Норман не собирался оставаться в этом заведении больше чем двадцать минут.
Он расписался в книге посетителей, взял ключ и поднялся в маленьком лифте на девятый этаж. Здесь он оказался в помещении с треснутым зеркалом, видавшим виды ковром и стенами, которые выглядели чудовищно – все они были в буграх, по крайней мере, от пятидесяти слоев краски.
Норман прогулялся по холлу, пока не увидел лестницу. Не заходя в свой номер, он поднялся на четыре этажа выше. Ступеньки были грязными и стершимися. Когда он дошел до нужного ему этажа, то осторожно стал пробираться по коридору. Горничной нигде не было.
Он без труда нашел комнату 412 и, вставив ключ в замочную скважину, проскользнул внутрь и бесшумно закрыл за собой дверь.
Он осмотрелся и увидел типичную комнату для приезжих. Застланная кровать. Номер имел вполне домашний вид, который делал его похожим больше на меблирашку, чем на комнату в отеле.
По одной из половиц лениво трусил таракан. Около окна притулился обшарпанный стол, на котором живописно расположились газета, пепельница, вымытая горничной, и бутылка дешевого виски.
Около стены стоял чемодан. В нем были три рубашки, все – дешевые, и двое брюк. Норман увидел также два пиджака в спортивном стиле, оба довольно кричащих, и пару ботинок. У постояльца было мало одежды – очевидно, он путешествовал налегке.
В ванной Норман обнаружил зубную щетку в стакане, рядом – тюбик зубной пасты. На полочке лежали крем, кисточка для бритья и бритвенный прибор. На другой полочке стоял флакон дешевого мужского одеколона. Расчески не было. Полотенца были чистыми. Очевидно, горничная побывала здесь после того, как клиент ушел из номера.
Рядом с кроватью находился туалетный столик. Норман открыл его верхний ящик и заглянул в него. Там лежали мелкие вещи, которые постоялец, очевидно, собирался отдать в стирку, и номер дамского журнала.
Остальные два ящика были пусты.
Норман остановился в задумчивости. Он чувствовал, что чего-то недостает. Не было ни малейших признаков, по которым можно было представить себе личность постояльца. Норман, наверно, упустил что-то из виду – или жилец сделал все, чтобы никто ничего не мог знать о нем.
Потом Норман посмотрел на обшарпанный стол у окна.
Он подошел к нему и взял в руки газету. Она была открыта на странице, посвященной скачкам. Клички некоторых лошадок, которые должны были принимать участие во вчерашнем забеге, были обведены ручкой.
Норман понимающе улыбнулся. Это были те же лошади, которых он отметил для себя вчера.
Когда он клал газету на место, заметил клочок бумаги на столе. Запись была короткой.
«Санта-Моника. Автострада 14. На север до 395. Повернуть налево у Клифтон-Спрингс. Ехать по боковой дороге до заправочной станции. Еще одна миля. Направо по проселочной дороге до домика».
Норман кивал головой, пока читал записку. Это было описание дороги к домику Найтов в горах. Вчера ночью он ехал по этой дороге с Кейт и оставил ее в одиночестве около «хижины».
Он помнил, что Кейт вернулась в Голливуд в своей собственной машине. По ее просьбе он не задавал ей никаких вопросов. Но он не мог удержаться и не сделать кое-каких предположений.
По каким-то причинам Кейт оставила свою машину около «хижины» и попросила старого друга довести ее туда, чтобы к утру она могла вернуться домой. Почему?
Норман осторожно сложил бумажку и спрятал ее в карман. Потом стал осматривать комнату дальше.
Кейт попросила его зайти в номер 412 и тщательно осмотреть его. Глядя на ее ненормальное состояние, можно было понять: она предполагала, что здесь спрятано что-то опасное, быть может, компрометирующее. Задачей Нормана было найти это «нечто».
Он постарался думать, как детектив. Ему было известно, что «нечто» должно быть здесь. Он заглянул под матрац, потом под кровать. Ничего. Он порылся в чемодане, осмотрел все углы комнаты.
Затем он вынул из туалетного столика все ящики.
На обратной стороне одного из них он нашел то, что искал. Это был большой конверт из манильской пеньки, приклеенный клейкой лентой.
Норман оторвал его от ящика, поставил их на место, сел на кровать и достал из кармана перочинный нож. Затем он вскрыл конверт.
Глаза его широко раскрылись, когда он взглянул на содержимое конверта, вывернутое на кровать. Там были вырезки из газет. Что-то о самоубийстве молодого человека. Два или три письма. Он узнал почерк Кейт, хотя тот был несколько иным.
