Уин помнил об их днях рождения и звонил им, но не считал необходимым прилетать, чтобы обнять их, так как не очень любил собственных детей и их супругов, которых он утомлял. Вполне довольный жизнью Уин понимал, что переживал не только Эйлин, но и себя. Ему давно уже пора было уйти на пенсию, но не хватало духу оставить «У. У. Бонд» и передать компанию в другие руки. Чувство уважения к покойному отцу и дедушке не позволяло ему оставить работу.
Он жил в другом эмоциональном мире, далеком от реальной жизни. В глубине души он готовился к спокойному концу, который не будет нежеланным, когда придет. Он существовал только в прошлом, которое рисовало ему воображение. Там он чувствовал себя дома, там он и останется.
Если только что-нибудь не возвратит его к реальной жизни.
Это был большой вечер. Он давался в республиканском клубе на Шестьдесят третьей улице для членов Ассоциации лидеров американского бизнеса, организации бизнесменов с большими доходами, благотворительные пожертвования которых были огромными.
Все это в целом приводило к неплохим налоговым вычетам и было хорошо для всех. Подобный вечер проводился каждый год, и десяткам лидеров корпораций с плохими манерами и громкими голосами приходилось соседствовать в закрытом помещении с людьми, подобными Уину, для которых близость этих голодных акул была тяжким испытанием.
Сама по себе встреча была ужасной. Повестка дня была длинной, а участники беспокойными, так как члены правления и исполнительные директора скорее станут красть деньги у народа, чем отдавать. И, наконец, вечер был скучным, наполненным табачным дымом, шампанским и пустыми разговорами.
Уинтроп Бонд пожал столько рук, сколько смог, перед тем, как удалиться в библиотеку на восьмом этаже, где он теперь и сидел в своем любимом кресле, уставясь в окно и борясь с сонливостью. Он пил чай – больше он не притрагивался к коктейлям, так как от них у него возникало лишь расстройство желудка, – и его совсем не смущало безразличное отношение к нему его старых товарищей, чей разговор и смех доносились до него снизу неясным бормотанием.
Его глаза уже наполовину закрылись, когда он вдруг заметил за высокой спинкой кожаной банкетки, стоящей перед камином, две маленькие ручки. Это были женские ручки, сложенные так, будто хотели прикрыть зевок после долгого сна. Кремовая кожа этих рук виднелась в смутном свете настольной лампы.
Заинтригованный, Уин пошире открыл глаза. Он услышал тихий вздох и музыкальное почмокивание. Потом он услышал скрип банкетки. Две ножки в чулках появились, свешиваясь с банкетки. Руки исчезли, а на их месте появилась рыжеволосая головка, поднимаясь из-за спинки как что-то неправдоподобное и детское.
– М-м-м, – послышался зевок, когда руки опять вытянулись вверх. Потом как-то сразу молодая женщина встала, глядя на камин, распрямляя ноги и глубоко вдыхая воздух.
Ее волосы немного растрепались ото сна, но стали от этого только еще прекрасней. Деловые юбка и жакет, которые на ней были надеты, выглядели слишком консервативно для ее гибкого тела. Она выглядела похожей на девочку, такой юной и счастливой, что просто осветила эту темную старую комнату.
Она потрясла головой, чтобы убрать волосы с глаз, и повернулась к окну. Она собиралась заколоть волосы, когда увидела Уинтропа Бонда, наблюдающего за ней со своего места.
– О, извините, – сказала она. – Я не думала, что здесь кто-то есть. Я пришла сюда отдохнуть, и следующее, что я помню, это как я проснулась. Надеюсь, я не храпела?
Уин улыбнулся в ответ и покачал головой, но ничего не сказал. Он не привык разговаривать с незнакомыми людьми. И за тридцать лет своего членства в клубе он ни разу не видел в этой комнате женщину.
Она посмотрела на свой костюм, который помялся, пока она спала.
– Не очень-то презентабельно я выгляжу, да? – спросила она. – Я люблю поспать. Я могу заснуть даже посреди улицы, если мне предоставится такая возможность. Вы не подскажете, который час?
Уин взглянул на часы.
– Десять сорок пять, – сказал он.
– О, боже, – произнесла она, дотрагиваясь пальчиком до своих губ. – Неужели так поздно? Я хотела позвонить в гостиницу до девяти. – Она пожала плечами, улыбаясь ему. – Это еще один из моих недостатков. Я не могу вести счет времени. Иногда мне кажется, что оно проходит мимо меня.
Она нагнулась, чтобы надеть туфли. Когда она делала это, волны рыжих волос упали вперед, напомнив Уину одну из его любимых картин Ренуара.
