– Да. Но я мало что могу сделать теперь. По крайней мере, пока все не успокоится, если успокоится вообще. Я никогда не видел отца до такой степени взбешенным, Дафна действительно растравила его. И, естественно, главную вину она возложила на тебя… – проговорил он и поспешно добавил: – Несправедливо. Но мой отец тоже думает, что ты ужасная соблазнительница. Он назвал тебя femme fatale, что бы это ни значило. – Бо нервно огляделся. – Если он только узнает, что я разговаривал с тобой…
– Я понимаю, – печально сказала я и описала ему мои наказания. Бо вновь извинился и поспешил прочь.
Жизель была просто в восторге. Когда я увиделась с ней после того, как Дафна рассказала ей подробности, она была в прекрасном настроении – жизнерадостна и восторженна. Даже миссис Уоррен заявила, что Жизель была бодрой и энергичной и выполняла без жалоб все процедуры.
– Я попросила маму показать мне этот рисунок, но она сказала, что уже уничтожила его. Садись вот здесь и рассказывай все подробности, – приказала она. – Как ты ухитрилась уговорить его снять одежду? В каком положении он позировал? Ты что, нарисовала… все?
– Я не желаю говорить об этом, Жизель, – отрезала я.
– О нет, желаешь, – воскликнула она. – Я застряла здесь, целыми днями делаю эти идиотские упражнения с ворчливой медсестрой или корплю над домашними заданиями, а ты тем временем прекрасненько развлекаешься на свободе. Ты обязана рассказать мне все. Когда это случилось? Недавно? А после того, как ты его нарисовала? Что, тоже сняла одежду? Отвечай! – взвизгнула она.
Как бы мне хотелось присесть и на самом деле поговорить с ней. Как мне хотелось, чтобы у меня была сестра, которой я могла бы открыть все, сестра, которая дала бы мне добрый совет, проявила бы сочувствие и заботу. Но Жизель хотела только насладиться и смаковать мои трудности и страдания.
– Я не могу говорить об этом, – упорствовала я и отвернулась.
– Лучше делай то, что тебе говорят, – завизжала она мне вслед. – Ну! А то расскажу родителям о королеве вуду. Руби! Руби, сейчас же вернись.
Я знала, что она выполнит свою угрозу, и это в дополнение ко всему остальному наверняка вгонит бедного отца в такую депрессию, из которой он никогда не выберется. Попавшая в ловушку, прикованная цепью моего собственного честного признания Жизель, я возвратилась и позволила ей высасывать из меня подробности.
– Я так и знала, – заявила она, довольно улыбаясь. – Я знала, что в один прекрасный день он соблазнит тебя.
– Он не соблазнил меня. Мы нравимся друг другу, – настаивала я, но Жизель просто рассмеялась.
– Бо Андрису нравится только Бо Андрис. Ты просто дурочка, глупая маленькая кайенская недотепа, – заявила она и опять улыбнулась. – Иди принеси мне судно, мне нужно пописать.
– Возьми сама, – возразила я и вскочила со стула.
– Руби!
Я не остановилась. Я выбежала из ее комнаты, влетела в свою, плюхнулась на кровать и зарылась лицом в подушку. «Неужели дедушка Джек и Бастер обращались бы со мной хуже?» – раздумывала я.
Через несколько часов я удивилась, услышав стук в мою дверь. Я повернулась, вытерла слезы и крикнула:
– Входите!
Я ожидала, что это будет папа, но пришла Дафна. Она стояла, сложив на груди руки, но на сей раз не выглядела рассерженной.
– Я думала о тебе, – сказала она довольно спокойным тоном. – Я не переменила мнения на твой счет и насчет того, что ты вытворяла, я также не намерена смягчать наказания, но решила дать тебе возможность раскаяться в порочных привычках и уладить отношения с отцом. Тебя это интересует?
– Да, – ответила я и затаила дыхание. – Что мне нужно делать?
– В эту субботу день рождения твоего дяди Жана. При нормальных обстоятельствах Пьер поехал бы навестить его, но Пьер сейчас не в том состоянии, чтобы посещать кого бы то ни было, особенно младшего брата, страдающего умственным расстройством, – проговорила она. – Поэтому, как обычно, тяжелые задачи ложатся на меня. Я отправляюсь в лечебницу. И мне пришло в голову, что с твоей стороны было бы неплохо сопровождать меня и представлять отца. Конечно, Жан не разберет, кто ты на самом деле, но…
– О да, – воскликнула я, с трудом сдерживая возбуждение. – Во всяком случае, я всегда хотела сделать это.
– Правда? – Некоторое время Дафна критически изучала меня. – Тогда прекрасно. Мы отправимся рано утром в субботу. Оденься во что-нибудь подходящее к случаю. Полагаю, ты понимаешь, что я имею в виду, – добавила она.
– Да, мама. Спасибо.
– Да, еще одно, – сказала она, прежде чем выйти из комнаты. – Не говори об этом Пьеру. Это только еще более расстроит его. Мы расскажем ему, когда вернемся. Понимаешь?
– Да.
– Надеюсь, что поступаю правильно, – закончила она и вышла.
Правильно? Конечно, она поступает правильно. Наконец-то я хоть как-то помогу отцу, сделаю его хоть чуть-чуть счастливее. Как только вернусь из лечебницы, сразу же побегу к нему и подробно опишу каждую секунду, проведенную с Жаном. Я направилась прямо к шкафу, чтобы решить, какой наряд Дафна сочтет подходящим.
Когда я рассказала Жизель, что буду сопровождать Дафну в ее поездке к дяде Жану, она очень удивилась.
– День рождения дяди? Только мама может помнить подобные вещи.
– Думаю, это очень мило, что она пригласила меня.
– А я рада, что меня она не просила об этом. Ненавижу это место. Оно производит такое гнетущее впечатление. Все эти дефективные старики и молодые люди нашего возраста…
Что бы ни говорила Жизель, ничто не могло испортить мне приятного настроения.
Когда наконец наступило субботнее утро, я на несколько часов раньше проснулась и оделась, особенно позаботившись о прическе, и возвращалась к зеркалу много раз, чтобы убедиться, что каждая прядь лежит на нужном месте. Я знала, какой придирчивой могла быть Дафна.
Я расстроилась, увидев, что папа не спустился к завтраку. Хотя и предполагалось, что мы не сообщим ему, куда едем, мне хотелось, чтобы он видел, как красиво я выгляжу.
– Где папа? – спросила я Дафну.
– Он знает, какой сегодня день, – объяснила она после того, как оглядела меня с головы до ног. – И это вызвало у него один из наиболее тяжелых приступов меланхолии. Уэнди попозже отнесет ему поднос с завтраком.
Мы поели и спустя некоторое время отправились в лечебницу. Большую часть пути Дафна молчала, кроме тех случаев, когда я сама задавала ей вопросы.
– Сколько лет исполняется дяде Жану?
– Тридцать шесть, – ответила она.
– Ты знала его раньше?
– Конечно, знала, – проговорила она, и мне показалось, что я подглядела легкую улыбку на ее губах. – Полагаю, не было в Новом Орлеане ни одной молодой женщины нашего круга, которая бы не знала его.
– Сколько времени он находится в этой лечебнице?
– Почти пятнадцать лет.
– Что он собой представляет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123