И еще здесь были фотографии. Семь фотографий, как сосчитал он. На них была обнаженная Кейт в объятиях молодого человека. Пара лежала на одеяле на какой-то полянке, поросшей густой травой. Фотографии были очень выразительными. Неизвестный соглядатай запечатлел юную чету в порыве страсти. Молодой человек нежно обнимал Кейт, ее руки обвились вокруг его шеи. На других он целовал ее грудь, холмики отливавшей жемчугом кожи казались под его губами спелыми и восхитительными.
На трех других они, очевидно, были сняты в момент единения. Юноша был сверху ее, его молодое тело было упругим и натянутым, как струна. Лицо Кейт светилось девическим экстазом и нежностью, которые делали ее необычайно красивой.
На этих снимках она была гораздо моложе. По крайней мере, лет на семь или восемь. Совершенно очевидно, она была еще подростком. Ее лицо было неоформившимся, таким непохожим на то, чья неоднозначная красота удивительным образом раскрылась в «Бархатной паутине» и теперь в «Прощании с любовью». Но тело ее уже дышало той земной женственностью, которая сделала ее неотразимой для миллионов поклонников кино. На этих фотографиях впервые открылась – по крайней мере, для Нормана – ее нагота, скрытая одеждой на экране. Скрытая в те моменты, когда она была с Норманом.
Вид ее груди и темного треугольника между ног делал Кейт одновременно неотразимо чувственной и восхитительно невинной. Ее взгляд, когда она словно баюкала юношу на своей груди, был полон счастья. Он выражал нежность юности в сочетании с чем-то бессмертным и умудренным. Невинность и опыт поэтически сплелись воедино в одном человеческом образе, в самом прекрасном лице, которое Норман когда-либо видел.
Вэбб долго смотрел на снимки. Потом он заглянул в конверт. Конечно, там были негативы. Он сосчитал их: получилось больше, чем фотографий.
Затем он пролистал газетные вырезки. Среди них была фотография самоубийцы. Он сравнил ее с лицом юноши на снимках. Бесспорно, это был тот самый молодой человек.
Норман напряг все свое чутье писателя, чтобы сопоставить факты. Было несомненно – эти снимки предназначались, чтобы шантажировать Кейт. В комнате жил шантажист.
Но было похоже на то, что эти же снимки были использованы много лет назад, чтобы шантажировать юношу или его семью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Он расписался в книге посетителей, взял ключ и поднялся в маленьком лифте на девятый этаж. Здесь он оказался в помещении с треснутым зеркалом, видавшим виды ковром и стенами, которые выглядели чудовищно – все они были в буграх, по крайней мере, от пятидесяти слоев краски.
Норман прогулялся по холлу, пока не увидел лестницу. Не заходя в свой номер, он поднялся на четыре этажа выше. Ступеньки были грязными и стершимися. Когда он дошел до нужного ему этажа, то осторожно стал пробираться по коридору. Горничной нигде не было.
Он без труда нашел комнату 412 и, вставив ключ в замочную скважину, проскользнул внутрь и бесшумно закрыл за собой дверь.
Он осмотрелся и увидел типичную комнату для приезжих. Застланная кровать. Номер имел вполне домашний вид, который делал его похожим больше на меблирашку, чем на комнату в отеле.
По одной из половиц лениво трусил таракан. Около окна притулился обшарпанный стол, на котором живописно расположились газета, пепельница, вымытая горничной, и бутылка дешевого виски.
Около стены стоял чемодан. В нем были три рубашки, все – дешевые, и двое брюк. Норман увидел также два пиджака в спортивном стиле, оба довольно кричащих, и пару ботинок. У постояльца было мало одежды – очевидно, он путешествовал налегке.
В ванной Норман обнаружил зубную щетку в стакане, рядом – тюбик зубной пасты. На полочке лежали крем, кисточка для бритья и бритвенный прибор. На другой полочке стоял флакон дешевого мужского одеколона. Расчески не было. Полотенца были чистыми. Очевидно, горничная побывала здесь после того, как клиент ушел из номера.
Рядом с кроватью находился туалетный столик. Норман открыл его верхний ящик и заглянул в него. Там лежали мелкие вещи, которые постоялец, очевидно, собирался отдать в стирку, и номер дамского журнала.
Остальные два ящика были пусты.
Норман остановился в задумчивости. Он чувствовал, что чего-то недостает. Не было ни малейших признаков, по которым можно было представить себе личность постояльца. Норман, наверно, упустил что-то из виду – или жилец сделал все, чтобы никто ничего не мог знать о нем.
Потом Норман посмотрел на обшарпанный стол у окна.
