Наконец платье разместилось среди упаковок жевательной резинки, пустых банок из-под кока-колы и другого мусора, прикрывавшего пол в машине такого, не характерного для Лос-Анджелеса человека, как Роберт. Джейн влезла в джинсы, просунув в них свои длинные ноги, как пианист пальцы в лайковые перчатки, натянула рубаху. Затем взъерошила волосы, взбив их в копну на манер джунглей Келли Мак-Джилл, и оценила результат стараний в треснутом зеркальце. Ну, Роберт Фоли, держись! Готовься к встрече, бромная душа!
На секунду она глубоко вздохнула, стараясь удержать неподвижным видение. Несколько минут назад она была не более чем безнадежной голливудской мечтательницей, рассчитывавшей на молитвы и телефонный звонок, который вполне мог затеряться в пустыне. Но теперь, прямо сейчас, она возвращалась кинозвездой, которая – в чем у нее не было сомнения – впишет свое имя в анналы Америки. Ее жизнь началась.
Она вставила ключ в замок зажигания, сильно захлопнула дверь и влилась в поток машин.
Джейн спускалась зигзагом по Беверли-Глен, через Шерман-Оакс, мимо информационных щитов, которые ей нравилось читать, и вскоре мчалась по шоссе Ван-Нуйс к дому, где она обитала вместе с Робертом Фоли. На заднем сиденье машины лежала бутылка отличнейшего шампанского, купленная в винном магазине в Сансет и Доэни. Семьдесят пять долларов, казалось, дороговато, даже накануне ее триумфа. На вино ушли почти все деньги, оставшиеся после приезда из Англии, но теперь это не имело никакого значения.
Что скажет Роберт? Она молила Бога, чтобы он к этому времени был уже дома. Повернув руль вправо, она подъехала по короткой дорожке к воротам, почти впритирку миновав почтовый ящик.
Постучав в древнюю дверь так, что та почти затрещала, она ворвалась в прихожую с шампанским в руке, сумасшедшая радость струилась из каждой клетки ее тела.
– Роберт! Роберт! Я приехала. Где ты, черт подери?
Он вскочил с кресла, лицо выражало крайнюю тревогу, когда Джейн, подобно смерчу, ворвалась в комнату.
– Мне дали роль, Роберт, Мне дали роль! Можешь представить? Дали мне. Твой друг Ривкин дал ее мне!
На лице Роберта Фоли появилась улыбка.
– Что? Так просто? Только и всего? Я думал, что нужно пройти какой-то отбор. Я имею в виду чтение, съемочные пробы, затем заявление типа «просим нас не беспокоить…».
Он склонил голову набок. Неужели это шутка?
– Да, да. Он пожал мне руку и заверил, что роль у меня. А в той комнате поджидали звезды. Знаешь эту английскую актрису Дженни Агютер? Не могу поверить. Ривкин сказал, что организует контракт позже. Он намерен заплатить мне по десять тысяч за каждый эпизод, а их, по меньшей мере, сорок восемь. Неужели он говорил серьезно? Да нет, он, должно быть, что-то напутал.
– Джейн, замечательно. Фантастика.
Улыбка Фоли значила для нее гораздо больше. Это был праздник. Он подался ей навстречу. Она видела это. Он хотел прикоснуться к ней, и она мечтала о том же, мечтала оказаться в его объятиях, чтобы он крепко сжал, целовал и любил ее в этот самый прекрасный момент ее жизни. Но незримая рука коснулась его плеча и невидимый глазу барьер возник перед ним. Как уже случалось неоднократно, что-то сдержало его.
Он опустился обратно в кресло, момент был упущен.
– Послушай, Джейн, если Пит сказал, что роль у тебя, значит, она у тебя. Его авторитет непререкаем. Сейчас он в зените популярности и вполне может получить контракт на сорок восемь эпизодов. В этом городе никто не знает, как создать успешный сериал, поэтому просто вручают деньги тому, кто добивался большего успеха, а это как раз Пит.
Джейн приняла позу, подперев рукой бедро, предоставив геометрии тела возможность говорить самой за себя. Она улыбалась, видя, как он смотрит на нее, видя желание, горевшее в его глазах, и язык, облизывавший внезапно пересохшие губы.
– Итак, Роберт Фоли. Как вы себя ощущаете, находясь под одной крышей с телезвездой?
Явный намек, сквозивший в ее вопросе, откровенно смеялся над ним. Он поднял руку над головой и улыбнулся.
– В журнале «Пипл» меня непременно назовут мистер Каммин.
– Вы еще услышите о докторе Джейн!
Бросив шутку через плечо, она повернулась и скрылась на кухне.
– Роберт, сейчас мы выпьем шампанского. Только что я отдала за него семьдесят пять баксов. Догадываюсь, придется пить из бокалов, раз у тебя на кухне нет фужеров. Да!
– Господи, Джейн, неужели ты могла извести такую уйму денег на вино?
Он никогда не видел Джейн такой прежде. В нее вселилась что-то наплевательское, живость, восхитительно опасная непосредственность, угрожающая подорвать его статус-кво.
– Послушай, дорогой. А я ведь могла бы истратить деньги на тебя. Нет, есть идея получше. Я могла бы разлить это шампанское по твоей клинике, как патоку. Что ты будешь делать тогда? Можно ли таким путем достучаться до твоего сердца?
Она вернулась с кухни, держа в руках два бокала с холодным шампанским.
– Отлично, теперь ты будешь обеспечена. Сорок восемь умножить на десять тысяч – почти полмиллиона баксов. Неплохо для вечерней работы. Мне кажется, на такие деньги ты могла бы купить мне новый стетоскоп.
Она наклонилась над ним, чтобы поставить бокал.
– А как насчет новой жизни?
Оба помолчали, настроение стало серьезным.
Это правда. Жизнь теперь не может оставаться прежней. Пришло время Джейн. Начав с нуля, она могла достичь значительного положения. А в Голливуде слава и деньги полностью меняли жизнь. В этом и заключался их единственный смысл.
– Когда они хотят, чтобы ты начала?
– Завтра. Я прихожу в студию, и там из меня делают фарш. Учителя сценического мастерства, специалисты по одежде, специалисты по внешнему виду, адвокаты, контракты, постоянная зеленая карточка, банковские счета, встречи со сценаристами, знакомство с актерами, фотопробы, съемки…
Она сделала широкий жест рукой, и голос ее затихал по мере того, как до нее доходил истинный смысл вопроса Роберта. У них не будет времени. Не будет времени для себя. Не будет времени для того, чтобы стать тем, кем они хотели бы быть, чтобы преодолеть трудность.
Успех не оставит свободного времени.
– Мне хотелось бы остаться здесь с тобой.
Джейн пригубила шампанское, когда головокружительные пузырьки постепенно начали испаряться из ее праздничного настроения.
– Мне тоже хотелось. Согласится ли Ривкин?
– Забудь Ривкина.
Перед лицом угрозы внешнего мира они стали ближе – намного ближе, чем были прежде. Они боролись за то, чтобы быть рядом, и оба признались в этом.
– Пит – очень волевой человек. Знаешь, он потребует от тебя полной самоотдачи. Ты отныне целиком принадлежишь корпорации.
– Я не обязана отдавать себя целиком.
Роберт Фоли опустил глаза. Часть его принадлежала ей; часть, которая росла с каждой неделей, с каждым днем, с каждой секундой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118