Ожидается, что Америка объявит войну Японии в ближайшие часы.
Кейт оглянулась. Джо стоял в дверях и смотрел на нее.
– Ты понимаешь, что это означает? – сказал он.
Кейт отчаянно замотала головой. Она не хотела об этом слышать.
– Я должен пойти, – проговорил он. – Я запишусь добровольцем, как только смогу.
Сердце Кейт упало. Ее прекрасный муж никогда не выглядел еще таким молодым, таким сильным и таким уязвимым, как в этот момент, когда он решил сражаться за свою страну. Никогда она еще не испытывала такой гордости за него – и такого страха за его жизнь.
Она ощутила тайный укол вины. Он был для Кейт словно прекрасный принц для Золушки – его появление в ее жизни было волшебным, нереальным. Она не совершила ничего героического или выдающегося, чтобы заслужить это. Наверное, все случившееся с ней было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Может быть, их любовь была слишком прекрасной, чтобы быть реальностью. Вероятно, отсутствие у нее особых достоинств побудило судьбу отнять его у нее. За всю свою жизнь никогда она еще не была так напугана.
– Ты обязательно должен идти? – спросила она слабо. – Мы ведь только недавно…
– Я должен идти, – ответил он. Кейт быстро кивнула.
Когда он посмотрел на нее, свет, зажегшийся в его глазах, стал ярче. Казалось, он почувствовал, что впервые мир стал между ними, чтобы разлучить их. Она попыталась изо всех сил улыбнуться, потому что хотела: пусть он знает – что бы ни случилось, она всецело принадлежит ему. И будет принадлежать всегда.
– Ничего не может стать между нами, – сказал он. – Ты ведь знаешь это, правда?
Вместо ответа Кейт бросилась к нему и крепко обняла его.
Пока они стояли в молчании, обнявшись, голос диктора зазвучал опять, возвещая о конце мира – такого, какой он был, и о наступлении другой жизни.
КНИГА ТРЕТЬЯ
ДВА ГОДА СПУСТЯ
18 мая 1944 года
«СРАЖЕНИЕ СОЮЗНИКОВ В ВОЗДУХЕ НАД ЕВРОПОЙ
Хроника новостей киностудии «Монак пикчерз»
Летчики 8-й и 9-й бригад на летучих крепостях «Б-17» при поддержке истребителей «П-47» нанесли значительный ущерб вражеским гражданским и военным заводам в Германии, Австрии и странах Оси за последние три недели.
Совершая дневные рейды, самолеты, имеющие экипаж из 10 человек на борту, сбросили бесчисленное количество 500– и 100-фунтовых бомб на объекты противника. Несмотря на отчаянное сопротивление немецких истребителей и массированный огонь зенитной артиллерии, как сообщается, врагу был нанесен ощутимый удар.
У нас в стране на трудовом фронте американские женщины работают сверхурочно на военных заводах, чтобы наша военная промышленность могла бесперебойно снабжать боеприпасами доблестные военно-воздушные силы союзников…»
Кейт Найт смотрела ролики новостей со смешанным чувством. Она знала, что хроника часто склонна приукрашивать события. Понять из нее реальное положение вещей довольно сложно. И письма, получаемые ею от Джозефа Найта, тоже мало проясняли ситуацию. Джо был летчиком 125-й группы 1-й дивизии 8-й бригады военно-воздушных сил. Он избегал плохих новостей, и даже если бы он решил описать Кейт истинную картину сражений, эти факты были бы незамедлительно вымараны цензурой. В своих письмах он казался бодрым и уверенным в завтрашнем дне – настроение, характерное для всех военнослужащих, несмотря на то что каждый день их жизнь подвергалась смертельной опасности. «Самое плохое, что принесла мне эта война, – быть вдали от тебя, – писал он. – Другое – это пища». Ни разу он и словом не обмолвился об опасности – он не хотел, чтобы Кейт тревожилась за его жизнь.
Хронику можно было увидеть на специальных просмотрах на студии «Монак». На один из таких просмотров Оскар Фройнд взял Кейт с собой, зная, что там она может узнать хоть что-нибудь об эскадрилье Джозефа Найта. Ее привезли на студию в автомобиле и после окончания фильмов доставили домой. Лежа в постели, Кейт остро ощущала, что зловещая тень, нависшая над Европой, нависла и над жизнью самого дорогого ей человека. Летчики честно исполняли свой долг. Быть может, именно в этот момент Джо находится на краю гибели.
Два обстоятельства были особенно мучительны для Кейт. Джо приезжал домой месяц назад – он получил десятидневный отпуск. Она чувствовала себя одновременно и очень близкой к нему, и такой далекой: она просто теряла голову от любви к нему и страстного желания.
