Затем она легким толчком отпустила его. Принцы
потянули его за одежду, и он, пятясь, сошел со ступенек.
- Ты! - сказала Королева, показав в этот раз на меня.
Увидев спектакль Хопфнера, я знал, что делать. Я медленно поднялся по
ступеням, как танцор, а когда достиг верхней ступеньки, я упал на колени,
но продолжал смотреть на Королеву.
- Ты ведь танцуешь, сынок, не правда ли?
- Немного, сэр. Это входит в наше обучение, народные танцы. Но
ритуальные движения очень похожи в разных культурах. Мы обучались им в
школе. Они значительно более плавные, чем армейские движения, но такие же
точные. Лейтенант двигался, как агрессор, и Королева сразу это
почувствовала. И что-то она нашла в его лице - возможно, возраст - что ей
не понравилось. Я языком тела постарался показать свою верноподданность,
приглашая ее к исследованию.
Ну, ее пальцы легонько потанцевали по моему лицу. У нас в семье,
между прочим, у всех тонкая кожа, и я на пятнадцать лет моложе лейтенанта,
на двадцать лет моложе Доктора Эн-Джимнбо и немного моложе военного
атташе. Культура эль-лоррийцев в некоторых случаях отдает предпочтение
молодым, поэтому я, естественно, стал любимцем из нашей группы. Королева
знаком предложила мне сесть у ее ног рядом с девушкой Линни.
Затем Королева осмотрела по очереди каждого из нас, хотя ее
расстроили бесшовные костюмы и озадачили металлические молнии и застежки.
Лейтенант потом заметил, что похоже было, будто тебя ощупывает стая
обезьян.
Паула Сигман, наш антрополог номер два, поправила его.
- Отряд, - сказала она.
Хопфнер посмотрел на нее в изумлении.
- Обезьяны ходят отрядами.
Мы здорово посмеялись тогда, потому что, как заметил лейтенант, троги
действительно были похожи на обезьян и они действительно были военными.
Или вроде этого. Но это было уже потом, когда мы вернулись ночевать на
корабль. Первые ночи на новой планете обычно полны таких грубых шуток и
маленьких розыгрышей. Я думаю, нам необходимо посмеяться, чтобы прийти в
себя.
- Ты говоришь, это было потом, Аарон. А что еще произошло в комнате
Королевы? Были еще развлечения? Отдали ли вы подарки?
- Мы не привезли подарков, потому что изучение записей показало, что
у эль-лаллорийцев нет обычая делать подарки. За исключением оплакивания в
Залах, они редко обмениваются деньгами или подарками. Они, скорее, платят
за все посредством тщательно разработанной бартерной системы, а члены
королевской семьи платят публичным прикосновением, валянием наедине и, в
конечном счете, ребенком королевской крови в качестве подарка. Кроме того,
в Центре Антропологии теперь считают, что подарки не следует делать.
- Есть такое распоряжение? Я его не получал.
- Не вполне распоряжение, сэр. Просто мнение, хотя со временем оно
может стать распоряжением. Мы называем его Манхэттенская Политика.
Недавнее Фондовое исследование показало, что такой обмен подарками, вроде
покупки в древности острова Манхэттен на Земле, ведет только к
недоразумениям, незаконным присвоениям и к плохим отношениям на многие
годы.
- Сэр, мне все это записывать?
- Все это, Малкин.
- Они угостили нас сладкими фруктами и пирожными, и бокалами медового
вина. Оно было очень легкое. И каждого из нас снабдили парой подушечек, мы
должны были лежать на них во время еды. Лейтенанту и его помощникам было,
по-моему, не очень удобно, но мы, антропологи, чувствовали себя прекрасно,
даже в своих дорожных костюмах. После того, как мы научились в джонге есть
сырых червяков, стоя часами на раковинах, подушки и сочные фрукты были
сплошным удовольствием. Я проходил тренировку с Доктором З. в джонге!
Королева собственноручно очистила для меня сладости, напоминавшие
виноград, но она позволила Линни поучить меня, как их есть. Если сразу
укусить, в рот вытекает струя горечи, которую нельзя заесть даже следующей
сладостью. Но если сначала покатать ягоду во рту, а затем слегка прижать
губами, в рот потечет необычайно сладкий сок с привкусом сдобы. Этот
виноград называется лоро-пае.
Потом для нас пел принц Б'оремос. После трех или четырех песен я
попросил показать мне инструмент. Это была плекта, по виду не очень
отличающаяся от нашей мандолины, но с удивительно глубоким тембром. Я
пробежал пальцами вверх и вниз по украшенному орнаментом грифу и в награду
получил удивленную, застенчивую полуулыбку Линни.
