А что до успехов, одним могу похвастаться. Опытным путем я абсолютно точно установила, как отличить нормальную лечебницу от полной лажи. Если тебе втирают, что можно сожрать хоть тонну, но непременно такого-то продукта и именно таким-то образом, а не то повылезут все волосы и посинеют ногти...
– Какие еще ногти? В моей рекламке ни слова про ногти! У тебя так и написано – “посинеют”?
– ... Имей в виду: ты угодила в дерьмо. Я рвать и метать готова! – бушевала Кэтлин, презрев мои подначки. – Представь только: толпа ублюдков с медицинскими дипломами на полном серьезе запихивает в беззащитную женщину по семь яиц в день! Что за бред эта куриная лечебница!
– У меня, конечно, нос не дорос тебя поучать. – Я нетерпеливо лизнула намазанный сыром тост. – Но, видишь ли, у порядочных американцев как-то не принято лечиться в тех же местах, где пользуют кур.
Кэтлин фыркнула в трубку и потребовала не морочить ей голову. Я-де прекрасно поняла, что речь идет о той самой клинике.
– Ах, о той самой? Так ты имела в виду ту самую клинику, где куры сидят на яйцах?
Пока Кэтлин заливается звучным смехом, можно всласть похрустеть завтраком. Развернув телефонную трубку вверх тормашками, чтобы микрофон оказался подальше, я торопливо вгрызлась в тост.
– Этой клинике черт знает сколько лет. Представляешь, какую кучу денег они из нас вытянули? Их диета – фальшивка, полная чушь! Морочат головы несчастным бабам! Что это ты там жуешь?
Как она расслышала? Едва не подавившись, я судорожно проглотила кусок и вернула трубку в нормальное положение. Беседа принимала не самый приятный оборот. Лучше замять эту скользкую тему – пусть себе кроет яйцеедов.
– А мне о них рассказывали много обнадеживающего. Там похудело столько женщин.
– Еще бы. Жрали меньше, вот и худели. Но при чем тут бесконечные яйца на завтрак, обед и ужин? А чего стоит вся эта псевдонаучная заумь? “Добавьте пол чайной ложки кукурузного масла и две капли лимонного сока”... Вот именно две, боже упаси, чтобы три!
Все, больше терпеть не могу. Я воровато куснула бутерброд и отчетливо выговорила, стараясь не чавкать:
– Ничего не имею против двух капель лимонного сока.
– Нет, ты мне скажи, что ты там ешь? Отвечай, Барбара! Я прекрасно знаю, как звучат все разрешенные блюда. Это что-то другое, из черного списка. Прости, отвлекусь на секунду...
Кажется, Кэтлин с кем-то говорила, но в этой адской мешанине звуков невозможно было разобрать ни слова. Вкалывает небось оператором на телефоне, принимает заказы или консультирует покупателей. Такая работа как раз по ней: при телефонном разговоре приятный голос решает все, а бесформенная фигура не имеет никакого значения. Запросто могла бы сколотить состояние на какой-нибудь “Горячей линии только для взрослых”. Да каждый второй мужик разум потеряет, едва она пропоет свое “алло”!
– Понедельник день тяжелый. – Кэтлин вновь переключилась на меня. – Кстати, почему торчишь дома, а не меряешь шагами улицу?
Не дрогнув, я соврала, что как раз подумываю об этом, и, уже не таясь, заглотила остаток тоста.
– Ну, раз уж зашла речь о спортивных подвигах, чем похвастаешься ты?
– Хожу, в общем-то. К холодильнику... Повисла пауза. Кэтлин явно ждала от меня приглашения, и я не выдержала:
– Хочешь, будем тренироваться вместе?
В тот же миг я пожалела о своей вежливости. Все-таки мы едва знакомы... Тренировки – дело тонкое, это ведь не кофе в забегаловке выпить и распрощаться! Но отступать все равно поздно, так лучше не тянуть и начать прямо на этой неделе. Ладно, поглядим, чего мы с ней добьемся на пару.
Кэтлин и сама маялась сомнениями:
– Разве что одну неделю... Для пробы...
Мы договорились встретиться завтра, в семь утра. Простившись, я с тоской оглядела стол. Все так же громоздились письма, мерцал голый, как бесплодная пустыня, экран. Пожалуй, не мешает вернуться к работе – чем черт не шутит, вдруг муза тоже покончила с завтраком и вот-вот свалится мне на голову? Но сперва намажу себе еще один тост.
Блюдце с бутербродом худо-бедно заткнуло пустоту, оставшуюся от пепельницы. Лишь тогда я с обреченным вздохом уселась за стол и покорно взялась за первое письмо.
Дорогая Барбара!
Моему мужу скоро стукнет сорок, я задумала сделать ему сюрприз. Он без ума от цирка, вот я и решила устроить для него и гостей домашний цирк. Где мне достать живого слона, чтобы на празднике покататься на нем?
