Несколько раз я пробовала начать, проводила несколько линий, даже пыталась нарисовать простое покрытое мхом кипарисовое бревно, но казалось, будто мой художественный дар умер вместе с бабушкой. Я знала, что она пришла бы в ярость, только услышав такое, но все дело было в том, что и протока, и птицы, и деревья – все вокруг напоминало мне о бабушке, а как только я начинала думать о ней, я не могла рисовать. Так сильно мне недоставало ее.
Поль приходил почти каждый день, иногда просто посидеть и поговорить на галерее, иногда взглянуть, как я работаю на ткацком станке. Часто он помогал выполнять какую-нибудь работу, особенно ту, что дед должен был закончить до ухода на болото.
– Что это сын Тейта к нам зачастил? – как-то в конце дня, когда Поль уже ушел, спросил меня дед.
– Он просто хороший друг и приходит, чтобы убедиться, что все в порядке, Grandpere, – ответила я. У меня не хватало смелости сказать дедушке все, что мне известно, всю безобразную правду, весь тот ужас, который он совершил, когда моя мать была беременна Полем. Я знала, такие откровения могут довести его до бешенства, и все закончится бутылкой и пьяным куражом.
– Эти Тейты считают себя какими-то особенными только потому, что делают кучу денег, – пробурчал старик. – Будь осторожна с такими людьми. Будь осторожна, – предупредил он. Я не стала его слушать и вошла в дом готовить ужин.
Каждый день, прежде чем уйти, Поль давал обещание поговорить с отцом о прошлом, но на следующий день я сразу понимала, что он еще не набрался храбрости. Наконец однажды в субботу вечером он сказал мне, что они с отцом отправляются рыбачить в воскресенье после церковной службы.
– Будем только мы вдвоем, – сказал Поль. – Так или иначе, я ухитрюсь обсудить все это.
В то утро я пыталась уговорить дедушку Джека пойти со мной в церковь, но не могла даже растрясти его от глубокого сна. Чем больше я трясла его, тем громче он храпел. Впервые мне предстояло пойти в церковь без бабушки Катрин, и я не была уверена, что смогу сделать это, но все же отправилась. Уже у самой церкви меня тепло приветствовали все приятельницы бабушки. Им всем, конечно, хотелось расспросить меня, как я справляюсь одна с дедушкой Джеком. Я постаралась представить все это в лучшем свете, но миссис Ливоди поджала губы и покачала головой.
– Никто не должен жить с таким грузом, особенно такая молодая девушка, как Руби, – заявила она.
– Садись с нами, дорогая, – предложила миссис Тибодо. И я присела на их скамью и пела вместе с ними гимны.
Семья Поля прибыла поздно, поэтому нам с ним не удалось переговорить, к тому же после службы они с отцом собирались как можно скорее вернуться домой и вывести лодку на протоку. Я не могла не думать весь день о своем друге. Каждую минуту я гадала, завел ли Поль разговор о прошлом со своим отцом. Я ожидала увидеть его вскоре после обеда, но он не пришел. Я сидела на галерее, качалась в кресле и ждала. Дедушка был дома, слушал какую-то кайенскую музыку по радио и громыхал чем-то, в очередной раз прикладываясь к кружке. Прохожие могли подумать, что у нас тут идут ремонтно-строительные работы.
Было поздно, когда дедушка Джек наконец угомонился в своем обычном бессознательном состоянии, и я почувствовала усталость. Без луны небо стало глубокого черного цвета, и звезды на его фоне мерцали еще ярче. Я пыталась держать глаза открытыми, но они меня не слушались. Я даже ненадолго задремала и проснулась от крика сипухи. Но наконец все же сдалась и отправилась спать.
Я только коснулась подушки и закрыла глаза, как вдруг услышала, что парадная дверь открылась и вновь закрылась. Затем на лестнице раздались тихие шаги. Мое сердце начало прыгать. Кто вошел в наш дом? Когда дед пребывал в состоянии отупения от алкоголя, кто угодно мог войти в дом и сделать все, что ему заблагорассудится. Я села на кровати и стала ждать.
Вначале на стене появился высокий силуэт, а затем в проеме моей двери возникла черная фигура.
– Поль?
– Прости, что разбудил тебя, Руби. Я не собирался приходить сегодня вечером, но просто не мог уснуть, – сказал он. – Я постучал, но, думаю, ты не слышала, а когда я открыл дверь, то увидел твоего деда, растянувшегося на диване в гостиной, рот у него широко открыт, и он храпит так громко, что стены дрожат.
Я наклонилась и зажгла свет. Один взгляд на лицо Поля сказал мне, что он узнал правду.
