На обложке непременно реклама нового диетического центра или средства для похудения, а внутри – неиссякаемый фонтан рецептов, кулинарных советов. На фотографиях во весь разворот – печенье с шоколадной стружкой, меренги, пронизанный солнцем виноград, крохотные маринованные огурчики и оливки, жареные бараньи ноги, белоснежные горы взбитых сливок. Я взглянула на часы: всего половина двенадцатого. Только час, а уже умираю голодной смертью.
– Миссис Аверс?
В комнату быстро прошел доктор Чен – массивный, широкоплечий, ничего общего с карликом из моих ночных кошмаров.
Усевшись за стол и переместив очки со лба на переносицу, он для начала пробежал глазами бумаги. В уголках глаз и рта мелкие морщинки, от которых взгляд делается проницательнее, а улыбка мудрее. Доктор резко откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди:
– Значит, вы подруга Кэтлин.
– Да.
– Девушка с характером, не так ли?
– Именно.
Он сдвинул очки обратно на лоб.
– Вас беспокоит лишний вес?
– Поэтому я здесь.
– А как вы относитесь к гипнозу?
– Простите...
– Видите ли, гипноз – вещь на любителя. Кэтлин сделала ставку на него, но с некоторыми пациентами я ограничиваюсь обычными консультациями. Не всякому по нраву оказаться под гипнозом.
Выходит, я не одинока.
– Правда? А почему?
Он пожал плечами:
– Думаю, всему виной страх перед чужой волей, страх утратить контроль над собой.
– По-моему, мы и так утратили контроль над собой. По крайней мере, в еде. Поэтому и очутились в вашем кабинете.
– Вы именно так себя ощущаете, миссис Аверс? Как человек, утративший контроль над собой?
– Уж над весом – точно.
Он придвинул мою анкету, пробежал глазами несколько записей, кивая каким-то своим мыслям, и заговорил, не отрываясь от страниц:
– По-вашему, выходит, что ожирение – проблема всеобщая, эдакое универсальное зло. Потерял контроль над собой – растолстел. Замкнутый круг. Если бы еще имелось универсальное решение... Как бы упростилась моя работа. Но поверьте, его нет. Сколько у меня пациенток, столько и причин ожирения. А есть и такие, кто доволен своим нынешним весом и вовсе не желает худеть. Их принуждают врачи, грозят инфарктами или воспалением суставов. Далеко не каждый стремится быть худым, и не любой ценой. Повторяю, для кого-то из моих пациенток лишний вес как раз и есть доказательство свободы. Залог того, что они сами управляют своей жизнью, сами ее контролируют.
Я вспомнила юную толстуху, с которой разговорилась в приемной. С помощью лишнего веса девчонка наловчилась контролировать не только себя, но и родителей.
Доктор Чен подытожил:
– Одной отвратителен лишний вес, другой – худоба. От этого зачастую и зависит, от чего мне придется лечить ее – от ожирения или анорексии.
– Ее?
Непроницаемые азиатские глаза не мигая смотрели на меня. Уже гипнотизирует? Я уставилась в завиток на обоях возле уха доктора.
– Как правило, мои пациенты – женщины, миссис Аверс.
– Почему?
Он рассмеялся:
– В двух словах не расскажешь, а фундаментальные психологические исследования сейчас не ко времени. Но факт остается фактом: девять из десяти моих пациентов с проблемами веса-женщины. Мужчин считанные единицы, да и тех обычно силком приводят жены или направляют врачи. – Он помолчал. – Так как насчет гипноза?
– Почему не попробовать? Правда, я не уверена, что поддаюсь внушению.
– Никогда не пробовали?
Улыбка у доктора Чена была самая располагающая.
– Однажды было дело. Мне тогда исполнилось одиннадцать. Жутко разболелся зуб, и стоматолог решил применить ко мне новомодную методику обезболивания без лекарств.
– И что же?..
– Он велел мне выпятить большой палец, сосредоточиться на нем и громко, отчетливо считать назад от десяти. И мы дружно стали пялиться на мой палец. Зрелище было до того дурацкое, что ни о чем другом я думать не могла. В детстве я грызла ногти. А в тот раз, в довершение всех бед, в ранку попала грязь, палец раздулся и переливался зеленым и красным. Я заявила, что уже загипнотизировалась, лишь бы поскорее спрятать палец. – Я замолчала и поежилась. До сих пор в дрожь кидает, как вспомню визг бормашины.
Доктор Чен взглянул на мои руки:
– Вижу, вы перестали грызть ногти.
– Через минуту после первой затяжки.
– А теперь вы заменили сигареты едой, верно?
Я уныло кивнула и тоже уставилась на свои трясущиеся ладони. Пришлось стиснуть руки коленями.
