее, когда Крис еще чуть было не подрался с ее братом Кевином?
— Да.
— Тогда Сесиль сказала одну вещь. Точнее, навела на мысль... Знаешь, чтобы окончательно стряхнуть с себя прошлое, надо снова окунуться в него с головой...
— Но это невозможно, в одну реку не войдешь дважды.
— Я хотела сказать — вернуться в те же места, в те же обстоятельства, к тем же людям... И когда ты увидишь, что все стало совсем другим, изменилось необратимо... и непоправимо... только тогда прошлое отпустит тебя, перестанет тянуть...
— А тянет? К Леониду, к Ваньке или, может быть, к Пикте?.. Извини, я не хотел, это так глупо вырвалось, не сердись...
— Я не сержусь... Наверное, просто в юность тянет...
Они первые сошли с эскалатора и оказались в зале международной зоны франкфуртского аэропорта. Остановились, пропуская пассажиров, направляющихся к будочкам паспортного контроля.
К ним тут же приблизилась миловидная шатенка в синей униформе и на хорошем английском языке спросила:
— Мистер и миссис Розен? Транзит в Санкт Петербург?
— Да, это мы.
— С вами еще следуют... — Шатенка заглянула в список, — мистер Вилаи и мистер Кайф.
— Совершенно верно. Кстати, вот и они... Ребята, мы здесь.
— Прошу вас проследовать за мной на посадку...
— Да-а, — протянул Шурка, устроившись в кресле бизнес-класса. — Заметили? Сразу же двери задраили, мотор завели. Будто только нас и ждали... Крис, как думаешь, это не тот же благодетель устроил, что из-за тебя в Денвере вылет тормознул?
— Возможно, — неохотно ответил Крис и углубился в чтение журнала.
Глава третья
Крепкие братские объятия
(июнь 1995, Санкт-Петербург)
Помятый, сутулый человек в потертом плаще неопределенного цвета, сравнимого только с мастью лошади юного Д'Артаньяна, въезжавшего в Менг, вышел из метро. И побрел куда-то, пошатываясь и натыкаясь на встречных людей. Одни сторонились его, другие умышленно подставляли плечо, и еще оборачивались, ожидая ответной реакции. Но никакой реакции не было...
Это какие-то греческие «Метаморфозы». Это какая-то «Книга перемен»... Как он любил когда-то эту вольную трактовку одной из ее гексаграмм! Неужели и это забылось? «Творческое небо есть великое всепроницание и должная непоколебимость». Когда-то он с юношеским апломбом решил, что это будет его литературным девизом. И что теперь? Где они, твои всепроницание и непоколебимость? Где оно твое творческое небо, Иван Ларин? Свелось к невидимой точке в гипотетическом конце черного туннеля? «Книга перемен»?..
Все они, без исключения, и Таня, и Павел, и Ленька, и Ник... Как его теперь? Жульен... Шоколадов. Тьфу! Гадость какая. Все они — образы милого прошлого, сегодня внезапно обретшие плоть — жили, менялись, что-то с ними происходило. А он?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92