– Что произошло, Поль? Я ждала тебя, но уже больше не было сил, – проговорила я и села повыше, закрывая одеялом тонкую ночную рубашку. Поль прошел в комнату и остановился в ногах кровати, наклонив голову. – Ты разговаривал с отцом?
Поль кивнул и поднял голову.
– После рыбалки я вбежал в свою комнату и закрыл дверь. Я не спустился к обеду, но больше не мог оставаться у себя. Мне хотелось уткнуться в подушку и больше уже не дышать. Я даже попробовал дважды.
– О Поль! Что он сказал тебе?
Поль сел на кровать и какое-то время молча на меня смотрел. Его плечи опустились, и он продолжил:
– Отец не хотел говорить об этом; он был удивлен моему вопросу и долгое время просто сидел, уставившись в воду, и не говорил ни слова. Я сказал ему, что мне необходимо знать правду, что это важно для меня, более важно, чем что-либо другое. Наконец он повернулся ко мне и сказал, что сам собирался когда-нибудь рассказать мне обо всем, но думал, что время пока еще не пришло.
Но я возразил, что как раз пришло, и повторил, как мне необходимо знать правду. Вначале он злился, откуда мне стало все известно. Он думал, что это проговорился дедушка Джек. Сказал, что твой дед… Меня тошнит от этого, но, видимо, придется привыкнуть… наш дед, – Поль проговорил это с такой гримасой, будто проглотил касторку, – наш дед шантажировал его уже однажды и теперь, похоже, пытается опять заполучить с него деньги. Мне пришлось рассказать, что это бабушка Катрин открыла тебе тайну, тогда отец кивнул и заявил, что она имела право это сделать.
– Я рада, Поль, что он сказал тебе правду. Теперь…
– Только, – добавил Поль, и его глаза сузились и потемнели, – только версия этой истории, рассказанная моим отцом, очень отличается от той, что рассказала бабушка.
– Как?
– В соответствии с его рассказом, это твоя мать соблазнила его, а не он обманул ее. Отец утверждает, что она была распущенной молодой женщиной и он не был у нее первым. Он сказал, что она преследовала его, ходила за ним всюду, улыбалась и дразнила, а однажды, когда он был на протоке, подплыла к нему на пироге. Она сорвала с себя одежду, нырнула голая в воду и взобралась в его лодку. Тогда это и случилось. Тогда я и был зачат, – горько проговорил Поль.
Мое молчание обеспокоило его, но я ничего не могла поделать. Я онемела. Какая-то часть меня хотела смеяться, кричать и высмеивать эти бредни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Поль приходил почти каждый день, иногда просто посидеть и поговорить на галерее, иногда взглянуть, как я работаю на ткацком станке. Часто он помогал выполнять какую-нибудь работу, особенно ту, что дед должен был закончить до ухода на болото.
– Что это сын Тейта к нам зачастил? – как-то в конце дня, когда Поль уже ушел, спросил меня дед.
– Он просто хороший друг и приходит, чтобы убедиться, что все в порядке, Grandpere, – ответила я. У меня не хватало смелости сказать дедушке все, что мне известно, всю безобразную правду, весь тот ужас, который он совершил, когда моя мать была беременна Полем. Я знала, такие откровения могут довести его до бешенства, и все закончится бутылкой и пьяным куражом.
– Эти Тейты считают себя какими-то особенными только потому, что делают кучу денег, – пробурчал старик. – Будь осторожна с такими людьми. Будь осторожна, – предупредил он. Я не стала его слушать и вошла в дом готовить ужин.
Каждый день, прежде чем уйти, Поль давал обещание поговорить с отцом о прошлом, но на следующий день я сразу понимала, что он еще не набрался храбрости. Наконец однажды в субботу вечером он сказал мне, что они с отцом отправляются рыбачить в воскресенье после церковной службы.
– Будем только мы вдвоем, – сказал Поль. – Так или иначе, я ухитрюсь обсудить все это.
В то утро я пыталась уговорить дедушку Джека пойти со мной в церковь, но не могла даже растрясти его от глубокого сна. Чем больше я трясла его, тем громче он храпел. Впервые мне предстояло пойти в церковь без бабушки Катрин, и я не была уверена, что смогу сделать это, но все же отправилась. Уже у самой церкви меня тепло приветствовали все приятельницы бабушки. Им всем, конечно, хотелось расспросить меня, как я справляюсь одна с дедушкой Джеком. Я постаралась представить все это в лучшем свете, но миссис Ливоди поджала губы и покачала головой.
– Никто не должен жить с таким грузом, особенно такая молодая девушка, как Руби, – заявила она.