– Замкнутый круг, и чем дальше, тем хуже. Бег на костылях. Избавиться от одного транквилизатора, чтобы ухватиться за следующий, похлеще. Вероятно, прекратив есть, начну пить.
– Открою вам тайну. Вы не обязаны бегать по этому кругу. Может, именно сейчас вам хватит сил разорвать его и двинуться собственной дорогой, отбросив костыли раз и навсегда.
Пол ушел из-под ног. Но только у меня – доктор ничего не заметил.
– Думаете, вы сможете меня загипнотизировать?
– Это легко проверить.
Он щелкнул какими-то переключателями. Погас верхний свет, вместо него зажегся приглушенный, рассеянный боковой.
– Сядьте ровно.
Голос доктора звучал размеренно, интонации убаюкивали. – Вот так. Теперь опустите руки на подлокотники. Расслабьтесь, смотрите на тень на стене. Слушайте мой голос. Сейчас начну считать до десяти и ваши веки станут тяжелыми. Такими тяжелыми, что опустятся самисобой. Раз...
Меня обволокло теплом и умиротворением.
– Два... три...
Веки отяжелели. Не ощущая собственного тела, я поплыла в тустеющую тень на стене. Вот только смотреть на нее становилось все труднее, глаза упрямо закрывались... На счет “десять” я уронила веки и растворилась в темноте.
Нет, я могла открыть глаза в любой момент, но так не хотелось напрягаться. Да и незачем, в мирной тьме так спокойно и уютно... Лучше остаться в ней и внимать голосу, который пронизывает ее всю и наполняет вибрациями. Я скольжу за голосом, все дальше и дальше в темноту, и соглашаюсь с ним, что на этой неделе не захочу и не стану есть шоколад, конфеты, белый хлеб, чипсы, пиццу, пирожные, сдобу и все прочие излишества, а проголодавшись, глубоко вздохну, и все пройдет... Если искушение станет непреодолимым, то представлю себя такой, какой мечтаю выглядеть, и голод отступит. И буду вставать из-за стола, едва заморив червячка, сколько бы еды ни оставалось на тарелке... Я твердо знаю, что так и будет. Я хочу остаться в ласковой темноте, гудящей низким голосом, который рассказывает мне, как я красива сейчас и какой красавицей стану совсем скоро, и не желаю выныривать из нее, возвращаться назад...
– Десять... девять...
Голос отделяется от темноты, он все определеннее звучит из одной точки, где брезжит свет.
– Восемь... семь...
Позвольте остаться, я не хочу обратно; но нет – из век уходит свинцовая тяжесть, тело словно всплывает со дна озера пузырьком воздуха, и, когда звучит “раз”, я открываю глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Миссис Аверс?
В комнату быстро прошел доктор Чен – массивный, широкоплечий, ничего общего с карликом из моих ночных кошмаров.
Усевшись за стол и переместив очки со лба на переносицу, он для начала пробежал глазами бумаги. В уголках глаз и рта мелкие морщинки, от которых взгляд делается проницательнее, а улыбка мудрее. Доктор резко откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди:
– Значит, вы подруга Кэтлин.
– Да.
– Девушка с характером, не так ли?
– Именно.
Он сдвинул очки обратно на лоб.
– Вас беспокоит лишний вес?
– Поэтому я здесь.
– А как вы относитесь к гипнозу?
– Простите...
– Видите ли, гипноз – вещь на любителя. Кэтлин сделала ставку на него, но с некоторыми пациентами я ограничиваюсь обычными консультациями. Не всякому по нраву оказаться под гипнозом.
Выходит, я не одинока.
– Правда? А почему?
Он пожал плечами:
– Думаю, всему виной страх перед чужой волей, страх утратить контроль над собой.
– По-моему, мы и так утратили контроль над собой. По крайней мере, в еде. Поэтому и очутились в вашем кабинете.
– Вы именно так себя ощущаете, миссис Аверс? Как человек, утративший контроль над собой?
– Уж над весом – точно.
Он придвинул мою анкету, пробежал глазами несколько записей, кивая каким-то своим мыслям, и заговорил, не отрываясь от страниц:
– По-вашему, выходит, что ожирение – проблема всеобщая, эдакое универсальное зло. Потерял контроль над собой – растолстел. Замкнутый круг. Если бы еще имелось универсальное решение... Как бы упростилась моя работа. Но поверьте, его нет. Сколько у меня пациенток, столько и причин ожирения. А есть и такие, кто доволен своим нынешним весом и вовсе не желает худеть. Их принуждают врачи, грозят инфарктами или воспалением суставов. Далеко не каждый стремится быть худым, и не любой ценой. Повторяю, для кого-то из моих пациенток лишний вес как раз и есть доказательство свободы. Залог того, что они сами управляют своей жизнью, сами ее контролируют.
