Узнала я только опал и кварц, остальные минералы видела впервые.
Но царил здесь все-таки стол, огромный и тяжелый, как утес. Он был завален изрядно обшарпанными инструментами, из которых более или менее опознавались разве что молотки и долота. Имелась и маленькая ацетиленовая горелка. Тут же выстроились коробочки с заготовками ювелирных изделий, металлическими обломками, проволокой и прочей дребеденью.
Спальня Мака манила уютом. Кровать королевских размеров стояла на небольшом возвышении. Ниша в изголовье, отведенная под книги и ночник, так и приглашала поваляться и почитать на сон грядущий. Литературные пристрастия Мака грешили пестротой. Детективы Камински и Крэйга, бульварные жизнеописания мафиози и спортивных звезд, увесистые подшивки “Спортивного обозрения”... Рядом пособия из серии “Сделай сам”, по которым любая домохозяйка может освоить все, что угодно, – от вышивания бисером до самолетостроения. И тут же солидная подборка книг по философии.
Я поискала красноречивые мелочи, что выдают присутствие в доме женщины. Ни единого следа. Легкое покрывало из лоскутков чуть смято, четыре большие подушки дремлют в изголовье. Я не спала почти двое суток. Эта одинокая постель манила покоем, так и хотелось рухнуть на прохладную простыню и забыться.
Мы миновали ванную, ненадолго заглянули в последнюю комнату – скромный кабинет с письменным столом, компьютером и богатым выбором справочников. Мак целенаправленно увлекал меня в кухню.
– Остался сегодня без обеда, – пояснил он, выгружая банки, свертки и пакеты из холодильника. Монументальный и неохватный стол посреди кухни в окружении стульев превращал вместительное помещение в своего рода банкетный зал.
Я растеклась на первом попавшемся стуле с удобной высокой спинкой и уставилась на ловкие руки Мака. Он откупорил бутылку бургундского, наполнил два бокала, вложил один в мои вялые пальцы.
– За первого гостя в этом доме. – Он приблизил свой бокал к моему, мы чокнулись.
– Первого? Я слышала, у тебя есть подруга…
Он рассмеялся.
– Я сам пустил этот слух. Чтобы отпугнуть одну приятную сослуживицу.
– Я польщена. Ладно, выпьем за твой новый дом.
– Лучше за добрых друзей.
Мы выпили на брудершафт. Как только я опустошила бокал, губы Мака легко коснулись моих.
– Мак!...
– За дружбу.
Он отодвинулся и через мгновение уже бодро стучал ножом. Вскоре стол заполонила всевозможная снедь, нарезанная кубиками, кружочками или соломкой, на плите в сотейнике зашипело масло. Вино в бокалах не переводилось. Едва мы прикончили бутылку, Мак попросил меня открыть вторую, чтобы вино “продышалось”. Когда он обжаривал лук и чеснок, со мной случилось неизбежное – из пустого желудка вино беспрепятственно перекочевало в голову.
– Если ты меня простишь...
С бессвязным бормотанием я вывалилась из кухни. Собиралась в ванную, умыться ледяной водой, но ноги решили по-своему и принесли меня в спальню. Последним сознательным усилием я постаралась не промахнуться и не упасть мимо кровати.
Кофе. Цикорий. Гренки. М-м-м... Снова бабушка вскочила чуть свет и на кухню – повкус-нее накормить отца перед работой. Я зарылась лицом в подушку.
Нет, что-то не то. Наволочка пахнет непривычно. К обонянию подключился слух и тоже сообщил – комната звучит совсем не так, как моя спальня. Жужжание кондиционера, чье-то пение за стеной...
Я открыла глаза. Солнце свободно лилось в широкие окна, в которых покачивались на ниточках хрустальные шарики. Они ловили солнечные лучи, ослепительно вспыхивали, разбрасывая повсюду пригоршни пляшущих радуг. Рядом послышались знакомые неровные шаги, и я быстро нырнула под подушку.
– Проснулась?
– Нет.
Мак приподнял подушку, долго изучал мою физиономию и с сочувственным вздохом снова ее накрыл:
– Понятно. Есть вещи, которых лучше не видеть.
– Спасибо.
– Не знаю, что ты обычно делаешь в ванной по утрам, но у тебя ровно пять минут.
– И что потом?
– Завтрак. Сервирован в гостиной.
Я подождала, пока его шаги затихнут в отдалении, и лишь тогда решилась пробраться в ванную.
Старинное зеркало в овальной латунной раме затуманилось от времени, отчего научилось смягчать резкие линии и проглатывать неприятные детали. Но даже в таком милосердном варианте мое отражение полностью подтвердило худшие опасения. Вокруг глаз траурной каймой размазана тушь. Лицо опухло. Интересно, сколько я проспала? Жаль, под рукой нет кабинета косметической хирургии.
Мак постучал в дверь:
– Нашла все, что нужно?
– Вряд ли у тебя есть молочко для снятия макияжа.
