А у вас дурные манеры и физиономия такая тупая, что, мне кажется, вы не попадете в такт. А я попаду!.. На! И еще слева! Распишитесь в получении... И вечный бой, покой нам только снится... Ууппп... летит, летит степная... летит...
* * *
Иван с усилием попробовал открыть глаза, но ему подчинился только один глаз. Он увидел знакомые обои с пятном в изголовье матраса, трещину в углу потолка. Голова гудела, как шахта лифта. Было больно делать глубокие вдохи, и любое движение давалось с трудом. В том числе движение мысли.
И повторится все, как встарь:
Ночь. Ледяная рябь канала.
Аптека, улица, фонарь.
Фонарь мод глазом. Да и тот разбитый. Жизнь опять выплюнула его. Опять все вернулось к старому матрасу, тяжелому похмелью и разбитой роже. Отряд не заметил потери бойца, но откуда-то появилась прекрасная незнакомка, всадница с картины Брюллова. Она звала его с собой в мир евро-офисов и пишущих машинок «Оливетти». А он повернулся к ней пьяной свиной харей, и прекрасное видение исчезло и никогда больше не появится. Это был его последний шанс. И он его просто пропил. Пропил мечту, как мужики пропивают последние штаны, обручальные кольца и крестики своих жен... Все. Хватит, Иван Ларин. Пожил, покоптил, попил. Пора и честь знать. Пора, мой друг, пора! Больно двигаться? Смешные мысли! Не все ли равно теперь: болит нога или рука? Тебе очень хочется посмотреть на этот мир в последний раз двумя полноценными глазами. Какая глупость! Подготовиться? А разве ты не готовился к этому весь последний год? Все продумал. Таблетки приготовил... С детства ненавижу глотать таблетки, но не разжевывать же две пачки транквилизатора. И ванна... Ивана. Горячая ванна. Они рожают в воде, а надо умирать в воде. Тихо, спокойно. Марат принял смерть в ванне. На улице Марата. Кто еще? Этот... Как его?.. Писатель... Ларин...
И опять он очнулся. Опять какая-то волна вынесла Ивана на его старый матрас. Слабого и легкого. Сколько можно ходить туда и обратно?! Что он им хоббит, что ли? Вчерашний доктор. Вчерашний сон. Алиса?.. А это кто? Что он здесь делает?
Серые глаза смотрели на Ивана с холодной усмешкой. Короткий ежик волос, квадратная челюсть, бычья шея и покатые плечи. «Сам чайханщик, с круглыми плечами...»
— Ну, здравствуй, дружок, — проговорил «чайханщик» с характерной растяжкой ударных гласных. — Решил с нами в откидного сыграть? Мы тебя и оттуда достанем. Мы тебе — не менты!
В углу комнаты кто-то довольно тыкнул. Там сидел еще один. Невероятных размеров, похожий на гориллу.
— Вы кто? — еле слышно проговорил Иван.
— Конь в пальто! Лева Брюшной меня зовут. Слыхал? Нет? А зря...
— Что вы здесь делаете?
— Пришли проводить тебя в последний путь. Вдову твою утешить. — Лева повернул свое грузное тело. — Эй, вдова! Утешить тебя?
Иван увидел бледное лицо Алисы.
— Слушай сюда, кидала-откидала. За базар надо отвечать, а долги надо платить. А потом и отчаливай, никто тебя удерживать не будет. А если надо, то и по можем, чем можем.
В углу опять раздалось громкое ржание.
— Какие долги? — Иван ничего не мог понять.
— Новенький «мерс» с вмятиной в бочине. Это не долг? Такую красоту испортили. Ты и твоя телка на тачке. Знаешь, какие это бабули? «Мерс» новье превратить в хлам, а потом жмурика слепить! Одну эту, безутешную, оставить для разборок. Так дела не делаются! Эй, вдова, ты соберешь за неделю двадцать пять штук? Может, зря мы покойничка потревожили?
— С какой стати я должна за него попадать на такие бабки? — Иван услышал незнакомо деловой голос Алисы. — Он бросается мне под колеса, ему все по фиг. Я пытаюсь его жизнь спасти, сворачиваю в сторону. В тюрягу за него садиться мне не хотелось, а теперь из за него на бабки подписываться? А если бы он решил себя вместе с автостоянкой взорвать? Нет. Пусть он сам за себя отвечает.
— Слыхал? — Лева кивнул на его бывшую мечту. — Грамотно излагает? Что же ты, фифа, слиняла, если ты такая умная и правильная? А нам тебя и твою тачку пришлось целый день вычислять. А знаешь, сколько мой день стоит? Вот и базарь поэтому скромнее... Просек, самострел, ситуацию? Не получится у тебя по тихому отчалить, без проблем. Наследнички объявились. Остались юридические вопросы.
Брюшной окинул взглядом скромное жилище отшельника.
