– Что-то ты на себя не похожа. – Он опять посмотрел на полотно. – Эт-то слишком хорошо для тебя. Это тут раньше было?
– Да.
– Я так и думал. Хочу сказать, подумал так. – Он еще раз ухмыльнулся, а потом посерьезнел, насколько это было в его силах, стараясь поправить галстук и принять надлежащую позу. – Я хочу, чтобы ты помогла мне убедить Бо проявить больше здравого смысла относительно наследства семьи. Мне известны кое-какие махинации Дафни с налогами, и я собираюсь обратиться в правительство и разоблачить их, – пригрозил он.
– Давай, иди. Руки-то у тебя тоже нечисты, не так ли? Ты только разоблачишь себя, каким ты был и кем, вероятно, остался.
Он доверительно понизил голос:
– Да-а, но ведь ты знаешь, как бывает, когда кто-то предоставляет улики государству. Это смягчает его судьбу. Я уж позабочусь, чтобы на это имение наложили колоссальные штрафы. Каково тогда будет тебе и твоему великосветскому муженьку, ха?
– У нас все будет в порядке. Убирайся, Брюс, пока я не велела Обри вызвать полицию.
Он насмешливо повел глазами.
– А если я расскажу твоему мужу о том, как навещал тебя, когда ты принимала пенистую ванну? Помнишь, как я тер тебе спинку, делал массаж, а потом…
– Я ему уже все рассказала, – выпалила я. Он тупо уставился на меня.
– Я тебе не верю.
– И не надо. Мне плевать. Убирайся, и все.
Моя решимость и отсутствие страха раздражали его и сбивали с толку.
– Я забрал отсюда кое-какие бумаги. Предупреждаю вас обоих. Я могу обосновать свои обвинения.
– Тогда иди и обосновывай.
– Ты сошла с ума. Вы оба сошли с ума. – Он еще какое-то время стоял, уставившись на меня, а потом вновь взглянул на полотно. Одна из его бровей удивленно полезла вверх. Мой отпор быстро его отрезвил и заставил думать.
– Это – не старая картина. Краска еще влажная. Как ты это сделала? Ты не можешь этого сделать. – Он впился в меня немигающим взглядом, как змея. – Здесь что-то не так. – Слова вылетали, как пули.
– Вон! – завопила я. – Вон!
Глаза его вспыхнули многообещающей догадкой:
– Ля Руби, – сказал он. – Ты – Ля Руби. Что происходит?
– Вон, – гаркнула я на него, и он поднял руки вверх.
Именно в этот момент в дверях появился Бо. Он влетел в комнату, схватил Брюса за шиворот и грубо повернул его к двери.
– Что ты делаешь в нашем доме! Я ведь говорил тебе, чтобы ты не ходил сюда, так? – Он подтолкнул его к двери. Брюс удержал равновесие и оглянулся на нас. Лицо его было искажено гневом.
– Что это вы двое задумали, а? Это – не Жизель. Я знаю Жизель. У нее взгляд тверже.
– Ты смешон, – заявил Бо, но без особой уверенности. Но Брюс уже взял след. Он ощерился:
– Это какая-то афера, чтобы вам двоим получить побольше денег, что-то в этом роде, не правда ли? Всем расскажу.
– Валяй, – сказал Бо. – Все так сразу и поверят словам пьяницы, жалкого игрока. Весь город говорит о тебе и о том, как ты деградировал. У тебя такая же репутация, как у подзаборного пьяницы.
Брюс кивнул.
– Ладно. Я найду доказательства, вот что я сделаю. Если только вы не возьметесь за ум и не дадите мне то, что и так принадлежит мне по праву. Через пару дней я вам позвоню и увидим, захотите ли вы остаться жадными умниками, – пригрозил он.
– Убирайся вон, пока я не свернул тебе шею, – прорычал Бо, надвигаясь на него. Бо следовал за ним до самой парадной двери, открыл ее и вытолкнул его. Прежде чем закрылись двери, Брюс успел прокричать еще одну, последнюю угрозу.
– Весь город скоро узнает, что вы затеяли! – крикнул он, потрясая кулаком.
Бо захлопнул дверь перед его лицом.
– Все в порядке, Обри, – сказал он. – Все под контролем.
– Очень хорошо, сэр. – Обри удалился, и Бо прошел следом за мной в гостиную.
– Не изводи себя из-за него, – проговорил он после того, как я села. Сердце у меня громко стучало, и я чувствовала, что кровь ударила в лицо. – Я хочу сказать, что никто не поверит ни одному его слову. Ты бы только послушала, что о нем сейчас говорят.
– Как могла Дафни сойтись с таким человеком после того, как была замужем за моим отцом? – задумчиво произнесла я.
– Ты же сама говорила, что она использовала людей, а потом вышвыривала их, как ненужное барахло, – ответил Бо. Он подошел ко мне, сел рядом и взял за руку. – Нельзя позволить ему мучить тебя, Руби.
– Но как он узнал? Из всех людей один он посмотрел и узнал… пьяница? – Я взглянула на Бо и сама ответила на свой вопрос: – У него были интимные отношения с Жизель. Она играла им, я уверена.