Рука сама собой схватилась за соломинку – то есть за бутерброд. Другую руку я усилием воли перетащила на клавиатуру и принялась методично тыкать в кнопки одним пальцем. Я справлюсь, черт вас всех раздери! Загублю два дня своей неповторимой жизни вместо привычных четырех часов, но сочиню эту еженедельную колонку! И плевать, что выйдет уныло и плоско. Слава богу, есть на свете безответные трудяги, редакторы “Глоб”. С тех пор как я бросила курить, у них здорово прибавилось работы. Факты в моих статьях, грех жаловаться, оказывались как на подбор – свежие и увлекательные, но боже милосердный, как же убого они были изложены! Штамп на штампе! Да ладно, Кэмерон – лояльный босс и к тому же приятель. Вряд ли вышвырнет меня из газеты! А со временем – голову даю на отсечение – я стану прежней Красноречивой Барбарой.
АПРЕЛЬ. 59 – 66 кг
Вывалив в раковину упаковку куриных грудок, я с глухим недовольством полоскала под струей ледяной воды волокнистое белое мясо. По радио знаменитый психотерапевт Тони Грант с изуверским изяществом препарировал позвонившего в студию идиота.
Нет, бормотал идиот, в жизни он не бывал на всяких там дурацких просмотрах. Вообще-то актерскому мастерству он тоже нигде не учился. Это для ремесленников. А он гений, от природы. Когда осознал свое призвание? Да пока вкалывал на птицефабрике – работенка как раз для гения, разбирал цыплят на кур и петухов.
От анализа доктора Гранта меня отвлек телефон. Стэнфорд. Я нехотя убавила звук и вернулась к полосканию курятины, прижав трубку к плечу и мечтая перегрызть Стэнфорду сонную артерию.
– Мне так жаль отрывать тебя от дел, Барби. Врет, лживый ублюдок.
– Я вот о чем подумал. От Сары-Джейн осталась прорва всякого тряпья. Может, заберешь на этой неделе?
Ну разумеется, пора повышвыривать балахоны пятьдесят четвертого размера и проветрить платяной шкаф. Глядишь, их сменит сорок второй размерчик. Я стянула склизкую пупырчатую кожу с тощих кусков мяса – отвратительно, будто жабу свежуешь! – и воткнула нож в розовую плоть. Хоть режется легко...
– Стэнфорд, пойми меня правильно, но я, кажется, уже выполнила все печальные обязанности по отношению к тебе.
– Барбара, я бы и сам, но... – Он изобразил, будто сдерживает слезы. – Но мне все еще больно... И потом, я понятия не имею, что делать с этой одеждой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Какие еще ногти? В моей рекламке ни слова про ногти! У тебя так и написано – “посинеют”?
– ... Имей в виду: ты угодила в дерьмо. Я рвать и метать готова! – бушевала Кэтлин, презрев мои подначки. – Представь только: толпа ублюдков с медицинскими дипломами на полном серьезе запихивает в беззащитную женщину по семь яиц в день! Что за бред эта куриная лечебница!
– У меня, конечно, нос не дорос тебя поучать. – Я нетерпеливо лизнула намазанный сыром тост. – Но, видишь ли, у порядочных американцев как-то не принято лечиться в тех же местах, где пользуют кур.
Кэтлин фыркнула в трубку и потребовала не морочить ей голову. Я-де прекрасно поняла, что речь идет о той самой клинике.
– Ах, о той самой? Так ты имела в виду ту самую клинику, где куры сидят на яйцах?
Пока Кэтлин заливается звучным смехом, можно всласть похрустеть завтраком. Развернув телефонную трубку вверх тормашками, чтобы микрофон оказался подальше, я торопливо вгрызлась в тост.
– Этой клинике черт знает сколько лет. Представляешь, какую кучу денег они из нас вытянули? Их диета – фальшивка, полная чушь! Морочат головы несчастным бабам! Что это ты там жуешь?
Как она расслышала? Едва не подавившись, я судорожно проглотила кусок и вернула трубку в нормальное положение. Беседа принимала не самый приятный оборот. Лучше замять эту скользкую тему – пусть себе кроет яйцеедов.
– А мне о них рассказывали много обнадеживающего. Там похудело столько женщин.
– Еще бы. Жрали меньше, вот и худели. Но при чем тут бесконечные яйца на завтрак, обед и ужин? А чего стоит вся эта псевдонаучная заумь? “Добавьте пол чайной ложки кукурузного масла и две капли лимонного сока”... Вот именно две, боже упаси, чтобы три!
Все, больше терпеть не могу. Я воровато куснула бутерброд и отчетливо выговорила, стараясь не чавкать:
– Ничего не имею против двух капель лимонного сока.
– Нет, ты мне скажи, что ты там ешь? Отвечай, Барбара! Я прекрасно знаю, как звучат все разрешенные блюда. Это что-то другое, из черного списка. Прости, отвлекусь на секунду...