— Хоромы, конечно, не царские! На половину даже не потянут, — Лева посмотрел на безразлично смотрящего в потолок Ивана. — Что у тебя еще есть? Чем ты наследников можешь порадовать, членовредитель? Что молчишь? Думаешь, вернулся оттуда и тебе теперь все до фени? Ничего не страшно? Поверь мне, малохольный, самого страшного ты еще не видел, потому и не въезжаешь. У тебя еще все впереди. Ты кем на этом свете числишься?
Иван решил, что можно уже не отвечать. Все было банально и гадко. Как он мог увидеть в этой крашен ной кукле свою мечту. Бред старого алкаша! Вся эта голливудская сказка с рестораном, врачом, покупкой дорогих шмоток, была обычной коммерческой сделкой. Сотрясение мозга плюс ушиб бедра плюс рваный плащик... Итого: перевязка, магазин и ресторан. По лучи и распишись. Всадница Брюллова? Старуха-процентщица...
— А ты знаешь, чем он промышляет? — Брюшной задал тот же вопрос Алисе. — Говорил, наверное?
— Да он нес какую то пургу. Про синтетику, руду...
— Ты что шахтер что ли?
Иван затрясся от смеха, чувствуя от этого боль в груди и правом боку.
— Я так поняла, что он писатель какой-то или философ, — Алиса продемонстрировала чудеса сообразительности.
— Знаменитый? Как фамилия?
— Ларин...
— А ты артистки Лариной случайно не родственник?
— Это моя бывшая жена...
Зачем сказал? Какое им дело? Подписать им дарственную на квартиру, отдать этой костюм, рубашку и пальто. И вперед по туннелю. Правда, там есть какой-то свет в конце? Или ничего там нет? «Ни тебе аванса, ни пивной. Трезвость...»
— Какое вам до этого дело? Нет у меня больше ничего! Давайте, я подпишу ваши бумаги... И катитесь вы все... Мне уже все равно...
— Постой, не ори. Тебе вредно волноваться. Доктор, может, ему таблетку какую дать, чтобы он не повторялся? А то что-то у нашего писателя фантазии никакой не наблюдается... Так я про тебя слышал. Муж артистки Лариной, подался в писатели. Машка, моя секретарша, недавно какую-то книгу И.Ларина читала. Колян, ты не помнишь какую? Нет, откуда Колян помнит! Да шут с ней. Так ты — тот самый Ларин. А что ж ты так живешь лохово?
— Да так. Меня уже давно не издают. Издателям нужны сериалы, а не настоящие книги, — Иван вдруг решил напоследок нажаловаться на издателей, хотя последний заказ от издательства сорвал он сам, погрузившись в очередную многомесячную депрессуху. И это был последний раз, по словам редактора, когда ему доверили приличную работу. — Никому не нужны настоящие книги...
— А ведь ты, писатель, не прав. Настоящие книги очень нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
* * *
Иван с усилием попробовал открыть глаза, но ему подчинился только один глаз. Он увидел знакомые обои с пятном в изголовье матраса, трещину в углу потолка. Голова гудела, как шахта лифта. Было больно делать глубокие вдохи, и любое движение давалось с трудом. В том числе движение мысли.
И повторится все, как встарь:
Ночь. Ледяная рябь канала.
Аптека, улица, фонарь.
Фонарь мод глазом. Да и тот разбитый. Жизнь опять выплюнула его. Опять все вернулось к старому матрасу, тяжелому похмелью и разбитой роже. Отряд не заметил потери бойца, но откуда-то появилась прекрасная незнакомка, всадница с картины Брюллова. Она звала его с собой в мир евро-офисов и пишущих машинок «Оливетти». А он повернулся к ней пьяной свиной харей, и прекрасное видение исчезло и никогда больше не появится. Это был его последний шанс. И он его просто пропил. Пропил мечту, как мужики пропивают последние штаны, обручальные кольца и крестики своих жен... Все. Хватит, Иван Ларин. Пожил, покоптил, попил. Пора и честь знать. Пора, мой друг, пора! Больно двигаться? Смешные мысли! Не все ли равно теперь: болит нога или рука? Тебе очень хочется посмотреть на этот мир в последний раз двумя полноценными глазами. Какая глупость! Подготовиться? А разве ты не готовился к этому весь последний год? Все продумал. Таблетки приготовил... С детства ненавижу глотать таблетки, но не разжевывать же две пачки транквилизатора. И ванна... Ивана. Горячая ванна. Они рожают в воде, а надо умирать в воде. Тихо, спокойно. Марат принял смерть в ванне. На улице Марата. Кто еще? Этот... Как его?.. Писатель... Ларин...
И опять он очнулся. Опять какая-то волна вынесла Ивана на его старый матрас. Слабого и легкого. Сколько можно ходить туда и обратно?! Что он им хоббит, что ли? Вчерашний доктор. Вчерашний сон. Алиса?.. А это кто? Что он здесь делает?
Серые глаза смотрели на Ивана с холодной усмешкой. Короткий ежик волос, квадратная челюсть, бычья шея и покатые плечи. «Сам чайханщик, с круглыми плечами...»
— Ну, здравствуй, дружок, — проговорил «чайханщик» с характерной растяжкой ударных гласных. — Решил с нами в откидного сыграть? Мы тебя и оттуда достанем. Мы тебе — не менты!