– Вполне возможно, – сказал Бо.
– Он всегда заигрывал со мной, близко подходил, брал за руки, заглядывал в глаза. Я терпеть этого не могла; от него всегда несло луком или еще чем-то, а мне нужно было быть вежливой, но твердой. А тут моя картина… Нельзя было допускать, чтобы он увидел мою картину. Именно это все выдало.
– Какая разница, что ему известно или не известно, что он сделал и чего не сделал? Он – потерявший уважение человек, а в этом городе, если не пользуешься уважением, ты не имеешь голоса. Поверь мне, я сумею удержать его в узде, – пообещал Бо.
– Ничего не выйдет, Бо, – возразила я, качая головой. – Если домик стоит на курьих ножках, его снесет первое наводнение. Мы пытаемся построить новую жизнь на фундаменте из лжи. Она вернется и будет преследовать нас.
– Только если мы допустим это, – настаивал он. Он обнял меня за плечи. – Давай отдохни. Позже ты почувствуешь себя лучше. Мы пойдем в какой-нибудь хороший ресторан и отменно поужинаем, да?
– Не знаю, Бо, – сказала я с глубоким вздохом.
– Ну а я знаю. Делай так, как доктор прописал, – проговорил он, вздыхая, и помог мне подняться.
Над мраморной каминной доской все еще висел портрет Дафни, с которого пристально смотрело красивое лицо цвета слоновой кости с надменным самодовольным выражением. Мой отец боготворил эту красоту, и ее портреты были развешаны по всему особняку.
«Помни, дитя, дьявол во всех своих проявлениях зачаровывает нас, – предупреждала бабушка Кэтрин. – Нас притягивает к нему, как притягивает ребенка пламя свечи, искушая дотронуться кончиком пальца до огня, но только для того, чтобы обжечься».
Как я молилась, чтобы мы с Бо не обожглись этим пламенем.
14. Тени прошлого
Бо, очевидно, был прав в отношении Брюса и реакции общества на его дела и поступки. Он полностью утратил всякий авторитет в мире бизнеса, и банк лишил его главного средства существования – жилого здания. Каким-то образом он находил деньги на выпивку, но что бы он кому ни говорил – все воспринималось как жалкая попытка навредить семье Дюма. Те, кто знал его, когда он был женат на Дафни, помнили, с каким высокомерием она обращалась с ним. К нему относились как к еще одному украшению на ее руке, очередной прихоти.
Наконец, однажды Бо позвонил и сообщил, что слышал, будто Брюс переехал в Батон Руж, где через одного своего приятеля получил должность управляющего небольшим отелем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Да.
– Я так и думал. Хочу сказать, подумал так. – Он еще раз ухмыльнулся, а потом посерьезнел, насколько это было в его силах, стараясь поправить галстук и принять надлежащую позу. – Я хочу, чтобы ты помогла мне убедить Бо проявить больше здравого смысла относительно наследства семьи. Мне известны кое-какие махинации Дафни с налогами, и я собираюсь обратиться в правительство и разоблачить их, – пригрозил он.
– Давай, иди. Руки-то у тебя тоже нечисты, не так ли? Ты только разоблачишь себя, каким ты был и кем, вероятно, остался.
Он доверительно понизил голос:
– Да-а, но ведь ты знаешь, как бывает, когда кто-то предоставляет улики государству. Это смягчает его судьбу. Я уж позабочусь, чтобы на это имение наложили колоссальные штрафы. Каково тогда будет тебе и твоему великосветскому муженьку, ха?
– У нас все будет в порядке. Убирайся, Брюс, пока я не велела Обри вызвать полицию.
Он насмешливо повел глазами.
– А если я расскажу твоему мужу о том, как навещал тебя, когда ты принимала пенистую ванну? Помнишь, как я тер тебе спинку, делал массаж, а потом…
– Я ему уже все рассказала, – выпалила я. Он тупо уставился на меня.
– Я тебе не верю.
– И не надо. Мне плевать. Убирайся, и все.
Моя решимость и отсутствие страха раздражали его и сбивали с толку.
– Я забрал отсюда кое-какие бумаги. Предупреждаю вас обоих. Я могу обосновать свои обвинения.
– Тогда иди и обосновывай.
– Ты сошла с ума. Вы оба сошли с ума. – Он еще какое-то время стоял, уставившись на меня, а потом вновь взглянул на полотно. Одна из его бровей удивленно полезла вверх. Мой отпор быстро его отрезвил и заставил думать.
– Это – не старая картина. Краска еще влажная. Как ты это сделала? Ты не можешь этого сделать. – Он впился в меня немигающим взглядом, как змея. – Здесь что-то не так. – Слова вылетали, как пули.
– Вон! – завопила я. – Вон!
Глаза его вспыхнули многообещающей догадкой:
– Ля Руби, – сказал он. – Ты – Ля Руби. Что происходит?
– Вон, – гаркнула я на него, и он поднял руки вверх.
Именно в этот момент в дверях появился Бо. Он влетел в комнату, схватил Брюса за шиворот и грубо повернул его к двери.
