– Именно в этот вечер!
– Мне очень жаль, – мягко проговорила я. – Я не знала, что сегодня Марди-Гра, когда выехала в Новый Орлеан, но…
– Ты не знала, что сегодня Марди-Гра? – Девушка фыркнула. – О Бо.
– Не волнуйся, Жизель, – ответил он, возвращаясь, чтобы обнять ее. На мгновение она спрятала лицо на его плече. Поглаживая девушку по волосам, Бо смотрел на меня и все еще улыбался. – Не волнуйся, – успокаивал он ее.
– Да не могу я не волноваться, – упорствовала Жизель и снова затопала ногами, отстраняясь от своего друга. Она пристально взглянула на меня уже со злобой. – Это просто какое-то совпадение. Какое-то дурацкое совпадение, которое кто-то обнаружил. Ее послали сюда, чтобы… мошеннически добыть у нас денег. В этом все дело, ведь так? – доискивалась она.
Я покачала головой.
– Слишком большое сходство для простого совпадения, Жизель. Я хочу сказать, только посмотри на вас обеих, – настаивал Бо.
– Есть отличия. Ее нос длиннее, чем мой, а губы более тонкие, и… ее уши больше оттопыриваются от головы, чем мои.
Бо засмеялся и покачал головой.
– Кто-то послал тебя обокрасть нас, ведь так? Правда? – настаивала на своем Жизель, ее руки снова уперлись в бедра, а ноги были расставлены.
– Нет, я приехала сама, как обещала бабушке Катрин.
– Кто такая бабушка Катрин? – спросила Жизель с такой гримасой, будто проглотила прокисшее молоко. – Кто-нибудь из Сторивилля?
– Нет, из Хумы, – ответила я.
– И знахарка, – добавил Бо. Я видела, что он наслаждается смятением Жизель. Ему нравилось дразнить ее.
– О, это просто смешно. Я не намерена пропускать бал Марди-Гра только потому, что какая-то… кайенская девчонка, которая немного похожа на меня, приезжает сюда и заявляет, что она моя сестра-близнец, – резко заявила Жизель.
– Немного похожа… – Бо покачал головой. – Когда я впервые увидел ее, я подумал, что это ты.
– Я? Как ты мог подумать, что эта… эта… – Жизель указывала на меня. – Эта личность – я? Посмотри, как она одета. Посмотри на ее туфли!
– Я подумал, что это маскарадный костюм, – объяснил Бо. Я чувствовала себя несчастной, слушая, что моя одежда описывалась как какой-то маскарадный костюм.
– Бо, неужели ты думаешь, что я когда-нибудь надену на себя что-либо подобное, даже как маскарадный костюм?
– А что плохого в моей одежде? – спросила я, в свою очередь принимая негодующий тон.
– Она выглядит как самодельная, – объяснила Жизель, снисходя до повторного разглядывания моей юбки и блузки.
– Она и есть самодельная. Бабушка Катрин сшила и юбку и блузку.
– Видишь? – Жизель вновь обратилась к Бо. Он кивнул и заметил, как я вскипела.
– Мне лучше пойти и привести ваших родителей.
– Бо Андрис, если ты выйдешь из этого дома и не отвезешь меня на бал Марди-Гра…
– Я обещаю, мы поедем, как только уладится это дело, – сказал молодой человек.
– Оно никогда не уладится. Это ужасная, ужасная шутка. Почему ты не уберешься отсюда, – завизжала она на меня.
– Как ты можешь прогонять ее? – спросил Бо.
– О, ты чудовище, Бо Андрис. Чудовище, раз устроил мне подобную шутку, – закричала она и убежала обратно вверх по лестнице.
– Жизель!
– Мне очень жаль, – произнесла я. – Я говорила вам, что не следует мне входить в этот дом. Я не хотела испортить вам вечер.
Бо посмотрел на меня, а потом покачал головой.
– Как будто я в этом виноват? Послушайте, – продолжал он. – Просто пойдите в гостиную и устройтесь поудобнее. Я знаю, где сейчас Пьер и Дафна. Это займет всего несколько минут, и они придут, чтобы встретиться с вами. Не беспокойтесь по поводу Жизель, – добавил он, отступая назад. – Просто ждите в гостиной.
Бо повернулся и поспешил уйти, оставив меня в одиночестве. Никогда еще я не чувствовала себя такой чужой. Смогу ли когда-нибудь называть это жилище своим домом? Я раздумывала над этим, направляясь в гостиную.
Я боялась к чему-либо прикоснуться, боялась ступать по кажущемуся очень дорогим большому овальному персидскому ковру, который закрывал пол от самой двери гостиной, раскинулся под двумя большими диванами и дальше. Высокие окна были задрапированы ярко-красным бархатом с золотыми шнурами, стены оклеены обоями с изящным цветочным рисунком, причем расцветка обоев соответствовала тону мягких сидений стульев с высокими спинками и диванов. Но огромном центральном столе красного дерева стояли две массивные хрустальные вазы. Лампы на приставных столиках казались очень старинными и ценными. На всех стенах висели картины – ландшафты плантаций и уличные сценки Французского квартала. Над мраморной каминной доской висел портрет важного старого джентльмена с большой бородой и волосами мягкого пепельного цвета. Казалось, его темные глаза двинулись в мою сторону и замерли в таком положении.