Истосковавшись друг по другу за время долгой разлуки, они постоянно занимались любовью – словно хотели слиться, раствориться друг в друге, чтобы окружающий мир не мог найти лазейки, которая помогла бы ему встать между ними.
Но все же, несмотря на всю их духовную и физическую близость, разлука была рядом с ними как третий лишний. Она несла с собой едва уловимое отчуждение. Джо не мог или не хотел говорить о войне, и Кейт не смела коснуться этой гаммы его чувств и переживаний. Тревожные мысли отражались на его прекрасном лице, хотя он и не хотел делиться ими с женой. Кейт было больно, что эта часть его души была закрыта для нее. Она видела, как сильно потрясло Джо то, что ему довелось пережить на войне, но он не хотел взваливать этот неимоверный груз на хрупкие плечи своей жены.
Война изменила его – как она изменила многих храбрых американцев. Но горе Кейт было острее, чем страдания многих других женщин, – ведь прежде чем война забрала его, у нее было так мало времени, чтобы узнать Джо поближе. Сейчас он пытался залечить свои душевные раны в одиночку. И Кейт не могла ему в этом помочь. Он не позволял ей сделать это.
И ничего не оставалось больше, как только принимать обстоятельства такими, какими они были, касаться только того, чем Джо считал для себя возможным поделиться с Кейт. И он дарил ей свою любовь щедро, самозабвенно. Он отдавался этому чувству без остатка. Они проводили часы в молчаливом единении, их души рвались друг к другу через пропасть эмоций, порожденную войной, стараясь удвоенной нежностью наверстать упущенное время. Это все, что они могли сделать перед лицом грядущей разлуки. Оба они знали, что так странно, почти болезненно придется им любить друг друга, пока не кончится война.
После отъезда мужа Кейт потребовалась неделя, чтобы прийти в себя. Она отдала себя ему без остатка, и у нее не было сил, чтобы опять жить без него. Нужно было снова стиснуть зубы и ждать. Разумеется, было нестерпимо больно держать его в объятиях и знать, что частью его души владела война.
Но бесконечно трагичнее было сознание, что теперь он снова вернулся на поле боя, – жизнь его снова подвергается смертельной опасности, его маленький самолет был крохотной песчинкой, которая могла в любую минуту попасть в жернова прожорливой военной мясорубки.
И тут произошло неожиданное.
Через две недели после того, как Джо уехал, у Кейт случилась задержка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Кейт оглянулась. Джо стоял в дверях и смотрел на нее.
– Ты понимаешь, что это означает? – сказал он.
Кейт отчаянно замотала головой. Она не хотела об этом слышать.
– Я должен пойти, – проговорил он. – Я запишусь добровольцем, как только смогу.
Сердце Кейт упало. Ее прекрасный муж никогда не выглядел еще таким молодым, таким сильным и таким уязвимым, как в этот момент, когда он решил сражаться за свою страну. Никогда она еще не испытывала такой гордости за него – и такого страха за его жизнь.
Она ощутила тайный укол вины. Он был для Кейт словно прекрасный принц для Золушки – его появление в ее жизни было волшебным, нереальным. Она не совершила ничего героического или выдающегося, чтобы заслужить это. Наверное, все случившееся с ней было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Может быть, их любовь была слишком прекрасной, чтобы быть реальностью. Вероятно, отсутствие у нее особых достоинств побудило судьбу отнять его у нее. За всю свою жизнь никогда она еще не была так напугана.
– Ты обязательно должен идти? – спросила она слабо. – Мы ведь только недавно…
– Я должен идти, – ответил он. Кейт быстро кивнула.
Когда он посмотрел на нее, свет, зажегшийся в его глазах, стал ярче. Казалось, он почувствовал, что впервые мир стал между ними, чтобы разлучить их. Она попыталась изо всех сил улыбнуться, потому что хотела: пусть он знает – что бы ни случилось, она всецело принадлежит ему. И будет принадлежать всегда.
– Ничего не может стать между нами, – сказал он. – Ты ведь знаешь это, правда?
Вместо ответа Кейт бросилась к нему и крепко обняла его.
Пока они стояли в молчании, обнявшись, голос диктора зазвучал опять, возвещая о конце мира – такого, какой он был, и о наступлении другой жизни.
КНИГА ТРЕТЬЯ
ДВА ГОДА СПУСТЯ
18 мая 1944 года
«СРАЖЕНИЕ СОЮЗНИКОВ В ВОЗДУХЕ НАД ЕВРОПОЙ
Хроника новостей киностудии «Монак пикчерз»
Летчики 8-й и 9-й бригад на летучих крепостях «Б-17» при поддержке истребителей «П-47» нанесли значительный ущерб вражеским гражданским и военным заводам в Германии, Австрии и странах Оси за последние три недели.
