Сейчас, когда она собирала себя буквально по кусочкам, Харрисон Кейн-младший был человеком, которого она меньше всего хотела бы видеть. Конечно же, мама пригласила его, и время он выбрал безупречно, – Микаэла, погруженная в собственные мысли, была одна и совершенно беззащитна против его спокойной логики. Она выключила лившуюся из динамиков музыкального центра музыку, под которую выполняла легкие разминочные упражнения так успокаивающей ее аэробики, и выглянула в окно.
Она увидела машину Харрисона – мощный блестящий черный пикап без обычного для Вайоминга сельского украшения: слоя пыли и грязи на бортах. Автомобиль, остановившийся на подъездной дорожке дома Лэнгтри, напоминал своего хозяина – дорогой, солидный, мощный. Он производил впечатление чего-то незыблемого и абсолютно стабильного.
Микаэла мгновение постояла, раздумывая. Если притвориться, что ее нет дома, и не ответить на стук, Харрисон все равно не уедет. Он отправится в мастерскую матери; и Фейт приведет его обратно в дом.
В ее семье Харрисон всегда старался быть вежливым и ненавязчивым, и эта черта очень раздражала Микаэлу. Ее также возмущали рассудительность Харрисона и его безупречные манеры. Но самое большое негодование вызывало у нее то, что он мог смутить ее одним проницательным взглядом своих серых, затененных ресницами глаз. Поскольку Харрисон был фактически членом семьи и его наверняка пригласят на обед, сейчас Микаэла могла покончить хотя бы с первым сражением. Она рывком распахнула дверь.
– Ты опоздал. Мама ждала тебя к обеду вчера.
Микаэла не была готова увидеть эти гладко причесанные волосы, блестящие на утреннем солнце. Она забыла, как на нее действуют эти суровые брови и ресницы, слишком длинные для мужчины, эти глубоко посаженные глаза и резкая линия широких скул. Не будучи красавцем, с его переломанным носом и тяжелой челюстью, Харрисон тем не менее не принадлежал к числу тех, кто остался бы незамеченным в толпе. Он был высок и широк в плечах. Его руки были слишком крупными и мощными для человека, который проводит большую часть времени в офисе.
– Я звонил Фейт. Она была предупреждена.
Серые глаза Харрисона скользнули по спортивному костюму Микаэлы – черной маечке и плотно облегающему, желтому в полоску трико. Взяв конец полотенца, которое Микаэла накинула на шею, Харрисон вытер капельки пота с ее лба. Микаэла отпрянула. Она почувствовала неловкость от близости мужского тела, пахнущего дорогим парфюмом. Кожа словно горела от прикосновения руки Харрисона, и Микаэла еще раз провела по лбу полотенцем, пытаясь стереть это ощущение.
Как обычно, Харрисон был безукоризненно одет, а его идеально отглаженный, явно не из магазина готового платья, серый в тонкую полоску костюм, очевидно, был дорогим и сшит не в деревенском Вайоминге. Микаэла подняла голову и посмотрела в лицо Харрисону. Взгляд его серых глаз, как обычно, был закрытый, настороженный и изучающий.
Жесткий рот слегка изогнулся в улыбке:
– Ты не хочешь пригласить меня в дом?
– Что за вопрос? – фыркнула Микаэла. – Ты же знаешь, что можешь войти в него в любое время суток.
Она отступила, пропуская Харрисона в комнату.
Он подошел к окну, что выходило на поля Лэнгтри. Они тянулись до самых Скалистых гор. За окном висел туман, который вот-вот мог перейти в мелкую морось. Микаэла внимательно смотрела на Харрисона – на его сильную спину и небрежную позу. Он был расслаблен, уравновешен, во всем его облике чувствовалась успешность, и Микаэлу раздражало, что Харрисону известно о ее неудачах.
– Хорошо, давай покончим с этим.
– Не нужно нервничать, Микаэла. Я не кусаюсь.
Слова обволакивали се, заставляя напрягаться ее тело; возникало странное ощущение, что Харрисон при желании мог отщипывать от нее по маленькому кусочку.
– Зато я кусаюсь! – огрызнулась Микаэла.
Близость Харрисона раздражала ее, она чувствовала себя уязвленной. Отчего бы это? Микаэлу смущал запах его тела. Его близость. Стальной блеск его глаз.
– Знаю, – едва заметно улыбнулся Харрисон.
Он медленно повернулся, неясный свет выхватил жесткие черты его лица.
– Я сожалею о том, что с тобой произошло, – произнес Харрисон ровно. Его низкий, почти хрипловатый голос прозвучал слишком интимно для такой большой комнаты.
Значит, он сожалеет. О чем? О том, что она потеряла человека, за которого собиралась выйти замуж, потеряла карьеру, на достижение которой положила едва ли не всю свою жизнь? А Харрисон в своем уютном гнездышке, видите ли, «сожалеет».
Сегодня он просто идеально подходил для ее мрачного настроения: закаленная сталь, готовая скреститься с ее твердостью. У них была длительная история стычек и дуэлей. И сейчас Микаэла жаждала этого – схлестнуться с Харрисоном, встряхнуть эти превосходно сдерживаемые эмоции и увидеть мрачную решимость в его глазах – свидетельство того, что в его броне появилась трещина. Такая разрядка нужна была Микаэле больше, чем занятия аэробикой. Ей хотелось снять напряжение, накопившееся в теле, отпустить себя. Из Харрисона всегда получался отличный спарринг-партнер, и Микаэла уже предвкушала, как набросится на него.
Быстрым движением она сорвала резинки, стягивавшие две косички.
– Ты сожалеешь? Как вежливо, а главное, уместно с твоей стороны выразить сочувствие.
Харрисон поднял бровь, осторожно изучая лицо Микаэлы.
– Ты ведь не собираешься, как раньше, назвать меня занудой?
– Конечно, нет. Я этого не делала с того времени, как… Но тогда ты был таким книжным и застенчивым и…
– И ты держала меня за руку той ночью, когда я обнаружил тело отца. Всю ночь напролет. И ты не называла меня «занудой» с той ночи.
Харрисон прошел через комнату. Микаэла провела рукой по волосам и почувствовала, как дрожат пальцы. Чтобы избежать его невозмутимого изучающего взгляда, она наклонилась к камину и пошевелила угли.
– Я всегда чувствовала, что тебе становится досадно, когда я вижу твою боль, когда ты беззащитен. Любому это не понравилось бы, любой сделал бы то же самое.
– Нет, не любой, – пробормотал Харрисон после паузы. И Микаэла знала, что он думает о своем жестоком отце. Харрисон слегка улыбнулся той уверенной улыбкой, которая свидетельствовала о том, что он подвел баланс и не сомневается в результате. – Все будет хорошо. Вот увидишь.
Он умел успокаивать, слова легко слетали с его губ, но сейчас они просто не доходили до Микаэлы. Спокойный уравновешенный тон вывел ее из себя. Харрисон всегда знал, как этого достичь. И словно вся скопившаяся боль вырвалась наружу.
– Будет хорошо? Да что ты знаешь об этом? – почти вскрикнула Микаэла. И так как Харрисон молчал, она снова набросилась на него, напряженная как струна, с крепко сжатыми кулаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82