Я осторожно опустилась на уголок дивана, который стоял справа, и сидела неподвижно, держась за свой чемоданчик и разглядывая статуэтки и фигурки в горке для антиквариата и картины на стенах. Я боялась еще раз взглянуть на портрет мужчины, висящий над камином. Он казался мне немым укором.
Высокие старинные с римскими цифрами напольные часы из орехового дерева, которые казались старыми, как само время, тикали в углу. За исключением этого звука, весь дом был погружен в тишину. Временами мне казалось, что наверху слышны шаги, и я размышляла, не Жизель ли это мечется по своей комнате.
Мое сердце, которое рвалось и барабанило в грудную клетку с того самого момента, как я позволила Бо Андрису ввести меня в дом, утихло. Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Ужасно ли то, что я приехала в этот дом? Могла ли я разрушить чью-то жизнь? Почему бабушка Катрин была так уверена в правильности такого шага? Моя сестра-близнец совершенно явно возмущалась самим фактом моего существования. Что могло удержать моего отца от такой же реакции? Мое сердце качалось на краю пропасти, готовое броситься туда и погибнуть, если отец все же откажется от меня.
Вскоре я услышала шаги Эдгара Фаррара – он спешил по коридору, чтобы открыть входную дверь. До меня донеслись голоса вошедших людей.
– В гостиной, месье, – сообщил Бо Андрис, и через мгновение я увидела лицо моего отца. Сколько раз сидела я перед зеркалом и воображала его, перенося черты своего собственного лица на другое, нарисованное, которое вызывала в своем воображении. Да, у него были такие же мягкие зеленые глаза; носы и подбородки наши были одинаковой формы. Его лицо казалось более худым и твердым, лоб мягко обрамляла копна густых каштановых волос, зачесанных назад.
Он был высоким, не менее шести футов двух дюймов; стройный, крепкий на вид торс, плечи, изящно переходящие в руки, – телосложение теннисиста, легко угадываемое под костюмом для Марди-Гра – плотно прилегающей серебряной одежде, походящей на доспехи вроде тех, что носили средневековые рыцари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
– Мне очень жаль, – мягко проговорила я. – Я не знала, что сегодня Марди-Гра, когда выехала в Новый Орлеан, но…
– Ты не знала, что сегодня Марди-Гра? – Девушка фыркнула. – О Бо.
– Не волнуйся, Жизель, – ответил он, возвращаясь, чтобы обнять ее. На мгновение она спрятала лицо на его плече. Поглаживая девушку по волосам, Бо смотрел на меня и все еще улыбался. – Не волнуйся, – успокаивал он ее.
– Да не могу я не волноваться, – упорствовала Жизель и снова затопала ногами, отстраняясь от своего друга. Она пристально взглянула на меня уже со злобой. – Это просто какое-то совпадение. Какое-то дурацкое совпадение, которое кто-то обнаружил. Ее послали сюда, чтобы… мошеннически добыть у нас денег. В этом все дело, ведь так? – доискивалась она.
Я покачала головой.
– Слишком большое сходство для простого совпадения, Жизель. Я хочу сказать, только посмотри на вас обеих, – настаивал Бо.
– Есть отличия. Ее нос длиннее, чем мой, а губы более тонкие, и… ее уши больше оттопыриваются от головы, чем мои.
Бо засмеялся и покачал головой.
– Кто-то послал тебя обокрасть нас, ведь так? Правда? – настаивала на своем Жизель, ее руки снова уперлись в бедра, а ноги были расставлены.
– Нет, я приехала сама, как обещала бабушке Катрин.
– Кто такая бабушка Катрин? – спросила Жизель с такой гримасой, будто проглотила прокисшее молоко. – Кто-нибудь из Сторивилля?
– Нет, из Хумы, – ответила я.
– И знахарка, – добавил Бо. Я видела, что он наслаждается смятением Жизель. Ему нравилось дразнить ее.
– О, это просто смешно. Я не намерена пропускать бал Марди-Гра только потому, что какая-то… кайенская девчонка, которая немного похожа на меня, приезжает сюда и заявляет, что она моя сестра-близнец, – резко заявила Жизель.
– Немного похожа… – Бо покачал головой. – Когда я впервые увидел ее, я подумал, что это ты.
– Я? Как ты мог подумать, что эта… эта… – Жизель указывала на меня. – Эта личность – я? Посмотри, как она одета. Посмотри на ее туфли!
– Я подумал, что это маскарадный костюм, – объяснил Бо. Я чувствовала себя несчастной, слушая, что моя одежда описывалась как какой-то маскарадный костюм.
