У них вечером что-то вроде бала, девчонке нужно забрать какое-то платье...
— Понял. Она не сказала, как выглядит эта племянница?
— Светлый пиджак, косички, как у африканки.
— А, знаю такую. Они еще разговаривали в холле и вместе вышли...
Нил приехал только ко второму действию и очень скоро пожалел, что не успел к началу. Честно говоря, он ожидал услышать очередную «городскую фисгармонию», но был приятно обманут в своих ожиданиях. Молодые, сильные, красивые голоса, свежий, разнообразный репертуар, новаторские аранжировки, вдохновенная работа молодого дирижера. Да и акустика в этом небольшом, но очень высоком зале была отменной. Для удобства слушателей текст арий, исполнявшихся, как и положено, на языке оригинала, транслировался немецкой бегущей строкой на узком экранчике, размещен ном поверх сцены.
Пятьдесят минут промчались, как мгновение, хотелось слушать еще и еще, но уже зажглись люстры, и публика, отбившая ладони аплодисментами, неохотно тянулась к выходу.
— Мамочка, спасибо, ты устроила мне настоящий праздник...
— Куда это ты собрался, интересно знать?! А бан кет?
— Но, мама, я не любитель...
— Надо, Нил, надо. По программе ты, как главный спонсор всего мероприятия, должен вручить диплом и чек победителю...
— Мама, я никому ничего не должен.
— Но люди захотят поблагодарить тебя, и будет про сто невежливо...
— Ну, хорошо, хорошо, я появлюсь там на несколько минут, пообщаюсь с народом... Только имей в виду, на сцену я не полезу и призы вручать не буду. Вы уж как-нибудь без меня...
Пока приглашенные рассаживались по местам в беломраморном театральном кафе, Нил успел обменяться добрыми словами с каждым из конкурсантов, поблагодарить организаторов, пожать руки высоко — и средне-поставленным чиновникам, деятелям культуры. Наконец, все участники действа поднялись на возвышение в торце зала и выстроились по ранжиру — призополучатели слева, призовручатели справа, посередине же, словно царица на троне, величественно восседала в кресле сама Ольга Баренцева.
Нил, с бутылочкой зельтерской в руке, пристроился на свободное местечко поближе к выходу.
— Простите, у вас не занято?
В открытом платье зеленоватого оттенка, удачно сочетающегося с ее короткими, чуть подвитыми рыжеватыми волосами, девушка показалась Нилу не просто хорошенькой — обворожительной. Белоснежную шейку украшало неброское, но очевидно дорогое жемчужное ожерелье, уши — крохотные серьги с бриллианта ми, запястье — дамский «Лонжин» с платиновым браслетом. Никакой косметики — да и нужна ли косметика этому свежему румяному лицу, этим большим миндалевидным глазам, этим ярким губкам?
Видя, что произвела впечатление, девушка слегка улыбнулась и присела на свободный стул.
— Вы заговорили со мной по-русски. Почему?
— Я слышала, как вы разговаривали с Ольгой Баренцевой. Вы, должно быть, ее импресарио?
— Я ее сын.
— Потрясающе! Я ее большая поклонница, стараюсь не пропустить ни одного концерта с ее участием...
— Но она теперь совсем не выступает в России, да и в Берлине всего второй раз.
— Это неважно, ведь самолеты летают повсюду...
Между тем, после краткого вступительного слова, ведущий передал микрофон бодрому толстячку в черном вечернем костюме.
— Lieber Damen und Herren!.. — откашлявшись, начал толстячок.
— Вы не откажетесь мне переводить, я плохо понимаю по-немецки...
Ее теплые пальчики дотронулись до руки Нила, вызвав давно забытый трепет.
— Охотно... Певческие конкурсы имеют в нашей стране многовековую традицию. Еще в те незапамятные времена, когда на месте нашего прекрасного Берлина стояли две деревушки, Ной-Кёльн и...
Девушка зевнула, прикрыв рот ладошкой.
— Как ваше имя, прекрасная незнакомка? — про шептал Нил.
— Что?.. Ах, Маргарита.
— Ах, Маргарита... Вам идет. А я Нил. Нил Баренцев, гражданин мира, по большей части обретаюсь в Париже. А откуда вы, прелестное дитя?
Она чуть поджала губы, но Нил понял — ей понравилось. Женщины, как известно, любят ушами.
— Я? Вы, наверное, про это место даже не слыхали Новый Уренгой.
— Отчего же не слыхал? Вотчина Газпрома. Вы часом не родственница господину Вяхиреву?
— Нет, но дядю Рэма знаю хорошо. Мой папа, Николай Петрович Савин, — его зам по производству...
— При всех германских королевских дворах — и у Фридриха Великого, и у курфюрста Саксонии, и у Людвига Баварского — были свои... — продолжал разливаться толстячок, явно не имея намерения закругляться.
Маргарита приблизила губы к уху Баренцева.
— Если все будут произносить речи, эта болтология растянется до утра.