– Что ты делаешь в нашем доме! Я ведь говорил тебе, чтобы ты не ходил сюда, так? – Он подтолкнул его к двери. Брюс удержал равновесие и оглянулся на нас. Лицо его было искажено гневом.
– Что это вы двое задумали, а? Это – не Жизель. Я знаю Жизель. У нее взгляд тверже.
– Ты смешон, – заявил Бо, но без особой уверенности. Но Брюс уже взял след. Он ощерился:
– Это какая-то афера, чтобы вам двоим получить побольше денег, что-то в этом роде, не правда ли? Всем расскажу.
– Валяй, – сказал Бо. – Все так сразу и поверят словам пьяницы, жалкого игрока. Весь город говорит о тебе и о том, как ты деградировал. У тебя такая же репутация, как у подзаборного пьяницы.
Брюс кивнул.
– Ладно. Я найду доказательства, вот что я сделаю. Если только вы не возьметесь за ум и не дадите мне то, что и так принадлежит мне по праву. Через пару дней я вам позвоню и увидим, захотите ли вы остаться жадными умниками, – пригрозил он.
– Убирайся вон, пока я не свернул тебе шею, – прорычал Бо, надвигаясь на него. Бо следовал за ним до самой парадной двери, открыл ее и вытолкнул его. Прежде чем закрылись двери, Брюс успел прокричать еще одну, последнюю угрозу.
– Весь город скоро узнает, что вы затеяли! – крикнул он, потрясая кулаком.
Бо захлопнул дверь перед его лицом.
– Все в порядке, Обри, – сказал он. – Все под контролем.
– Очень хорошо, сэр. – Обри удалился, и Бо прошел следом за мной в гостиную.
– Не изводи себя из-за него, – проговорил он после того, как я села. Сердце у меня громко стучало, и я чувствовала, что кровь ударила в лицо. – Я хочу сказать, что никто не поверит ни одному его слову. Ты бы только послушала, что о нем сейчас говорят.
– Как могла Дафни сойтись с таким человеком после того, как была замужем за моим отцом? – задумчиво произнесла я.
– Ты же сама говорила, что она использовала людей, а потом вышвыривала их, как ненужное барахло, – ответил Бо. Он подошел ко мне, сел рядом и взял за руку. – Нельзя позволить ему мучить тебя, Руби.
– Но как он узнал? Из всех людей один он посмотрел и узнал… пьяница? – Я взглянула на Бо и сама ответила на свой вопрос: – У него были интимные отношения с Жизель. Она играла им, я уверена.
– Вполне возможно, – сказал Бо.
– Он всегда заигрывал со мной, близко подходил, брал за руки, заглядывал в глаза. Я терпеть этого не могла; от него всегда несло луком или еще чем-то, а мне нужно было быть вежливой, но твердой. А тут моя картина… Нельзя было допускать, чтобы он увидел мою картину. Именно это все выдало.
– Какая разница, что ему известно или не известно, что он сделал и чего не сделал? Он – потерявший уважение человек, а в этом городе, если не пользуешься уважением, ты не имеешь голоса. Поверь мне, я сумею удержать его в узде, – пообещал Бо.
– Ничего не выйдет, Бо, – возразила я, качая головой. – Если домик стоит на курьих ножках, его снесет первое наводнение. Мы пытаемся построить новую жизнь на фундаменте из лжи. Она вернется и будет преследовать нас.
– Только если мы допустим это, – настаивал он. Он обнял меня за плечи. – Давай отдохни. Позже ты почувствуешь себя лучше. Мы пойдем в какой-нибудь хороший ресторан и отменно поужинаем, да?
– Не знаю, Бо, – сказала я с глубоким вздохом.
– Ну а я знаю. Делай так, как доктор прописал, – проговорил он, вздыхая, и помог мне подняться.
Над мраморной каминной доской все еще висел портрет Дафни, с которого пристально смотрело красивое лицо цвета слоновой кости с надменным самодовольным выражением. Мой отец боготворил эту красоту, и ее портреты были развешаны по всему особняку.
«Помни, дитя, дьявол во всех своих проявлениях зачаровывает нас, – предупреждала бабушка Кэтрин. – Нас притягивает к нему, как притягивает ребенка пламя свечи, искушая дотронуться кончиком пальца до огня, но только для того, чтобы обжечься».
Как я молилась, чтобы мы с Бо не обожглись этим пламенем.
14. Тени прошлого
Бо, очевидно, был прав в отношении Брюса и реакции общества на его дела и поступки. Он полностью утратил всякий авторитет в мире бизнеса, и банк лишил его главного средства существования – жилого здания. Каким-то образом он находил деньги на выпивку, но что бы он кому ни говорил – все воспринималось как жалкая попытка навредить семье Дюма. Те, кто знал его, когда он был женат на Дафни, помнили, с каким высокомерием она обращалась с ним. К нему относились как к еще одному украшению на ее руке, очередной прихоти.
Наконец, однажды Бо позвонил и сообщил, что слышал, будто Брюс переехал в Батон Руж, где через одного своего приятеля получил должность управляющего небольшим отелем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86