В углу комнаты кто-то довольно тыкнул. Там сидел еще один. Невероятных размеров, похожий на гориллу.
— Вы кто? — еле слышно проговорил Иван.
— Конь в пальто! Лева Брюшной меня зовут. Слыхал? Нет? А зря...
— Что вы здесь делаете?
— Пришли проводить тебя в последний путь. Вдову твою утешить. — Лева повернул свое грузное тело. — Эй, вдова! Утешить тебя?
Иван увидел бледное лицо Алисы.
— Слушай сюда, кидала-откидала. За базар надо отвечать, а долги надо платить. А потом и отчаливай, никто тебя удерживать не будет. А если надо, то и по можем, чем можем.
В углу опять раздалось громкое ржание.
— Какие долги? — Иван ничего не мог понять.
— Новенький «мерс» с вмятиной в бочине. Это не долг? Такую красоту испортили. Ты и твоя телка на тачке. Знаешь, какие это бабули? «Мерс» новье превратить в хлам, а потом жмурика слепить! Одну эту, безутешную, оставить для разборок. Так дела не делаются! Эй, вдова, ты соберешь за неделю двадцать пять штук? Может, зря мы покойничка потревожили?
— С какой стати я должна за него попадать на такие бабки? — Иван услышал незнакомо деловой голос Алисы. — Он бросается мне под колеса, ему все по фиг. Я пытаюсь его жизнь спасти, сворачиваю в сторону. В тюрягу за него садиться мне не хотелось, а теперь из за него на бабки подписываться? А если бы он решил себя вместе с автостоянкой взорвать? Нет. Пусть он сам за себя отвечает.
— Слыхал? — Лева кивнул на его бывшую мечту. — Грамотно излагает? Что же ты, фифа, слиняла, если ты такая умная и правильная? А нам тебя и твою тачку пришлось целый день вычислять. А знаешь, сколько мой день стоит? Вот и базарь поэтому скромнее... Просек, самострел, ситуацию? Не получится у тебя по тихому отчалить, без проблем. Наследнички объявились. Остались юридические вопросы.
Брюшной окинул взглядом скромное жилище отшельника.
— Хоромы, конечно, не царские! На половину даже не потянут, — Лева посмотрел на безразлично смотрящего в потолок Ивана. — Что у тебя еще есть? Чем ты наследников можешь порадовать, членовредитель? Что молчишь? Думаешь, вернулся оттуда и тебе теперь все до фени? Ничего не страшно? Поверь мне, малохольный, самого страшного ты еще не видел, потому и не въезжаешь. У тебя еще все впереди. Ты кем на этом свете числишься?
Иван решил, что можно уже не отвечать. Все было банально и гадко. Как он мог увидеть в этой крашен ной кукле свою мечту. Бред старого алкаша! Вся эта голливудская сказка с рестораном, врачом, покупкой дорогих шмоток, была обычной коммерческой сделкой. Сотрясение мозга плюс ушиб бедра плюс рваный плащик... Итого: перевязка, магазин и ресторан. По лучи и распишись. Всадница Брюллова? Старуха-процентщица...
— А ты знаешь, чем он промышляет? — Брюшной задал тот же вопрос Алисе. — Говорил, наверное?
— Да он нес какую то пургу. Про синтетику, руду...
— Ты что шахтер что ли?
Иван затрясся от смеха, чувствуя от этого боль в груди и правом боку.
— Я так поняла, что он писатель какой-то или философ, — Алиса продемонстрировала чудеса сообразительности.
— Знаменитый? Как фамилия?
— Ларин...
— А ты артистки Лариной случайно не родственник?
— Это моя бывшая жена...
Зачем сказал? Какое им дело? Подписать им дарственную на квартиру, отдать этой костюм, рубашку и пальто. И вперед по туннелю. Правда, там есть какой-то свет в конце? Или ничего там нет? «Ни тебе аванса, ни пивной. Трезвость...»
— Какое вам до этого дело? Нет у меня больше ничего! Давайте, я подпишу ваши бумаги... И катитесь вы все... Мне уже все равно...
— Постой, не ори. Тебе вредно волноваться. Доктор, может, ему таблетку какую дать, чтобы он не повторялся? А то что-то у нашего писателя фантазии никакой не наблюдается... Так я про тебя слышал. Муж артистки Лариной, подался в писатели. Машка, моя секретарша, недавно какую-то книгу И.Ларина читала. Колян, ты не помнишь какую? Нет, откуда Колян помнит! Да шут с ней. Так ты — тот самый Ларин. А что ж ты так живешь лохово?
— Да так. Меня уже давно не издают. Издателям нужны сериалы, а не настоящие книги, — Иван вдруг решил напоследок нажаловаться на издателей, хотя последний заказ от издательства сорвал он сам, погрузившись в очередную многомесячную депрессуху. И это был последний раз, по словам редактора, когда ему доверили приличную работу. — Никому не нужны настоящие книги...
— А ведь ты, писатель, не прав. Настоящие книги очень нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92