Осмелев, я спросил Королеву, могу ли я спеть для нее.
- А что ты умеешь петь, небесный скиталец? - спросила она.
- Я могу спеть одну-две ваших песни, моя Госпожа, - сказал я. На
самом деле в моем репертуаре их было около тридцати, но в большинстве это
были священные погребальные песни, они не подходили к случаю. - И много
наших песен.
Она подумала немного, потом сказала:
- Я знаю все наши песни и мне совсем не интересно слушать их изо рта
человека с неба. А какими песнями вы выражаете скорбь?
- Мы поем разные песни, - сказал я, - и только немногие из них
предназначены для скорби. Мы поем и о любви.
- Что это за слово? - спросила она, потому что я произнес слово
"любовь" по-английски, у них в языке нет такого слова.
- Это похоже - и непохоже - на вашу ладанну.
В комнате все затаили дыхание, и я подумал, не совершил ли я ошибку,
произнеся слово-табу. Но на пленках не было записано ничего такого.
Наверное, дело было не в нас, а в находящихся в комнате трогах.
- Что ты, небесный путешественник, знаешь о ладанне? - спросила
Королева.
Я оглянулся на доктора З. Она сделала движение рукой, как бы
предупреждая, чтобы я был осторожен.
- Я знаю... - начал я, - я знаю, что это похоже и непохоже - на
плукенну.
Королева некоторое время хранила молчание, но заговорила Линни.
- Есть сказание, одно из менее значительных, где идет речь об этой
разнице, - сказала она. - Это было и не было, но однажды Королева захотела
узнать, что лучше: быть вспаханной Обычным Плакальщиком, или быть
засеянной принцем. Но она знала, что не было никого, кроме одного принца,
уже завершившего свой год путешествий, кто мог бы прикоснуться к ней, не
будучи сожженным от огня ее кожи. Тогда она легла на песок и велела волнам
обмыть ее и загасить огонь. Ну, волны плескались о ее голову и плечи весь
тот день, и весь следующий, но ее кожа была все еще горячей и сухой на
ощупь. Тогда она зашла глубоко под волны. Между ее пальцами проплывали
маленькие разноцветные рыбки, а морские раковины запутывались в длинных
петлях ее волос. И все же кожа ее была сухая и горячая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
потянули его за одежду, и он, пятясь, сошел со ступенек.
- Ты! - сказала Королева, показав в этот раз на меня.
Увидев спектакль Хопфнера, я знал, что делать. Я медленно поднялся по
ступеням, как танцор, а когда достиг верхней ступеньки, я упал на колени,
но продолжал смотреть на Королеву.
- Ты ведь танцуешь, сынок, не правда ли?
- Немного, сэр. Это входит в наше обучение, народные танцы. Но
ритуальные движения очень похожи в разных культурах. Мы обучались им в
школе. Они значительно более плавные, чем армейские движения, но такие же
точные. Лейтенант двигался, как агрессор, и Королева сразу это
почувствовала. И что-то она нашла в его лице - возможно, возраст - что ей
не понравилось. Я языком тела постарался показать свою верноподданность,
приглашая ее к исследованию.
Ну, ее пальцы легонько потанцевали по моему лицу. У нас в семье,
между прочим, у всех тонкая кожа, и я на пятнадцать лет моложе лейтенанта,
на двадцать лет моложе Доктора Эн-Джимнбо и немного моложе военного
атташе. Культура эль-лоррийцев в некоторых случаях отдает предпочтение
молодым, поэтому я, естественно, стал любимцем из нашей группы. Королева
знаком предложила мне сесть у ее ног рядом с девушкой Линни.
Затем Королева осмотрела по очереди каждого из нас, хотя ее
расстроили бесшовные костюмы и озадачили металлические молнии и застежки.
Лейтенант потом заметил, что похоже было, будто тебя ощупывает стая
обезьян.
Паула Сигман, наш антрополог номер два, поправила его.
- Отряд, - сказала она.
Хопфнер посмотрел на нее в изумлении.
- Обезьяны ходят отрядами.
Мы здорово посмеялись тогда, потому что, как заметил лейтенант, троги
действительно были похожи на обезьян и они действительно были военными.
Или вроде этого. Но это было уже потом, когда мы вернулись ночевать на
корабль. Первые ночи на новой планете обычно полны таких грубых шуток и
маленьких розыгрышей. Я думаю, нам необходимо посмеяться, чтобы прийти в
себя.
- Ты говоришь, это было потом, Аарон. А что еще произошло в комнате
Королевы? Были еще развлечения? Отдали ли вы подарки?