Он подошел к нему и взял в руки газету. Она была открыта на странице, посвященной скачкам. Клички некоторых лошадок, которые должны были принимать участие во вчерашнем забеге, были обведены ручкой.
Норман понимающе улыбнулся. Это были те же лошади, которых он отметил для себя вчера.
Когда он клал газету на место, заметил клочок бумаги на столе. Запись была короткой.
«Санта-Моника. Автострада 14. На север до 395. Повернуть налево у Клифтон-Спрингс. Ехать по боковой дороге до заправочной станции. Еще одна миля. Направо по проселочной дороге до домика».
Норман кивал головой, пока читал записку. Это было описание дороги к домику Найтов в горах. Вчера ночью он ехал по этой дороге с Кейт и оставил ее в одиночестве около «хижины».
Он помнил, что Кейт вернулась в Голливуд в своей собственной машине. По ее просьбе он не задавал ей никаких вопросов. Но он не мог удержаться и не сделать кое-каких предположений.
По каким-то причинам Кейт оставила свою машину около «хижины» и попросила старого друга довести ее туда, чтобы к утру она могла вернуться домой. Почему?
Норман осторожно сложил бумажку и спрятал ее в карман. Потом стал осматривать комнату дальше.
Кейт попросила его зайти в номер 412 и тщательно осмотреть его. Глядя на ее ненормальное состояние, можно было понять: она предполагала, что здесь спрятано что-то опасное, быть может, компрометирующее. Задачей Нормана было найти это «нечто».
Он постарался думать, как детектив. Ему было известно, что «нечто» должно быть здесь. Он заглянул под матрац, потом под кровать. Ничего. Он порылся в чемодане, осмотрел все углы комнаты.
Затем он вынул из туалетного столика все ящики.
На обратной стороне одного из них он нашел то, что искал. Это был большой конверт из манильской пеньки, приклеенный клейкой лентой.
Норман оторвал его от ящика, поставил их на место, сел на кровать и достал из кармана перочинный нож. Затем он вскрыл конверт.
Глаза его широко раскрылись, когда он взглянул на содержимое конверта, вывернутое на кровать. Там были вырезки из газет. Что-то о самоубийстве молодого человека. Два или три письма. Он узнал почерк Кейт, хотя тот был несколько иным.
И еще здесь были фотографии. Семь фотографий, как сосчитал он. На них была обнаженная Кейт в объятиях молодого человека. Пара лежала на одеяле на какой-то полянке, поросшей густой травой. Фотографии были очень выразительными. Неизвестный соглядатай запечатлел юную чету в порыве страсти. Молодой человек нежно обнимал Кейт, ее руки обвились вокруг его шеи. На других он целовал ее грудь, холмики отливавшей жемчугом кожи казались под его губами спелыми и восхитительными.
На трех других они, очевидно, были сняты в момент единения. Юноша был сверху ее, его молодое тело было упругим и натянутым, как струна. Лицо Кейт светилось девическим экстазом и нежностью, которые делали ее необычайно красивой.
На этих снимках она была гораздо моложе. По крайней мере, лет на семь или восемь. Совершенно очевидно, она была еще подростком. Ее лицо было неоформившимся, таким непохожим на то, чья неоднозначная красота удивительным образом раскрылась в «Бархатной паутине» и теперь в «Прощании с любовью». Но тело ее уже дышало той земной женственностью, которая сделала ее неотразимой для миллионов поклонников кино. На этих фотографиях впервые открылась – по крайней мере, для Нормана – ее нагота, скрытая одеждой на экране. Скрытая в те моменты, когда она была с Норманом.
Вид ее груди и темного треугольника между ног делал Кейт одновременно неотразимо чувственной и восхитительно невинной. Ее взгляд, когда она словно баюкала юношу на своей груди, был полон счастья. Он выражал нежность юности в сочетании с чем-то бессмертным и умудренным. Невинность и опыт поэтически сплелись воедино в одном человеческом образе, в самом прекрасном лице, которое Норман когда-либо видел.
Вэбб долго смотрел на снимки. Потом он заглянул в конверт. Конечно, там были негативы. Он сосчитал их: получилось больше, чем фотографий.
Затем он пролистал газетные вырезки. Среди них была фотография самоубийцы. Он сравнил ее с лицом юноши на снимках. Бесспорно, это был тот самый молодой человек.
Норман напряг все свое чутье писателя, чтобы сопоставить факты. Было несомненно – эти снимки предназначались, чтобы шантажировать Кейт. В комнате жил шантажист.
Но было похоже на то, что эти же снимки были использованы много лет назад, чтобы шантажировать юношу или его семью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156