- Расскажи мне о ней.
Я помолчал.
- Она золотой ребенок. Дитя земли и неба. Она поет, как маленькая
птичка, и зовут ее Линнет. Она всегда счастлива.
- Ребенок! - В этот раз заговорила темноволосая девушка. - Но,
Седовласая, ты никогда не рассказывала мне, за все это время.
Седовласая отодвинулась от меня, подошла к ней и обняла ее, как это
делает мать с любимой дочерью.
- У меня есть ребенок и нет его, - сказала она. Потом, как будто
решившись, она обернулась ко мне. - Ты приведешь малышку сюда?
- Она уже в серебряной башне. Я уже привез ее, хоть и тайком.
Седовласая снова повернулась к девушке.
- Слушай хорошенько и сохрани эти слова во рту и в сердце, потому что
придет время, когда ты должна будешь сказать их нашему народу. Ради меня.
Это - твой ребенок. И ради самого ребенка тоже.
Девушка молча кивнула, хотя молчание стоило усилий.
- Я бы хотел остаться здесь с Линнет, - сказал я. - Я ее отец.
Б'оремос откашлялся.
- Тебе потребуется разрешение Короля.
- Короля? - резко спросила девушка.
- Королева мертва? - лихо сказала Линни.
- Да.
- Тогда я должна идти оплакивать ее.
- Седовласая, ты нездорова, - запротестовала девушка.
Линни выпрямилась и отбросила палку.
- Я - Плакальщица Королевы. Отвезите меня туда.
Б'оремос с большой нежностью поднял ее, посадил на своего коня,
вскочил в седло позади нее, и они ускакали. Моя лошадь испугалась их
быстрого отъезда, и мне понадобилось не меньше минуты, чтобы успокоить и
оседлать ее.
Я протянул руку девушке.
- Ты поедешь?
- Что? Оплакивать эту бесчувственную сварливую старуху? - спросила
она. - Да я лучше съем люмин.
Я рассмеялся ее словам, она зарделась от смущения, но не повторила
их. В конце концов, она поехала, сидя на лошади позади меня, не потому,
что Королеве нужны были плакальщицы, а потому что кто-то должен помочь
Седовласой одеться, натереть ей локти, растереть лоб и сварить ей отвар,
который уменьшает боль в костях. И потому что ей было любопытно увидеть
ребенка.

Имя девушки, как я узнал во время наше бешеной езды вниз с горы, было
Гренна. Она была единственной дочерью свинопаса, обладала невероятным
талантом к рисованию и была личной помощницей Линни.
- Я - ребенок Седой Странницы, - сказала она с горькой гордостью в
голосе, как бы вызывая меня на возражение. Ей был двадцать один год; у нее
был странный привлекательный голос, время от времени срывающийся, как
будто тряпку рвали о гвоздь. Она была сердитая, храбрая, верная до
безрассудства, нежная, острая на язык, анархичная и забавная. Во многих
отношениях в ней соединялись черты эль-лаллорийцев и наши. Мы уже изменили
ее - и ее ровесников - по нашему собственному подобию, видите? Мы не
хотели, чтобы так случилось, но это так. Но Гренна все время жила с
Седовласой, и поэтому в ее мышлении укоренилось также много старого. Я не
мог не полюбить ее - за то, чем она была, и чем становилась, и потому что
она была мостиком между Линни и мной.
Мы захватили Линнет из башни, где она спала, обхватив руками
тряпичную куклу, сделанную Докторам З. Потом мы пешком направились в
город. Гренна позволила Линнет ехать верхом на ее плечах, за что мы оба
сразу полюбили ее. И вот так мы вошли в Зал Плача, как одна семья,
плакальщицы, у которых не было слез для пыльной оболочки Королевы.
Седовласая была на подмостках, все в том же грубом платье, в котором
она была в пещере. У ее ног сидел молодой принц, перебирая струны ярко
раскрашенной плекты. Голос Седовласой был чистым и сильным, но стихи о
Королеве, которые она произносила, меня не тронули. Пальцы юноши несколько
раз споткнулись на струнах. Я особенно заметил это, потому что привык
слушать записи Б'оремоса, игравшего ту же мелодию. Плекта, которой
пользовался юноша, давала в верхнем регистре немного жестяной звук, а
басовая струна жужжала.
Плакальщицы чинно двигались длинным серпантином, у которого похоже,
не было ни начала, ни конца, и весь их мир все оплакивание скорбел о
последней своей Королеве. И хотя это не затронуло моих чувств, я испытал
комфорт от привычности, от правильности всего происходящего. Я чувствовал
- нет, я знал, что я прибыл домой.
Линнет, конечно, устала к концу второго часа в Зале Плача, и я увел
ее обратно во дворец, где она стала весело бегать по извилистым залам и
дворикам, полным цветов. Ее золотистые волосы, чуть темнее, чем были мои в
ее возрасте, казалось, вобрали в себя весь свет эль-лаллорского дня, и
многие слуги, посетившие оплакивание, пришли посмотреть на ее игры. Я
поймал себя на мысли, что старый Мар-Кешан полюбил бы ее, дитя, которое
выплыло в его руки на волне. Если что-то и было грустным в эти семь дней
оплакивания, так это мысль, что его уже не было, и он не мог увидеть ее.
После Оплакивания Седовласая участвовала в коронации Б'оремоса, но
это событие прошло тихо, даже как-то бессвязно. Ни у кого не было
подходящего настроения. Седовласая была измучена, несмотря на то, что
Гренна постоянно заботилась о ней. Жрица была совершенно сбита с толку
моим появлением и потрясена появлением Линнет. А Б'оремос хотел, чтобы
церемония прошла как можно быстрее, потому что, как он выразился, "такая
церемония напоминает нам о переменах; а я бы не хотел, чтобы мои люди
помнили только то, что Короли вечны".
Поэтому Линни, Гренна, Линнет и я вернулись в дом, где, как я
надеялся, мы могли бы лучше узнать друг друга. И провели там несколько
коротких месяцев, вроде счастливых летних каникул. Линнет начала называть
Линни Первой Мамой, а Гренну - Второй Мамой. Это была идиллия.
А потом Седовласая умерла. Это не было, я полагаю, неожиданностью.
Они с Гренной строили погребальный столб в тот день, когда я приехал. Но я
этого не ожидал, хотя не знаю, на какое волшебство я надеялся. Я долго
оплакивал ее, оплакивал на свой собственный лад. Гренна удивилась, когда
увидела, что я могу плакать. А Линнет горевала, как ребенок, то заливаясь
слезами, то через минуту смеясь и танцуя среди цветочных клумб.
Гренна, конечно, приняла Линнет как своего собственного ребенка, и не
только потому, что этого желала Линни. Мы живем вместе - не как муж и
жена, потому что у них это не принято, а я намерен учить их этому. Но я
научил ее тому, что такое любовь, и она дорожит этим словом.
И сею я хорошо. Через несколько месяцев Гренна родит нашего ребенка,
и меня не вынудят к второму предательству, поэтому не старайтесь вернуть
меня.
Неужели вы не можете понять, сэр, что я сделал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45