Я вспомнила юную толстуху, с которой разговорилась в приемной. С помощью лишнего веса девчонка наловчилась контролировать не только себя, но и родителей.
Доктор Чен подытожил:
– Одной отвратителен лишний вес, другой – худоба. От этого зачастую и зависит, от чего мне придется лечить ее – от ожирения или анорексии.
– Ее?
Непроницаемые азиатские глаза не мигая смотрели на меня. Уже гипнотизирует? Я уставилась в завиток на обоях возле уха доктора.
– Как правило, мои пациенты – женщины, миссис Аверс.
– Почему?
Он рассмеялся:
– В двух словах не расскажешь, а фундаментальные психологические исследования сейчас не ко времени. Но факт остается фактом: девять из десяти моих пациентов с проблемами веса-женщины. Мужчин считанные единицы, да и тех обычно силком приводят жены или направляют врачи. – Он помолчал. – Так как насчет гипноза?
– Почему не попробовать? Правда, я не уверена, что поддаюсь внушению.
– Никогда не пробовали?
Улыбка у доктора Чена была самая располагающая.
– Однажды было дело. Мне тогда исполнилось одиннадцать. Жутко разболелся зуб, и стоматолог решил применить ко мне новомодную методику обезболивания без лекарств.
– И что же?..
– Он велел мне выпятить большой палец, сосредоточиться на нем и громко, отчетливо считать назад от десяти. И мы дружно стали пялиться на мой палец. Зрелище было до того дурацкое, что ни о чем другом я думать не могла. В детстве я грызла ногти. А в тот раз, в довершение всех бед, в ранку попала грязь, палец раздулся и переливался зеленым и красным. Я заявила, что уже загипнотизировалась, лишь бы поскорее спрятать палец. – Я замолчала и поежилась. До сих пор в дрожь кидает, как вспомню визг бормашины.
Доктор Чен взглянул на мои руки:
– Вижу, вы перестали грызть ногти.
– Через минуту после первой затяжки.
– А теперь вы заменили сигареты едой, верно?
Я уныло кивнула и тоже уставилась на свои трясущиеся ладони. Пришлось стиснуть руки коленями.
– Замкнутый круг, и чем дальше, тем хуже. Бег на костылях. Избавиться от одного транквилизатора, чтобы ухватиться за следующий, похлеще. Вероятно, прекратив есть, начну пить.
– Открою вам тайну. Вы не обязаны бегать по этому кругу. Может, именно сейчас вам хватит сил разорвать его и двинуться собственной дорогой, отбросив костыли раз и навсегда.
Пол ушел из-под ног. Но только у меня – доктор ничего не заметил.
– Думаете, вы сможете меня загипнотизировать?
– Это легко проверить.
Он щелкнул какими-то переключателями. Погас верхний свет, вместо него зажегся приглушенный, рассеянный боковой.
– Сядьте ровно.
Голос доктора звучал размеренно, интонации убаюкивали. – Вот так. Теперь опустите руки на подлокотники. Расслабьтесь, смотрите на тень на стене. Слушайте мой голос. Сейчас начну считать до десяти и ваши веки станут тяжелыми. Такими тяжелыми, что опустятся самисобой. Раз...
Меня обволокло теплом и умиротворением.
– Два... три...
Веки отяжелели. Не ощущая собственного тела, я поплыла в тустеющую тень на стене. Вот только смотреть на нее становилось все труднее, глаза упрямо закрывались... На счет “десять” я уронила веки и растворилась в темноте.
Нет, я могла открыть глаза в любой момент, но так не хотелось напрягаться. Да и незачем, в мирной тьме так спокойно и уютно... Лучше остаться в ней и внимать голосу, который пронизывает ее всю и наполняет вибрациями. Я скольжу за голосом, все дальше и дальше в темноту, и соглашаюсь с ним, что на этой неделе не захочу и не стану есть шоколад, конфеты, белый хлеб, чипсы, пиццу, пирожные, сдобу и все прочие излишества, а проголодавшись, глубоко вздохну, и все пройдет... Если искушение станет непреодолимым, то представлю себя такой, какой мечтаю выглядеть, и голод отступит. И буду вставать из-за стола, едва заморив червячка, сколько бы еды ни оставалось на тарелке... Я твердо знаю, что так и будет. Я хочу остаться в ласковой темноте, гудящей низким голосом, который рассказывает мне, как я красива сейчас и какой красавицей стану совсем скоро, и не желаю выныривать из нее, возвращаться назад...
– Десять... девять...
Голос отделяется от темноты, он все определеннее звучит из одной точки, где брезжит свет.
– Восемь... семь...
Позвольте остаться, я не хочу обратно; но нет – из век уходит свинцовая тяжесть, тело словно всплывает со дна озера пузырьком воздуха, и, когда звучит “раз”, я открываю глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90