– Бо, неужели ты думаешь, что я когда-нибудь надену на себя что-либо подобное, даже как маскарадный костюм?
– А что плохого в моей одежде? – спросила я, в свою очередь принимая негодующий тон.
– Она выглядит как самодельная, – объяснила Жизель, снисходя до повторного разглядывания моей юбки и блузки.
– Она и есть самодельная. Бабушка Катрин сшила и юбку и блузку.
– Видишь? – Жизель вновь обратилась к Бо. Он кивнул и заметил, как я вскипела.
– Мне лучше пойти и привести ваших родителей.
– Бо Андрис, если ты выйдешь из этого дома и не отвезешь меня на бал Марди-Гра…
– Я обещаю, мы поедем, как только уладится это дело, – сказал молодой человек.
– Оно никогда не уладится. Это ужасная, ужасная шутка. Почему ты не уберешься отсюда, – завизжала она на меня.
– Как ты можешь прогонять ее? – спросил Бо.
– О, ты чудовище, Бо Андрис. Чудовище, раз устроил мне подобную шутку, – закричала она и убежала обратно вверх по лестнице.
– Жизель!
– Мне очень жаль, – произнесла я. – Я говорила вам, что не следует мне входить в этот дом. Я не хотела испортить вам вечер.
Бо посмотрел на меня, а потом покачал головой.
– Как будто я в этом виноват? Послушайте, – продолжал он. – Просто пойдите в гостиную и устройтесь поудобнее. Я знаю, где сейчас Пьер и Дафна. Это займет всего несколько минут, и они придут, чтобы встретиться с вами. Не беспокойтесь по поводу Жизель, – добавил он, отступая назад. – Просто ждите в гостиной.
Бо повернулся и поспешил уйти, оставив меня в одиночестве. Никогда еще я не чувствовала себя такой чужой. Смогу ли когда-нибудь называть это жилище своим домом? Я раздумывала над этим, направляясь в гостиную.
Я боялась к чему-либо прикоснуться, боялась ступать по кажущемуся очень дорогим большому овальному персидскому ковру, который закрывал пол от самой двери гостиной, раскинулся под двумя большими диванами и дальше. Высокие окна были задрапированы ярко-красным бархатом с золотыми шнурами, стены оклеены обоями с изящным цветочным рисунком, причем расцветка обоев соответствовала тону мягких сидений стульев с высокими спинками и диванов. Но огромном центральном столе красного дерева стояли две массивные хрустальные вазы. Лампы на приставных столиках казались очень старинными и ценными. На всех стенах висели картины – ландшафты плантаций и уличные сценки Французского квартала. Над мраморной каминной доской висел портрет важного старого джентльмена с большой бородой и волосами мягкого пепельного цвета. Казалось, его темные глаза двинулись в мою сторону и замерли в таком положении.
Я осторожно опустилась на уголок дивана, который стоял справа, и сидела неподвижно, держась за свой чемоданчик и разглядывая статуэтки и фигурки в горке для антиквариата и картины на стенах. Я боялась еще раз взглянуть на портрет мужчины, висящий над камином. Он казался мне немым укором.
Высокие старинные с римскими цифрами напольные часы из орехового дерева, которые казались старыми, как само время, тикали в углу. За исключением этого звука, весь дом был погружен в тишину. Временами мне казалось, что наверху слышны шаги, и я размышляла, не Жизель ли это мечется по своей комнате.
Мое сердце, которое рвалось и барабанило в грудную клетку с того самого момента, как я позволила Бо Андрису ввести меня в дом, утихло. Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Ужасно ли то, что я приехала в этот дом? Могла ли я разрушить чью-то жизнь? Почему бабушка Катрин была так уверена в правильности такого шага? Моя сестра-близнец совершенно явно возмущалась самим фактом моего существования. Что могло удержать моего отца от такой же реакции? Мое сердце качалось на краю пропасти, готовое броситься туда и погибнуть, если отец все же откажется от меня.
Вскоре я услышала шаги Эдгара Фаррара – он спешил по коридору, чтобы открыть входную дверь. До меня донеслись голоса вошедших людей.
– В гостиной, месье, – сообщил Бо Андрис, и через мгновение я увидела лицо моего отца. Сколько раз сидела я перед зеркалом и воображала его, перенося черты своего собственного лица на другое, нарисованное, которое вызывала в своем воображении. Да, у него были такие же мягкие зеленые глаза; носы и подбородки наши были одинаковой формы. Его лицо казалось более худым и твердым, лоб мягко обрамляла копна густых каштановых волос, зачесанных назад.
Он был высоким, не менее шести футов двух дюймов; стройный, крепкий на вид торс, плечи, изящно переходящие в руки, – телосложение теннисиста, легко угадываемое под костюмом для Марди-Гра – плотно прилегающей серебряной одежде, походящей на доспехи вроде тех, что носили средневековые рыцари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123