- Мы не привезли подарков, потому что изучение записей показало, что
у эль-лаллорийцев нет обычая делать подарки. За исключением оплакивания в
Залах, они редко обмениваются деньгами или подарками. Они, скорее, платят
за все посредством тщательно разработанной бартерной системы, а члены
королевской семьи платят публичным прикосновением, валянием наедине и, в
конечном счете, ребенком королевской крови в качестве подарка. Кроме того,
в Центре Антропологии теперь считают, что подарки не следует делать.
- Есть такое распоряжение? Я его не получал.
- Не вполне распоряжение, сэр. Просто мнение, хотя со временем оно
может стать распоряжением. Мы называем его Манхэттенская Политика.
Недавнее Фондовое исследование показало, что такой обмен подарками, вроде
покупки в древности острова Манхэттен на Земле, ведет только к
недоразумениям, незаконным присвоениям и к плохим отношениям на многие
годы.
- Сэр, мне все это записывать?
- Все это, Малкин.
- Они угостили нас сладкими фруктами и пирожными, и бокалами медового
вина. Оно было очень легкое. И каждого из нас снабдили парой подушечек, мы
должны были лежать на них во время еды. Лейтенанту и его помощникам было,
по-моему, не очень удобно, но мы, антропологи, чувствовали себя прекрасно,
даже в своих дорожных костюмах. После того, как мы научились в джонге есть
сырых червяков, стоя часами на раковинах, подушки и сочные фрукты были
сплошным удовольствием. Я проходил тренировку с Доктором З. в джонге!
Королева собственноручно очистила для меня сладости, напоминавшие
виноград, но она позволила Линни поучить меня, как их есть. Если сразу
укусить, в рот вытекает струя горечи, которую нельзя заесть даже следующей
сладостью. Но если сначала покатать ягоду во рту, а затем слегка прижать
губами, в рот потечет необычайно сладкий сок с привкусом сдобы. Этот
виноград называется лоро-пае.
Потом для нас пел принц Б'оремос. После трех или четырех песен я
попросил показать мне инструмент. Это была плекта, по виду не очень
отличающаяся от нашей мандолины, но с удивительно глубоким тембром. Я
пробежал пальцами вверх и вниз по украшенному орнаментом грифу и в награду
получил удивленную, застенчивую полуулыбку Линни.
Осмелев, я спросил Королеву, могу ли я спеть для нее.
- А что ты умеешь петь, небесный скиталец? - спросила она.
- Я могу спеть одну-две ваших песни, моя Госпожа, - сказал я. На
самом деле в моем репертуаре их было около тридцати, но в большинстве это
были священные погребальные песни, они не подходили к случаю. - И много
наших песен.
Она подумала немного, потом сказала:
- Я знаю все наши песни и мне совсем не интересно слушать их изо рта
человека с неба. А какими песнями вы выражаете скорбь?
- Мы поем разные песни, - сказал я, - и только немногие из них
предназначены для скорби. Мы поем и о любви.
- Что это за слово? - спросила она, потому что я произнес слово
"любовь" по-английски, у них в языке нет такого слова.
- Это похоже - и непохоже - на вашу ладанну.
В комнате все затаили дыхание, и я подумал, не совершил ли я ошибку,
произнеся слово-табу. Но на пленках не было записано ничего такого.
Наверное, дело было не в нас, а в находящихся в комнате трогах.
- Что ты, небесный путешественник, знаешь о ладанне? - спросила
Королева.
Я оглянулся на доктора З. Она сделала движение рукой, как бы
предупреждая, чтобы я был осторожен.
- Я знаю... - начал я, - я знаю, что это похоже и непохоже - на
плукенну.
Королева некоторое время хранила молчание, но заговорила Линни.
- Есть сказание, одно из менее значительных, где идет речь об этой
разнице, - сказала она. - Это было и не было, но однажды Королева захотела
узнать, что лучше: быть вспаханной Обычным Плакальщиком, или быть
засеянной принцем. Но она знала, что не было никого, кроме одного принца,
уже завершившего свой год путешествий, кто мог бы прикоснуться к ней, не
будучи сожженным от огня ее кожи. Тогда она легла на песок и велела волнам
обмыть ее и загасить огонь. Ну, волны плескались о ее голову и плечи весь
тот день, и весь следующий, но ее кожа была все еще горячей и сухой на
ощупь. Тогда она зашла глубоко под волны. Между ее пальцами проплывали
маленькие разноцветные рыбки, а морские раковины запутывались в длинных
петлях ее волос. И все же кожа ее была сухая и горячая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45