— У вас есть альтернативные предложения?
— Я предпочла бы прост о погулять по ночному городу. Тем более, я в первый раз в Берлине
— Сочту за честь быть вашим гидом... А вы уверены, что прогулка вам не повредит? Мне показалось, у вас жаркое дыхание, и глаза блестят...
— Я в полном порядке Хотя, пожалуй, не помешает одеться потеплей. Заедем на минуточку в отель. Вы не против?
— Отнюдь. Мое авто в вашем распоряжении...
По рассеянности Ольга начисто забыла сказать Асурову, что после концерта будет еще и банкет, и теперь он напрасно ждал ее на лавочке у входа в театр. Публика давно разошлась и разъехалась, а он все сидел, не решаясь ни уйти, ни заглянуть внутрь и навести справки, поскольку в первом случае он рисковал навлечь на себя гнев Ольги Владимировны, во втором — нос к носу столкнуться с Баренцевым, свидание с которым никак не входило в его планы.
«Интересно, где тут ближайшая пивная? — думал Костя. — Наверняка недалеко. Сбегать, что ли, быстренько шнапсу дерябнуть для согрева?»
Свежая мысль придала смелости. Асуров встал, еде л ал несколько шагов — и тут же спрятался за своевременно подвернувшееся дерево. На ступенях театра появился Баренцев с какой-то бабой, определенно не Ольгой.
Они остановились всего в нескольких шагах от него. Свет фонаря упал на лицо баренцевской спутницы, и Константин Сергеевич едва сдержал крик.
Он узнал Анну, ту самую малолетнюю стерву, которая так ловко умыкнула у него диадему императрицы и пустила под откос только начавшую налаживаться жизнь...
Возле парочки тут же материализовался длинный дорогой автомобиль, бесшумно и неспешно растворяя двери.
— Прошу, — сказал Нил, пропуская даму. Потом уселся сам, и прежде чем захлопнулась дверца, Асуров услышал: — В «Кемпински»!
Ах, вот, значит, как? Сговорились, значит? Одна, значит, на деньги разводит, а другой, значит, потом предъявы делает?
Ну, большого пока не одолеть, а вот девка...
Девка — слабое звено!
Выждав, пока авто не скроется за поворотом, Асуров вышел из своего укрытия и быстро зашагал по Унтер-ден-Линден в поисках ближайшего телефона автомата
Зайдя в кабинку, он нащупал во внутреннем кармане заветную записную книжечку, с которой никогда не расставался, а записи делал таким образом, чтобы никто кроме него ни черта в них не понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Понял. Она не сказала, как выглядит эта племянница?
— Светлый пиджак, косички, как у африканки.
— А, знаю такую. Они еще разговаривали в холле и вместе вышли...
Нил приехал только ко второму действию и очень скоро пожалел, что не успел к началу. Честно говоря, он ожидал услышать очередную «городскую фисгармонию», но был приятно обманут в своих ожиданиях. Молодые, сильные, красивые голоса, свежий, разнообразный репертуар, новаторские аранжировки, вдохновенная работа молодого дирижера. Да и акустика в этом небольшом, но очень высоком зале была отменной. Для удобства слушателей текст арий, исполнявшихся, как и положено, на языке оригинала, транслировался немецкой бегущей строкой на узком экранчике, размещен ном поверх сцены.
Пятьдесят минут промчались, как мгновение, хотелось слушать еще и еще, но уже зажглись люстры, и публика, отбившая ладони аплодисментами, неохотно тянулась к выходу.
— Мамочка, спасибо, ты устроила мне настоящий праздник...
— Куда это ты собрался, интересно знать?! А бан кет?
— Но, мама, я не любитель...
— Надо, Нил, надо. По программе ты, как главный спонсор всего мероприятия, должен вручить диплом и чек победителю...
— Мама, я никому ничего не должен.
— Но люди захотят поблагодарить тебя, и будет про сто невежливо...
— Ну, хорошо, хорошо, я появлюсь там на несколько минут, пообщаюсь с народом... Только имей в виду, на сцену я не полезу и призы вручать не буду. Вы уж как-нибудь без меня...
Пока приглашенные рассаживались по местам в беломраморном театральном кафе, Нил успел обменяться добрыми словами с каждым из конкурсантов, поблагодарить организаторов, пожать руки высоко — и средне-поставленным чиновникам, деятелям культуры. Наконец, все участники действа поднялись на возвышение в торце зала и выстроились по ранжиру — призополучатели слева, призовручатели справа, посередине же, словно царица на троне, величественно восседала в кресле сама Ольга Баренцева.
Нил, с бутылочкой зельтерской в руке, пристроился на свободное местечко поближе к выходу.
— Простите, у вас не занято?
В открытом платье зеленоватого оттенка, удачно сочетающегося с ее короткими, чуть подвитыми рыжеватыми волосами, девушка показалась Нилу не просто хорошенькой — обворожительной. Белоснежную шейку украшало неброское, но очевидно дорогое жемчужное ожерелье, уши — крохотные серьги с бриллианта ми, запястье — дамский «Лонжин» с платиновым браслетом. Никакой косметики — да и нужна ли косметика этому свежему румяному лицу, этим большим миндалевидным глазам, этим ярким губкам?