– Свежего нет, – рассмеялся Мак и ушел. Я подалась к зеркалу, вгляделась в туманную дымку, ободряюще кивнула:
– Ладно, Барбара, выглядишь так себе. Но ты такая, какая есть. И поверь старому другу, этого достаточно. – Я улыбнулась отражению, скорчила самоуверенную рожу. – “Кстати, детка, я раздобыл для тебя тот большой мост в Бруклине!” Ха, верится с трудом, но приятно!
Изведя полбанки вазелина, я все-таки одолела засохшую тушь. Умылась прохладной водой, вместо увлажняющего крема тонким слоем размазала по лицу все тот же вазелин. Расческа нашлась всего одна – хлипкая, тоненькая, она сразу же застряла в моих спутанных космах. В шкафчике под раковиной обнаружилась зубная щетка в упаковке. Я энергично чистила зубы, когда в дверь снова застучали.
– У тебя еще десять секунд. Да, под раковиной, кажется, завалялась новая щетка.
– Опоздал. Уже попользовалась твоей.
Он с рыком убрался прочь.
Завтрак оказался роскошный. На низком столике расположились свежая клубника, йогурт, теплые оладьи с отрубями и крепкий кофе в неограниченных количествах. Мы устроились на ковре в ворохе ярких подушек и неторопливо смаковали еду. Было всего шесть утра. Я проспала пятнадцать часов.
– Редкая удача для простого парня, – усмехнулся Мак, глянув на меня.
– Наверное, гордишься, что мне так уютно и легко с тобой. Чтобы я вот так запросто завалилась спать в чужом доме...
– И проспала шикарный ужин – морские гребешки под соусом из мидий. Я не решился тебя будить. – Он вдруг уставился в чашку, словно видел кофе впервые в жизни. – Мелькнула, правда, мысль, как там твой муж...
– Он в отъезде, – ответила я слишком громко и слишком поспешно.
– Собирает деньги. Но он ведь мог звонить, а тебя всю ночь не было дома...
– И все-таки ты меня не разбудил.
– Нет. – Мак осторожно вытянул из моих волос прядь и намотал на палец.
Каждый нерв моего тела напрягся в ожидании.
– Сидел на краешке кровати и смотрел, как ты спишь. Любовался и убеждал себя, что должен разбудить тебя. – Его пальцы скользнули по моей щеке, легко коснулись губ. Я поцеловала их – не раздумывая, не колеблясь. – Но разбуди я тебя, ты могла бы уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Но царил здесь все-таки стол, огромный и тяжелый, как утес. Он был завален изрядно обшарпанными инструментами, из которых более или менее опознавались разве что молотки и долота. Имелась и маленькая ацетиленовая горелка. Тут же выстроились коробочки с заготовками ювелирных изделий, металлическими обломками, проволокой и прочей дребеденью.
Спальня Мака манила уютом. Кровать королевских размеров стояла на небольшом возвышении. Ниша в изголовье, отведенная под книги и ночник, так и приглашала поваляться и почитать на сон грядущий. Литературные пристрастия Мака грешили пестротой. Детективы Камински и Крэйга, бульварные жизнеописания мафиози и спортивных звезд, увесистые подшивки “Спортивного обозрения”... Рядом пособия из серии “Сделай сам”, по которым любая домохозяйка может освоить все, что угодно, – от вышивания бисером до самолетостроения. И тут же солидная подборка книг по философии.
Я поискала красноречивые мелочи, что выдают присутствие в доме женщины. Ни единого следа. Легкое покрывало из лоскутков чуть смято, четыре большие подушки дремлют в изголовье. Я не спала почти двое суток. Эта одинокая постель манила покоем, так и хотелось рухнуть на прохладную простыню и забыться.
Мы миновали ванную, ненадолго заглянули в последнюю комнату – скромный кабинет с письменным столом, компьютером и богатым выбором справочников. Мак целенаправленно увлекал меня в кухню.
– Остался сегодня без обеда, – пояснил он, выгружая банки, свертки и пакеты из холодильника. Монументальный и неохватный стол посреди кухни в окружении стульев превращал вместительное помещение в своего рода банкетный зал.
Я растеклась на первом попавшемся стуле с удобной высокой спинкой и уставилась на ловкие руки Мака. Он откупорил бутылку бургундского, наполнил два бокала, вложил один в мои вялые пальцы.
– За первого гостя в этом доме. – Он приблизил свой бокал к моему, мы чокнулись.
– Первого? Я слышала, у тебя есть подруга…
Он рассмеялся.
– Я сам пустил этот слух. Чтобы отпугнуть одну приятную сослуживицу.
– Я польщена. Ладно, выпьем за твой новый дом.
– Лучше за добрых друзей.
Мы выпили на брудершафт. Как только я опустошила бокал, губы Мака легко коснулись моих.
– Мак!...
– За дружбу.
