– Замерзла?
– Немного.
– Тогда пошли на солнце.
И он решительно повлек меня из спасительной тени на беспощадный свет. Я покорно плелась, тоскуя и спотыкаясь. Мне бы завязать легкую беседу, как водится между воспитанными людьми, но ничего дельного в голову не лезло.
Ладно, я парализована ужасом, но почему молчит Мак? Только тут я обратила внимание, что он тяжело переводит дыхание и обливается потом. Несмотря на обманчиво здоровый вид, Мак не получал особого удовольствия от пеших прогулок. Я бережно поддержала его под руку, и мы двинулись к людям, как два израненных в бою пехотинца, – каждый со своим страданием.
Высокий, нескладный Кэмерон издали бросался в глаза. Вокруг бурлила компания наших общих знакомых по кварталу. Рядом Ширли Коэн сверкала пластмассово-гладким после очередной подтяжки лицом. Основу жизненной философии Ширли составляло убеждение, что абсолютно все знакомые и незнакомые мужчины немедленно бросят своих жен, стоит ей только мигнуть. Так что я без удивления наблюдала, как миссис Коэн хищно стискивала руку Кэмерона и жалась к ней грудными имплантатами. Видимо, демонстрировала, как колотится материнское сердце.
Мистер Коэн (по убеждению Сары-Джейн, замаскированный зомби) традиционно пребывал в ступоре. Его супруга – глаза наивно распахнуты, платиновый “хвост” подскакивает на затылке, – разойдясь не на шутку, издала свой коронный восторженный визг а-ля Мэрилин Монро. Фрэнклин находил этот вопль очаровательным...
Что бы это значило? Даже Ширли хватает ума не кидаться на мужчин в присутствии их жен. Почему Кэмерон пришел один, где Мирна?
– На собрании Союза женщин-руководителей, – разъяснил Мак и остановился, тяжело навалившись на палку.
Я решила устроить привал. Присмотрела поблизости скамейку в тени густой листвы, подвела к ней Мака и приветственно махнула Кэмерону. Тот с нескрываемым облегчением отодрал от себя крашеные ногти Ширли и ретировался под нашу защиту.
– Слышала? Я сманил Мака. – Кэмерон лучился довольной улыбкой. – Сколько лет его уламывал! Барбара, наша редакция вытянула счастливый билет.
Вот как? Тут меня окликнул девичий голос. Мишель налетела на Кэмерона с прощальными объятиями. Увидев ее, я приросла к земле и с трудом выдавила подобие приветливой улыбки. Мишель всегда была худеньким ребенком, но сейчас превратилась просто в скелет. Я потрясение рассматривала девочку, пока она щебетала.
– Если кто из парней слишком разгорячится, сразу звони мне, – напутствовал Мак.
– Смеетесь? Да я позвоню, если они не разгорячатся! – И девочка с хохотом потянула Кэмерона к месту посадки: – Бежим, папа, я должна прорваться во второй автобус. А не то придется всю дорогу распевать песенки с мелюзгой.
Кэмерон серьезно покачал головой:
– Никак не могу этого допустить. Ладно, друзья мои, подождите, я скоро.
Отец с дочерью поспешили прочь. Спина Мишель, прикрытая лишь завязками топа, состояла из выпирающих хрящей и торчащих острых лопаток. Длинные, как у отца, руки и ноги напоминали хрупкие соломинки, соединенные обтянутыми кожей мослами.
Я обернулась к Маку с немым вопросом и наткнулась на его взгляд.
– Что это с Мишель? Мы давно не виделись... Тебе не кажется, что она слишком... (Как бы поосторожнее выразиться?) Э-э... стройная?
Мак посмотрел на меня с неким новым интересом.
– Слишком стройная? – повторил он раздельно и отчетливо, словно приглашал меня вслушаться в звучание этих слов.
– Помню, Кэмерон жаловался, что дочь затеяла какую-то диету, сильно похудела, но чтобы так...
Эвфемизмы кончились, я умолкла.
– Значит, слишком стройная, – подытожил Мак, откинулся на спинку скамейки и преспокойно закрыл глаза.
Мягкое, просеянное сквозь листву солнце играло тенями и бликами у него на лице, все время изменяя его выражение. Пауза затягивалась, я сидела как на иголках, сцепив одеревеневшие пальцы на коленях. Куда девать руки, если не держишь сигарету, – проблема по-прежнему неразрешимая. Прошла вечность, прежде чем Мак поднял голову и в упор уставился на меня пронизывающим взглядом единственного глаза.
– Барбара, почему ты никогда ничего не скажешь прямо?
Я изумилась. Беседа слишком резко перескочила на мою персону, да и вопрос задел. Разве я так уж фальшивлю?
– Ты спросила, не кажется ли мне, что Мишель “слишком стройная”. Что ж, можно и так сказать. Но тогда придется объявить Ниагарский водопад струйкой воды, а Вторую мировую войну – небольшой сварой. Мишель не “слишком стройная” – она чудовищно истощенная девушка. Я прозвал ее “прекрасной водомеркой”. А теперь ответь ты на мой вопрос. Почему так боишься называть вещи своими именами?
– Видишь ли, воспитанные люди – как ни странно – стараются избегать грубости.
– Прямота – это не грубость. Это просто прямота. И кстати, кратчайший путь между вопросом и ответом.
Мак закинул руку на спинку скамьи – как тогда, в баре.
– Черт с тобой, Мак Паркер. Уговорил. У Мишелль анорексия?
– Блестяще! – Насмешник зааплодировал. – Верно, тяжелое расстройство аппетита.
– Ее лечат?
– Да, спохватились наконец. Сидела на диете всю зиму, пряча свои мослы от родителей под толстыми свитерами. Когда я приехал, сразу же поднял шум.
Все это в голове не укладывалось. Я привыкла считать анорексию уделом неблагополучных семей. Дочери таких любящих родителей, как Мирна и Кэмерон, просто неоткуда заиметь столь тяжелое нервное расстройство.
– Одной любви мало, – сказал Мак. – Нужно еще уважение и такт. Уверен, Мишель вдруг ощутила, что совсем не управляет своей жизнью. Над ней вечно довлеет страх разочаровать отца, не оправдать его ожиданий.
– Да Кэмерон просто обожает дочь!
– Она тоже его обожает. Именно поэтому стремится любой ценой стать не просто хорошей, а идеальной, безупречной дочерью. Его гордостью. Объявит он себя республиканцем – она тут же помчится на митинг республиканской партии. Бросит вскользь, что учиться нужно на одни пятерки, – она в лепешку расшибется, лишь бы оставаться круглой отличницей. Да ты вспомни, как Кэмерон представляет ее гостям: “А вот моя гордость, идеальная дочь!”
– В шутку, просто в шутку!
– Барбара, дети не понимают взрослых шуток. Да и шутка ли это, если вникнуть?
И я попыталась вникнуть. Настолько привычные слова, сами собой соскакивающие с языка в сходных ситуациях, что даже перестаешь вдумываться в их смысл. Что на самом деле стоит за ними для меня, для моих детей? “Познакомьтесь, моя дочь Рикки. Вылитый отец. Вот Джейсон – другое дело, весь в меня”. Что слышала сама Рикки в этой шутливой фразе? Что я отдаляю ее от себя, что больше привязана к сыну? И не потому ли она отталкивает меня сейчас, что я невольно оттолкнула ее первой? Я никогда не задумывалась, какими словами представляю гостям своих детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90