Впрочем, не было никаких оснований для отчаяния. Валерия уже принесла ему семьдесят пять долларов, то есть его долю в первой сотне. Это произошло вчера утром. Она заверила его в том, что девушка принесет остальное. Если верить Валерии, то это будет чистенькая девочка. Из хорошей семьи. Студентка высшей школы. Возможно, колледжа. Прилично выглядит, хороший «прикид». Речь поставлена. Говорит культурно. Одним словом, не из «низов». Валерия говорила, что она выглядит очень испуганной, отчаявшейся, но вместе с тем преисполненной решимости. Она поклялась, что у нее есть необходимые деньги. Валерия, которая знала в этом деле толк, сразу поняла, что тут пахнет прибылью.
Он снова взглянул на часы. Она опаздывает всего лишь на пять минут, пока. Да, нервы сегодня утром что-то совсем никуда не годятся… Он стал постукивать костяшками пальцев по протертой поверхности стола и попытался успокоиться.
От водки кофе отнюдь не стал лучше. Слишком много «колес» вкатил сегодня утром. Но что он мог поделать, если ломало с похмелья черт знает как сильно? Похмелье прошло, голова уже не болит, но теперь навалился побочный эффект таблеток – нервы расшалились.
Что ты будешь делать? Здесь натянешь – там порвется, там натянешь – здесь порвется.
Он встал с табурета, подошел к своей медицинской сумке, которая лежала около раковины и достал секонал. Он проглотил пилюлю, поленившись запить ее водой. Надо продержаться в форме до окончания скачек. Он знал, что без этой небольшой дозы у него ничего не вышло бы. Он снова сел за стол, выкинул окурок и достал новую сигарету. Заглотив залпом остаток кофе, он вздохнул и закрыл глаза.
Жизнь так несправедлива. И как он только умудрился пасть так низко?
Начиналось-то все, естественно, хорошо. У него было право легальной врачебной практики еще каких-то четырнадцать лет назад. Кажется, будто с тех пор целая вечность прошла. Он, конечно, не мог равняться со сливками врачебной диаспоры, однако у него за плечами был уважаемый институт и ему удалось пройти практику в отличной больнице в Нью-Джерси. Потом он уехал в Манхэттен и завел там частную практику. Он здесь вырос, любил город и подавал надежды. Он рассчитывал на то, что сможет прилично зарабатывать акушерской практикой в городе, а если подвернется возможность, то сможет переместиться с этим видом медицинских услуг и поближе к Ист-Сайду.
Но неудачи стали преследовать его с самого начала. Ему не удалось заиметь состоятельную клиентуру. Возможно, причина крылась в том, что он вовремя не додумался сменить фамилию? Польские фамилии никак не добавляли популярности гинекологам, а скорее наоборот. Так или иначе, но он был вынужден обслуживать обедневших домохозяек, иммигранток и девчонок, которые хотели сохранить рождение ребенка в секрете от родителей.
Прошло совсем немного времени, и он заметил, что большинство его клиенток гораздо больше устроило бы прерывание беременности, чем роды. Когда дела не ладились, у него не оставалось другого выбора, кроме как оказывать и эти услуги наиболее отчаявшимся дамочкам. Все, что им нужно было, так это сохранение конфиденциальности операции. Он только рад был обеспечить им это. Риск казался минимальным.
Но черный день все-таки наступил. У него появилась истеричная пациентка. Приятель трахнул девчонку где-то в Бронксе. На операционном столе она буйствовала, закатывала истерики и чуть все не испортила. Придя домой, она обнаружила у себя кровотечение, перетрусила, хотя ничего серьезного не было, и тут же обо всем настучала своим. Она рассказала родителям и о своей беременности, и об аборте. Не забыла назвать и его, доктора Даницевского с Западной Семьдесят Четвертой Улицы.
Не успел он оглянуться, как против него было возбуждено дело по обвинению в преступной небрежности при лечении пациентки. У него был хороший адвокат, и он уже думал, что отделается пустяковым штрафом и легким испугом, как вдруг к его делу подключилась Медицинская Комиссия. На него повесили «неэтичную практику» и лишили лицензии. Вот и все.
Он долго не верил в это. Первые месяцы он думал, что жизнь для него закончена. Жена плюнула на него и уехала к родителям в Джерси. Целыми днями он бесцельно слонялся по своей квартире, затем ударился в запои. Для него наступила самая черная пора в жизни. Вот тут-то он впервые и познал вкус секонала.
Потом он познакомился через своего бывшего пациента с Валерией. Она знала абсолютно всех в Манхэттене, Бронксе и Бруклине. Она убедила его в том, что на себе еще рано ставить крест, надо просто нащупать в жизни новую колею. И он нащупал, положившись на ее обещание доставлять к нему всех пациенток, каких удастся заполучить.
Вскоре у него уже было другое имя – доктор Дан. «Доктор Дан Перевязочный Материал», как они шутили с Валерией. Она сняла ему квартиру с маленькой операционной в самой ее дальней части. Клиентура у него практически осталась та же: домохозяйки, которым не нужен был лишний рот в доме, «подзалетевшие» девчонки, девчонки, которые никогда не слыхали о контрацептивах и еще меньше об абортах. Все они были испуганными. Слишком испуганными, чтобы стучать на него. Кроме того он стал предпринимать меры предосторожности. Никто из них толком не видел его лица, не знал его настоящего имени.
Так он и зажил. Все шло нормально, слава Богу. Полиция благополучно жевала сопли. За одиннадцать лет им удалось лишь приблизиться к нему, и то настолько, что они как-то ворвались в квартиру, из которой он выехал двумя неделями раньше.
Это все-таки была работа, которая давала сносный заработок. С потерей лицензии пациентов у него поубавилось, зато он повысил плату за свои услуги, что являлось существенной компенсацией потерь. По мере того, как его популярность росла, к нему стали обращаться все новые люди и даже целые категории людей, например, проститутки. У него была постоянная по численности клиентура. Порой он даже давал согласие на оказание акушерских услуг тем женщинам, которые доверяли ему и не хотели перегружать своих собственных врачей. Словом, он не только делал аборты, но и принимал роды. Были времена, когда он помогал молодым женщинам – через одного друга Валерии – продавать младенцев, если на этом настаивали матери.
Он был уважаемым членом общества и чувствовал себя защищенным. Теперь он уже не жалел о том, что его бросила жена. У Валерии был друг, который снабжал его любыми девочками на выбор. А когда доктор Дан неожиданно обнаружил, что неравнодушен и к мальчикам, у Валерии нашелся другой друг, который помог ему и с этим. Он все еще не мог подняться до уровня Верхнего Ист-Сайда, обитательницы которого уезжали делать аборты в Японию, Мексику или Европу. Однако, у доктора Дана была своя твердая «социальная база».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127