Он отодвинулся и через мгновение уже бодро стучал ножом. Вскоре стол заполонила всевозможная снедь, нарезанная кубиками, кружочками или соломкой, на плите в сотейнике зашипело масло. Вино в бокалах не переводилось. Едва мы прикончили бутылку, Мак попросил меня открыть вторую, чтобы вино “продышалось”. Когда он обжаривал лук и чеснок, со мной случилось неизбежное – из пустого желудка вино беспрепятственно перекочевало в голову.
– Если ты меня простишь...
С бессвязным бормотанием я вывалилась из кухни. Собиралась в ванную, умыться ледяной водой, но ноги решили по-своему и принесли меня в спальню. Последним сознательным усилием я постаралась не промахнуться и не упасть мимо кровати.
Кофе. Цикорий. Гренки. М-м-м... Снова бабушка вскочила чуть свет и на кухню – повкус-нее накормить отца перед работой. Я зарылась лицом в подушку.
Нет, что-то не то. Наволочка пахнет непривычно. К обонянию подключился слух и тоже сообщил – комната звучит совсем не так, как моя спальня. Жужжание кондиционера, чье-то пение за стеной...
Я открыла глаза. Солнце свободно лилось в широкие окна, в которых покачивались на ниточках хрустальные шарики. Они ловили солнечные лучи, ослепительно вспыхивали, разбрасывая повсюду пригоршни пляшущих радуг. Рядом послышались знакомые неровные шаги, и я быстро нырнула под подушку.
– Проснулась?
– Нет.
Мак приподнял подушку, долго изучал мою физиономию и с сочувственным вздохом снова ее накрыл:
– Понятно. Есть вещи, которых лучше не видеть.
– Спасибо.
– Не знаю, что ты обычно делаешь в ванной по утрам, но у тебя ровно пять минут.
– И что потом?
– Завтрак. Сервирован в гостиной.
Я подождала, пока его шаги затихнут в отдалении, и лишь тогда решилась пробраться в ванную.
Старинное зеркало в овальной латунной раме затуманилось от времени, отчего научилось смягчать резкие линии и проглатывать неприятные детали. Но даже в таком милосердном варианте мое отражение полностью подтвердило худшие опасения. Вокруг глаз траурной каймой размазана тушь. Лицо опухло. Интересно, сколько я проспала? Жаль, под рукой нет кабинета косметической хирургии.
Мак постучал в дверь:
– Нашла все, что нужно?
– Вряд ли у тебя есть молочко для снятия макияжа.
– Свежего нет, – рассмеялся Мак и ушел. Я подалась к зеркалу, вгляделась в туманную дымку, ободряюще кивнула:
– Ладно, Барбара, выглядишь так себе. Но ты такая, какая есть. И поверь старому другу, этого достаточно. – Я улыбнулась отражению, скорчила самоуверенную рожу. – “Кстати, детка, я раздобыл для тебя тот большой мост в Бруклине!” Ха, верится с трудом, но приятно!
Изведя полбанки вазелина, я все-таки одолела засохшую тушь. Умылась прохладной водой, вместо увлажняющего крема тонким слоем размазала по лицу все тот же вазелин. Расческа нашлась всего одна – хлипкая, тоненькая, она сразу же застряла в моих спутанных космах. В шкафчике под раковиной обнаружилась зубная щетка в упаковке. Я энергично чистила зубы, когда в дверь снова застучали.
– У тебя еще десять секунд. Да, под раковиной, кажется, завалялась новая щетка.
– Опоздал. Уже попользовалась твоей.
Он с рыком убрался прочь.
Завтрак оказался роскошный. На низком столике расположились свежая клубника, йогурт, теплые оладьи с отрубями и крепкий кофе в неограниченных количествах. Мы устроились на ковре в ворохе ярких подушек и неторопливо смаковали еду. Было всего шесть утра. Я проспала пятнадцать часов.
– Редкая удача для простого парня, – усмехнулся Мак, глянув на меня.
– Наверное, гордишься, что мне так уютно и легко с тобой. Чтобы я вот так запросто завалилась спать в чужом доме...
– И проспала шикарный ужин – морские гребешки под соусом из мидий. Я не решился тебя будить. – Он вдруг уставился в чашку, словно видел кофе впервые в жизни. – Мелькнула, правда, мысль, как там твой муж...
– Он в отъезде, – ответила я слишком громко и слишком поспешно.
– Собирает деньги. Но он ведь мог звонить, а тебя всю ночь не было дома...
– И все-таки ты меня не разбудил.
– Нет. – Мак осторожно вытянул из моих волос прядь и намотал на палец.
Каждый нерв моего тела напрягся в ожидании.
– Сидел на краешке кровати и смотрел, как ты спишь. Любовался и убеждал себя, что должен разбудить тебя. – Его пальцы скользнули по моей щеке, легко коснулись губ. Я поцеловала их – не раздумывая, не колеблясь. – Но разбуди я тебя, ты могла бы уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90