Видя, что произвела впечатление, девушка слегка улыбнулась и присела на свободный стул.
— Вы заговорили со мной по-русски. Почему?
— Я слышала, как вы разговаривали с Ольгой Баренцевой. Вы, должно быть, ее импресарио?
— Я ее сын.
— Потрясающе! Я ее большая поклонница, стараюсь не пропустить ни одного концерта с ее участием...
— Но она теперь совсем не выступает в России, да и в Берлине всего второй раз.
— Это неважно, ведь самолеты летают повсюду...
Между тем, после краткого вступительного слова, ведущий передал микрофон бодрому толстячку в черном вечернем костюме.
— Lieber Damen und Herren!.. — откашлявшись, начал толстячок.
— Вы не откажетесь мне переводить, я плохо понимаю по-немецки...
Ее теплые пальчики дотронулись до руки Нила, вызвав давно забытый трепет.
— Охотно... Певческие конкурсы имеют в нашей стране многовековую традицию. Еще в те незапамятные времена, когда на месте нашего прекрасного Берлина стояли две деревушки, Ной-Кёльн и...
Девушка зевнула, прикрыв рот ладошкой.
— Как ваше имя, прекрасная незнакомка? — про шептал Нил.
— Что?.. Ах, Маргарита.
— Ах, Маргарита... Вам идет. А я Нил. Нил Баренцев, гражданин мира, по большей части обретаюсь в Париже. А откуда вы, прелестное дитя?
Она чуть поджала губы, но Нил понял — ей понравилось. Женщины, как известно, любят ушами.
— Я? Вы, наверное, про это место даже не слыхали Новый Уренгой.
— Отчего же не слыхал? Вотчина Газпрома. Вы часом не родственница господину Вяхиреву?
— Нет, но дядю Рэма знаю хорошо. Мой папа, Николай Петрович Савин, — его зам по производству...
— При всех германских королевских дворах — и у Фридриха Великого, и у курфюрста Саксонии, и у Людвига Баварского — были свои... — продолжал разливаться толстячок, явно не имея намерения закругляться.
Маргарита приблизила губы к уху Баренцева.
— Если все будут произносить речи, эта болтология растянется до утра.
— У вас есть альтернативные предложения?
— Я предпочла бы прост о погулять по ночному городу. Тем более, я в первый раз в Берлине
— Сочту за честь быть вашим гидом... А вы уверены, что прогулка вам не повредит? Мне показалось, у вас жаркое дыхание, и глаза блестят...
— Я в полном порядке Хотя, пожалуй, не помешает одеться потеплей. Заедем на минуточку в отель. Вы не против?
— Отнюдь. Мое авто в вашем распоряжении...
По рассеянности Ольга начисто забыла сказать Асурову, что после концерта будет еще и банкет, и теперь он напрасно ждал ее на лавочке у входа в театр. Публика давно разошлась и разъехалась, а он все сидел, не решаясь ни уйти, ни заглянуть внутрь и навести справки, поскольку в первом случае он рисковал навлечь на себя гнев Ольги Владимировны, во втором — нос к носу столкнуться с Баренцевым, свидание с которым никак не входило в его планы.
«Интересно, где тут ближайшая пивная? — думал Костя. — Наверняка недалеко. Сбегать, что ли, быстренько шнапсу дерябнуть для согрева?»
Свежая мысль придала смелости. Асуров встал, еде л ал несколько шагов — и тут же спрятался за своевременно подвернувшееся дерево. На ступенях театра появился Баренцев с какой-то бабой, определенно не Ольгой.
Они остановились всего в нескольких шагах от него. Свет фонаря упал на лицо баренцевской спутницы, и Константин Сергеевич едва сдержал крик.
Он узнал Анну, ту самую малолетнюю стерву, которая так ловко умыкнула у него диадему императрицы и пустила под откос только начавшую налаживаться жизнь...
Возле парочки тут же материализовался длинный дорогой автомобиль, бесшумно и неспешно растворяя двери.
— Прошу, — сказал Нил, пропуская даму. Потом уселся сам, и прежде чем захлопнулась дверца, Асуров услышал: — В «Кемпински»!
Ах, вот, значит, как? Сговорились, значит? Одна, значит, на деньги разводит, а другой, значит, потом предъявы делает?
Ну, большого пока не одолеть, а вот девка...
Девка — слабое звено!
Выждав, пока авто не скроется за поворотом, Асуров вышел из своего укрытия и быстро зашагал по Унтер-ден-Линден в поисках ближайшего телефона автомата
Зайдя в кабинку, он нащупал во внутреннем кармане заветную записную книжечку, с которой никогда не расставался, а записи делал таким образом, чтобы никто кроме него ни черта в них не понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92