Кажется, Кэтлин с кем-то говорила, но в этой адской мешанине звуков невозможно было разобрать ни слова. Вкалывает небось оператором на телефоне, принимает заказы или консультирует покупателей. Такая работа как раз по ней: при телефонном разговоре приятный голос решает все, а бесформенная фигура не имеет никакого значения. Запросто могла бы сколотить состояние на какой-нибудь “Горячей линии только для взрослых”. Да каждый второй мужик разум потеряет, едва она пропоет свое “алло”!
– Понедельник день тяжелый. – Кэтлин вновь переключилась на меня. – Кстати, почему торчишь дома, а не меряешь шагами улицу?
Не дрогнув, я соврала, что как раз подумываю об этом, и, уже не таясь, заглотила остаток тоста.
– Ну, раз уж зашла речь о спортивных подвигах, чем похвастаешься ты?
– Хожу, в общем-то. К холодильнику... Повисла пауза. Кэтлин явно ждала от меня приглашения, и я не выдержала:
– Хочешь, будем тренироваться вместе?
В тот же миг я пожалела о своей вежливости. Все-таки мы едва знакомы... Тренировки – дело тонкое, это ведь не кофе в забегаловке выпить и распрощаться! Но отступать все равно поздно, так лучше не тянуть и начать прямо на этой неделе. Ладно, поглядим, чего мы с ней добьемся на пару.
Кэтлин и сама маялась сомнениями:
– Разве что одну неделю... Для пробы...
Мы договорились встретиться завтра, в семь утра. Простившись, я с тоской оглядела стол. Все так же громоздились письма, мерцал голый, как бесплодная пустыня, экран. Пожалуй, не мешает вернуться к работе – чем черт не шутит, вдруг муза тоже покончила с завтраком и вот-вот свалится мне на голову? Но сперва намажу себе еще один тост.
Блюдце с бутербродом худо-бедно заткнуло пустоту, оставшуюся от пепельницы. Лишь тогда я с обреченным вздохом уселась за стол и покорно взялась за первое письмо.
Дорогая Барбара!
Моему мужу скоро стукнет сорок, я задумала сделать ему сюрприз. Он без ума от цирка, вот я и решила устроить для него и гостей домашний цирк. Где мне достать живого слона, чтобы на празднике покататься на нем?
Рука сама собой схватилась за соломинку – то есть за бутерброд. Другую руку я усилием воли перетащила на клавиатуру и принялась методично тыкать в кнопки одним пальцем. Я справлюсь, черт вас всех раздери! Загублю два дня своей неповторимой жизни вместо привычных четырех часов, но сочиню эту еженедельную колонку! И плевать, что выйдет уныло и плоско. Слава богу, есть на свете безответные трудяги, редакторы “Глоб”. С тех пор как я бросила курить, у них здорово прибавилось работы. Факты в моих статьях, грех жаловаться, оказывались как на подбор – свежие и увлекательные, но боже милосердный, как же убого они были изложены! Штамп на штампе! Да ладно, Кэмерон – лояльный босс и к тому же приятель. Вряд ли вышвырнет меня из газеты! А со временем – голову даю на отсечение – я стану прежней Красноречивой Барбарой.
АПРЕЛЬ. 59 – 66 кг
Вывалив в раковину упаковку куриных грудок, я с глухим недовольством полоскала под струей ледяной воды волокнистое белое мясо. По радио знаменитый психотерапевт Тони Грант с изуверским изяществом препарировал позвонившего в студию идиота.
Нет, бормотал идиот, в жизни он не бывал на всяких там дурацких просмотрах. Вообще-то актерскому мастерству он тоже нигде не учился. Это для ремесленников. А он гений, от природы. Когда осознал свое призвание? Да пока вкалывал на птицефабрике – работенка как раз для гения, разбирал цыплят на кур и петухов.
От анализа доктора Гранта меня отвлек телефон. Стэнфорд. Я нехотя убавила звук и вернулась к полосканию курятины, прижав трубку к плечу и мечтая перегрызть Стэнфорду сонную артерию.
– Мне так жаль отрывать тебя от дел, Барби. Врет, лживый ублюдок.
– Я вот о чем подумал. От Сары-Джейн осталась прорва всякого тряпья. Может, заберешь на этой неделе?
Ну разумеется, пора повышвыривать балахоны пятьдесят четвертого размера и проветрить платяной шкаф. Глядишь, их сменит сорок второй размерчик. Я стянула склизкую пупырчатую кожу с тощих кусков мяса – отвратительно, будто жабу свежуешь! – и воткнула нож в розовую плоть. Хоть режется легко...
– Стэнфорд, пойми меня правильно, но я, кажется, уже выполнила все печальные обязанности по отношению к тебе.
– Барбара, я бы и сам, но... – Он изобразил, будто сдерживает слезы. – Но мне все еще больно... И потом, я понятия не имею, что делать с этой одеждой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90