Или она воплощала самую прекрасную танцовщицу Дега, надевая туфли? У нее была фигура танцовщицы, с прекрасными плечами, длинными руками и ногами, прямой спиной и округлой грудью под блузкой и жакетом.
Ее естественная грация очаровала его, она была такой юной и свежей. Конечно, он был далек от того, чтобы увлечься ею. Он смотрел на нее как пенсионер восхищенно смотрит на школьницу, играющую в парке.
Она села на банкетку, чтобы было удобней надевать туфли.
– Извините, что одеваюсь в вашем присутствии, – сказала она. – Я думаю, что вообще не должна находиться здесь.
Уин улыбнулся.
– Я никому не скажу, – сказал он с юмором.
– Я, возможно, должна была бы сейчас ехать в гостиницу… Не знаю почему, но эти встречи выбивают меня из колеи…
Уин кивнул, очарованный ее прямотой.
– Поэтому и я прячусь здесь, – сказал он. – Конечно, я уже не молод, как вы. Но кому может понравиться встреча с Ассоциацией лидеров бизнеса. Это противоестественно.
Очевидно, почувствовав облегчение от его слов, она подошла к нему, поправляя юбку, и уселась на стул напротив. Она смотрела на его чай.
– О, – сказала она. – Неплохо. Мне кажется, что чашка чая привела бы меня сейчас в норму.
– Разрешите мне заказать для вас, – сказал он, дотрагиваясь до звонка рядом с лампой.
– Ужасно мило с вашей стороны, – она улыбнулась, расслабляясь в кресле, вытягивая свои превосходные ноги.
– Тот же сорт, что и мой? – спросил он, когда подошел официант.
– Да, пожалуйста, – сказала она. Он сделал знак слуге, который удалился так же бесшумно, как и появился.
Она протянула руку.
– Меня зовут Лиз. Лиз Бенедикт. Я приехала с представительством Рейнбоу из Феникса. Я здесь вместо мистера Бьюла, так как он повредил спину, играя в гольф – ой, я наверно, не должна была говорить об этом – и не смог приехать.
Она открыла свою сумочку, порылась в ней и покраснела.
– Я хотела дать вам свою карточку, – сказала она. – Но, кажется, я положила их в другое место. Везде, куда бы я ни ходила на встречу, я знаю, что должна давать свою карточку, но всегда об этом забываю.
– Да, ладно, все в порядке, – Уин улыбнулся. – Я знаю общество Рейнбоу. И даже, если мне еще не отказывает моя память, я думаю, что помню Хэрриса Бьюла.
– Правда? – ее глаза загорелись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Он жил в другом эмоциональном мире, далеком от реальной жизни. В глубине души он готовился к спокойному концу, который не будет нежеланным, когда придет. Он существовал только в прошлом, которое рисовало ему воображение. Там он чувствовал себя дома, там он и останется.
Если только что-нибудь не возвратит его к реальной жизни.
Это был большой вечер. Он давался в республиканском клубе на Шестьдесят третьей улице для членов Ассоциации лидеров американского бизнеса, организации бизнесменов с большими доходами, благотворительные пожертвования которых были огромными.
Все это в целом приводило к неплохим налоговым вычетам и было хорошо для всех. Подобный вечер проводился каждый год, и десяткам лидеров корпораций с плохими манерами и громкими голосами приходилось соседствовать в закрытом помещении с людьми, подобными Уину, для которых близость этих голодных акул была тяжким испытанием.
Сама по себе встреча была ужасной. Повестка дня была длинной, а участники беспокойными, так как члены правления и исполнительные директора скорее станут красть деньги у народа, чем отдавать. И, наконец, вечер был скучным, наполненным табачным дымом, шампанским и пустыми разговорами.
Уинтроп Бонд пожал столько рук, сколько смог, перед тем, как удалиться в библиотеку на восьмом этаже, где он теперь и сидел в своем любимом кресле, уставясь в окно и борясь с сонливостью. Он пил чай – больше он не притрагивался к коктейлям, так как от них у него возникало лишь расстройство желудка, – и его совсем не смущало безразличное отношение к нему его старых товарищей, чей разговор и смех доносились до него снизу неясным бормотанием.
Его глаза уже наполовину закрылись, когда он вдруг заметил за высокой спинкой кожаной банкетки, стоящей перед камином, две маленькие ручки. Это были женские ручки, сложенные так, будто хотели прикрыть зевок после долгого сна. Кремовая кожа этих рук виднелась в смутном свете настольной лампы.
Заинтригованный, Уин пошире открыл глаза. Он услышал тихий вздох и музыкальное почмокивание. Потом он услышал скрип банкетки. Две ножки в чулках появились, свешиваясь с банкетки. Руки исчезли, а на их месте появилась рыжеволосая головка, поднимаясь из-за спинки как что-то неправдоподобное и детское.