Совершая дневные рейды, самолеты, имеющие экипаж из 10 человек на борту, сбросили бесчисленное количество 500– и 100-фунтовых бомб на объекты противника. Несмотря на отчаянное сопротивление немецких истребителей и массированный огонь зенитной артиллерии, как сообщается, врагу был нанесен ощутимый удар.
У нас в стране на трудовом фронте американские женщины работают сверхурочно на военных заводах, чтобы наша военная промышленность могла бесперебойно снабжать боеприпасами доблестные военно-воздушные силы союзников…»
Кейт Найт смотрела ролики новостей со смешанным чувством. Она знала, что хроника часто склонна приукрашивать события. Понять из нее реальное положение вещей довольно сложно. И письма, получаемые ею от Джозефа Найта, тоже мало проясняли ситуацию. Джо был летчиком 125-й группы 1-й дивизии 8-й бригады военно-воздушных сил. Он избегал плохих новостей, и даже если бы он решил описать Кейт истинную картину сражений, эти факты были бы незамедлительно вымараны цензурой. В своих письмах он казался бодрым и уверенным в завтрашнем дне – настроение, характерное для всех военнослужащих, несмотря на то что каждый день их жизнь подвергалась смертельной опасности. «Самое плохое, что принесла мне эта война, – быть вдали от тебя, – писал он. – Другое – это пища». Ни разу он и словом не обмолвился об опасности – он не хотел, чтобы Кейт тревожилась за его жизнь.
Хронику можно было увидеть на специальных просмотрах на студии «Монак». На один из таких просмотров Оскар Фройнд взял Кейт с собой, зная, что там она может узнать хоть что-нибудь об эскадрилье Джозефа Найта. Ее привезли на студию в автомобиле и после окончания фильмов доставили домой. Лежа в постели, Кейт остро ощущала, что зловещая тень, нависшая над Европой, нависла и над жизнью самого дорогого ей человека. Летчики честно исполняли свой долг. Быть может, именно в этот момент Джо находится на краю гибели.
Два обстоятельства были особенно мучительны для Кейт. Джо приезжал домой месяц назад – он получил десятидневный отпуск. Она чувствовала себя одновременно и очень близкой к нему, и такой далекой: она просто теряла голову от любви к нему и страстного желания.
Истосковавшись друг по другу за время долгой разлуки, они постоянно занимались любовью – словно хотели слиться, раствориться друг в друге, чтобы окружающий мир не мог найти лазейки, которая помогла бы ему встать между ними.
Но все же, несмотря на всю их духовную и физическую близость, разлука была рядом с ними как третий лишний. Она несла с собой едва уловимое отчуждение. Джо не мог или не хотел говорить о войне, и Кейт не смела коснуться этой гаммы его чувств и переживаний. Тревожные мысли отражались на его прекрасном лице, хотя он и не хотел делиться ими с женой. Кейт было больно, что эта часть его души была закрыта для нее. Она видела, как сильно потрясло Джо то, что ему довелось пережить на войне, но он не хотел взваливать этот неимоверный груз на хрупкие плечи своей жены.
Война изменила его – как она изменила многих храбрых американцев. Но горе Кейт было острее, чем страдания многих других женщин, – ведь прежде чем война забрала его, у нее было так мало времени, чтобы узнать Джо поближе. Сейчас он пытался залечить свои душевные раны в одиночку. И Кейт не могла ему в этом помочь. Он не позволял ей сделать это.
И ничего не оставалось больше, как только принимать обстоятельства такими, какими они были, касаться только того, чем Джо считал для себя возможным поделиться с Кейт. И он дарил ей свою любовь щедро, самозабвенно. Он отдавался этому чувству без остатка. Они проводили часы в молчаливом единении, их души рвались друг к другу через пропасть эмоций, порожденную войной, стараясь удвоенной нежностью наверстать упущенное время. Это все, что они могли сделать перед лицом грядущей разлуки. Оба они знали, что так странно, почти болезненно придется им любить друг друга, пока не кончится война.
После отъезда мужа Кейт потребовалась неделя, чтобы прийти в себя. Она отдала себя ему без остатка, и у нее не было сил, чтобы опять жить без него. Нужно было снова стиснуть зубы и ждать. Разумеется, было нестерпимо больно держать его в объятиях и знать, что частью его души владела война.
Но бесконечно трагичнее было сознание, что теперь он снова вернулся на поле боя, – жизнь его снова подвергается смертельной опасности, его маленький самолет был крохотной песчинкой, которая могла в любую минуту попасть в жернова прожорливой военной мясорубки.
И тут произошло неожиданное.
Через две недели после того, как Джо уехал, у Кейт случилась задержка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156