– Садись с нами, дорогая, – предложила миссис Тибодо. И я присела на их скамью и пела вместе с ними гимны.
Семья Поля прибыла поздно, поэтому нам с ним не удалось переговорить, к тому же после службы они с отцом собирались как можно скорее вернуться домой и вывести лодку на протоку. Я не могла не думать весь день о своем друге. Каждую минуту я гадала, завел ли Поль разговор о прошлом со своим отцом. Я ожидала увидеть его вскоре после обеда, но он не пришел. Я сидела на галерее, качалась в кресле и ждала. Дедушка был дома, слушал какую-то кайенскую музыку по радио и громыхал чем-то, в очередной раз прикладываясь к кружке. Прохожие могли подумать, что у нас тут идут ремонтно-строительные работы.
Было поздно, когда дедушка Джек наконец угомонился в своем обычном бессознательном состоянии, и я почувствовала усталость. Без луны небо стало глубокого черного цвета, и звезды на его фоне мерцали еще ярче. Я пыталась держать глаза открытыми, но они меня не слушались. Я даже ненадолго задремала и проснулась от крика сипухи. Но наконец все же сдалась и отправилась спать.
Я только коснулась подушки и закрыла глаза, как вдруг услышала, что парадная дверь открылась и вновь закрылась. Затем на лестнице раздались тихие шаги. Мое сердце начало прыгать. Кто вошел в наш дом? Когда дед пребывал в состоянии отупения от алкоголя, кто угодно мог войти в дом и сделать все, что ему заблагорассудится. Я села на кровати и стала ждать.
Вначале на стене появился высокий силуэт, а затем в проеме моей двери возникла черная фигура.
– Поль?
– Прости, что разбудил тебя, Руби. Я не собирался приходить сегодня вечером, но просто не мог уснуть, – сказал он. – Я постучал, но, думаю, ты не слышала, а когда я открыл дверь, то увидел твоего деда, растянувшегося на диване в гостиной, рот у него широко открыт, и он храпит так громко, что стены дрожат.
Я наклонилась и зажгла свет. Один взгляд на лицо Поля сказал мне, что он узнал правду.
– Что произошло, Поль? Я ждала тебя, но уже больше не было сил, – проговорила я и села повыше, закрывая одеялом тонкую ночную рубашку. Поль прошел в комнату и остановился в ногах кровати, наклонив голову. – Ты разговаривал с отцом?
Поль кивнул и поднял голову.
– После рыбалки я вбежал в свою комнату и закрыл дверь. Я не спустился к обеду, но больше не мог оставаться у себя. Мне хотелось уткнуться в подушку и больше уже не дышать. Я даже попробовал дважды.
– О Поль! Что он сказал тебе?
Поль сел на кровать и какое-то время молча на меня смотрел. Его плечи опустились, и он продолжил:
– Отец не хотел говорить об этом; он был удивлен моему вопросу и долгое время просто сидел, уставившись в воду, и не говорил ни слова. Я сказал ему, что мне необходимо знать правду, что это важно для меня, более важно, чем что-либо другое. Наконец он повернулся ко мне и сказал, что сам собирался когда-нибудь рассказать мне обо всем, но думал, что время пока еще не пришло.
Но я возразил, что как раз пришло, и повторил, как мне необходимо знать правду. Вначале он злился, откуда мне стало все известно. Он думал, что это проговорился дедушка Джек. Сказал, что твой дед… Меня тошнит от этого, но, видимо, придется привыкнуть… наш дед, – Поль проговорил это с такой гримасой, будто проглотил касторку, – наш дед шантажировал его уже однажды и теперь, похоже, пытается опять заполучить с него деньги. Мне пришлось рассказать, что это бабушка Катрин открыла тебе тайну, тогда отец кивнул и заявил, что она имела право это сделать.
– Я рада, Поль, что он сказал тебе правду. Теперь…
– Только, – добавил Поль, и его глаза сузились и потемнели, – только версия этой истории, рассказанная моим отцом, очень отличается от той, что рассказала бабушка.
– Как?
– В соответствии с его рассказом, это твоя мать соблазнила его, а не он обманул ее. Отец утверждает, что она была распущенной молодой женщиной и он не был у нее первым. Он сказал, что она преследовала его, ходила за ним всюду, улыбалась и дразнила, а однажды, когда он был на протоке, подплыла к нему на пироге. Она сорвала с себя одежду, нырнула голая в воду и взобралась в его лодку. Тогда это и случилось. Тогда я и был зачат, – горько проговорил Поль.
Мое молчание обеспокоило его, но я ничего не могла поделать. Я онемела. Какая-то часть меня хотела смеяться, кричать и высмеивать эти бредни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123