– М-м-м, – послышался зевок, когда руки опять вытянулись вверх. Потом как-то сразу молодая женщина встала, глядя на камин, распрямляя ноги и глубоко вдыхая воздух.
Ее волосы немного растрепались ото сна, но стали от этого только еще прекрасней. Деловые юбка и жакет, которые на ней были надеты, выглядели слишком консервативно для ее гибкого тела. Она выглядела похожей на девочку, такой юной и счастливой, что просто осветила эту темную старую комнату.
Она потрясла головой, чтобы убрать волосы с глаз, и повернулась к окну. Она собиралась заколоть волосы, когда увидела Уинтропа Бонда, наблюдающего за ней со своего места.
– О, извините, – сказала она. – Я не думала, что здесь кто-то есть. Я пришла сюда отдохнуть, и следующее, что я помню, это как я проснулась. Надеюсь, я не храпела?
Уин улыбнулся в ответ и покачал головой, но ничего не сказал. Он не привык разговаривать с незнакомыми людьми. И за тридцать лет своего членства в клубе он ни разу не видел в этой комнате женщину.
Она посмотрела на свой костюм, который помялся, пока она спала.
– Не очень-то презентабельно я выгляжу, да? – спросила она. – Я люблю поспать. Я могу заснуть даже посреди улицы, если мне предоставится такая возможность. Вы не подскажете, который час?
Уин взглянул на часы.
– Десять сорок пять, – сказал он.
– О, боже, – произнесла она, дотрагиваясь пальчиком до своих губ. – Неужели так поздно? Я хотела позвонить в гостиницу до девяти. – Она пожала плечами, улыбаясь ему. – Это еще один из моих недостатков. Я не могу вести счет времени. Иногда мне кажется, что оно проходит мимо меня.
Она нагнулась, чтобы надеть туфли. Когда она делала это, волны рыжих волос упали вперед, напомнив Уину одну из его любимых картин Ренуара.
Или она воплощала самую прекрасную танцовщицу Дега, надевая туфли? У нее была фигура танцовщицы, с прекрасными плечами, длинными руками и ногами, прямой спиной и округлой грудью под блузкой и жакетом.
Ее естественная грация очаровала его, она была такой юной и свежей. Конечно, он был далек от того, чтобы увлечься ею. Он смотрел на нее как пенсионер восхищенно смотрит на школьницу, играющую в парке.
Она села на банкетку, чтобы было удобней надевать туфли.
– Извините, что одеваюсь в вашем присутствии, – сказала она. – Я думаю, что вообще не должна находиться здесь.
Уин улыбнулся.
– Я никому не скажу, – сказал он с юмором.
– Я, возможно, должна была бы сейчас ехать в гостиницу… Не знаю почему, но эти встречи выбивают меня из колеи…
Уин кивнул, очарованный ее прямотой.
– Поэтому и я прячусь здесь, – сказал он. – Конечно, я уже не молод, как вы. Но кому может понравиться встреча с Ассоциацией лидеров бизнеса. Это противоестественно.
Очевидно, почувствовав облегчение от его слов, она подошла к нему, поправляя юбку, и уселась на стул напротив. Она смотрела на его чай.
– О, – сказала она. – Неплохо. Мне кажется, что чашка чая привела бы меня сейчас в норму.
– Разрешите мне заказать для вас, – сказал он, дотрагиваясь до звонка рядом с лампой.
– Ужасно мило с вашей стороны, – она улыбнулась, расслабляясь в кресле, вытягивая свои превосходные ноги.
– Тот же сорт, что и мой? – спросил он, когда подошел официант.
– Да, пожалуйста, – сказала она. Он сделал знак слуге, который удалился так же бесшумно, как и появился.
Она протянула руку.
– Меня зовут Лиз. Лиз Бенедикт. Я приехала с представительством Рейнбоу из Феникса. Я здесь вместо мистера Бьюла, так как он повредил спину, играя в гольф – ой, я наверно, не должна была говорить об этом – и не смог приехать.
Она открыла свою сумочку, порылась в ней и покраснела.
– Я хотела дать вам свою карточку, – сказала она. – Но, кажется, я положила их в другое место. Везде, куда бы я ни ходила на встречу, я знаю, что должна давать свою карточку, но всегда об этом забываю.
– Да, ладно, все в порядке, – Уин улыбнулся. – Я знаю общество Рейнбоу. И даже, если мне еще не отказывает моя память, я думаю, что помню Хэрриса Бьюла.
– Правда? – ее глаза загорелись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127