А ты сидишь здесь, как старый медведь.
Джейкоб плюнул в костер, внутри его кипела ненависть, с которой он не мог справиться. Она оставляла горький привкус.
– Есть животные, которых ты убиваешь, потому что знаешь, что они снова будут убивать, отнимать жизнь у чего-то прекрасного и необычного. Именно это мне бы хотелось сделать с твоим отцом. Фейт там, внизу, сидит за гончарным кругом, делает горшки и не разговаривает со мной. Она мне все рассказала, все, но сделала это слишком поздно, и я не могу убить его… У меня сердце разрывалось, когда я смотрел на нее у могилки этого ребенка… она собрала небольшой букет полевых цветов Вайоминга. Весь полет она держала его в руках, а потом положила букет на могилку… Я всегда пытался понять, что так связывает вас, и теперь я знаю… Тяжело будет залечить эту рану.
Харрисон выплеснул остатки кофе в костер, наблюдая за тем, как он шипит на горящих дровах.
– Ты, должно быть, знал… каким-то образом.
– Это не имело никакого значения. Я все обдумал давным-давно. Ты думаешь, я не знал – не чувствовал, что это не мой ребенок с такими рыжими завитками, когда у всех детей Лэнгтри волосы были черные, блестящие и прямые? Конечно же, глубоко внутри я это чувствовал, но тогда я любил Фейт, я и сейчас ее люблю. Фейт говорит, что ребенок просто спит… Она стояла на коленях у могилы и раскачивалась, словно укачивая на руках ребенка, и пела эту старую колыбельную. Я не знал, что мне делать. Как там Рурк и Калли, они хорошо присматривают за домом? Слава Богу, Фейт не знает, что кто-то вломился в дом, дал Калли по голове и… ты что-то побледнел, мой мальчик. Ты разве не знал, что там были эти мордовороты? Калли столкнулся с ними – два крупных мужика, лица закрыты масками. Слава Богу, что у Мэй был выходной и ее там не было.
Харрисон закрыл глаза. Он нечасто полагался на свои предчувствия, но сейчас он мог поспорить, что это дело рук Аарона Галлахера. От Галлахера не так-то легко отделаться, и сейчас он вновь заявил о себе – для чего?
– Фейт нуждается в тебе, Джейкоб. Поехали.
– Ты ведь делаешь все это ради нее, да? Пытаешься выманить Джулию Кейн, чтобы Фейт смогла получить ответы на остальные вопросы? Ты настойчиво занимался этим в течение многих лет, мальчик. Думаешь, я не способен отдать должное человеку, который честно пытался сделать все возможное и даже больше?
Джейкоб смерил взглядом молодого человека, одетого в белую рубашку, заправленную в джинсы, и поношенные сапоги. Он вырвался с работы, отложил все дела, чтобы выполнить то, что считал необходимым.
– Итак, ты явился, чтобы привезти меня обратно, не так ли? Думаешь, тебе это удастся?
– Думаю, вместо того чтобы прятаться здесь, тебе следует позаботиться о женщине, которая любит тебя и которой ты необходим.
С задумчивым видом Харрисон смотрел на Джейкоба.
– Микаэла считает, что во мне есть женские качества. Что ты об этом думаешь?
Джейкоб впервые за несколько дней рассмеялся:
– Она похожа на свою мать. А ты теперь проходишь через так называемый опыт изучения. Когда Фейт слишком засиживалась за своим гончарным кругом, я просто уходил в бар «У Донована»… Хорошенький виду нее был, когда она тащила меня домой в старые времена. Это доставляло мне удовольствие. Я специально туда отправлялся, чтобы заставить ее приходить за мной. Я ее убалтывал, и мы танцевали…
Харрисон подумал: «Интересно, а стала бы Микаэла делать то же самое?» – и понял, что улыбается, представив, как она приходит за ним.
– Я не очень-то умею ухаживать, но я слышал, что танцы в стиле кантри до сих пор очень популярны. Я брал несколько уроков бальных танцев. А что ты знаешь о техасском тустепе?
– Времени для этого у тебя было маловато, верно? – Джейкоб ухмыльнулся Харрисону. – Ну ладно, черт возьми. Я тебе покажу, но попробуй только кому-нибудь рассказать об этом, и тебе крышка. Держи дистанцию.
Харрисон встал, и Джейкоб неловкими движениями показал ему позиции танцевальных партнеров. Когда Джейкоб сконцентрировался на ритме, который он напевал себе под нос, Харрисон не удержался и с ехидцей спросил:
– Дорогая, ты вернешься домой сегодня вечером, не так ли?
Джейкоб сплюнул и затем криво улыбнулся:
– Ты не будешь таким бойким, когда Микаэла тебя подцепит.
– Она уже это сделала.
– Недостаточно, раз у тебя остается время заниматься сводничеством, верно?
– Джейкоб, я приехал сюда просто потанцевать, – ответил Харрисон, еле сдерживая ухмылку.
Джейкоб оттолкнул его и шутливо, словно сыну, взъерошил волосы.
– Ну тогда и занимайся этим. Здесь слишком холодно и сыро после дождя – возможно, еще будет гроза. Я поеду к Доновану, посмотрю, срабатывает ли мой старый способ. Я буду сидеть там и ждать, пока Фейт не придет за мной. Возможно, это не то, что посоветовал бы какой-нибудь крутой психолог, но это всегда срабатывало. На этот раз у нас будет настоящая война, можно не сомневаться, но потом тучи разойдутся – возможно. Седлай лошадь, если ты едешь со мной.
Глава 14
Из дневника Захарии Лэнгтри:
«Опасаясь за свою семью, я проследил в горах за старым охотником, который заглядывал в нашу хижину. Как только в каньоне Каттер этот здоровенный мужик повернулся ко мне, я достал свой револьвер. Охотник положил монету Лэнгтри на черный камень у реки и сказал: «Твоей жене нужно это. Она сильная женщина. Я слышал, ты хороший человек, но свирепеешь, когда твоим близким причиняют беспокойство. Ты должен получить то, что принадлежит вашему роду».
Больше я никогда не видел того охотника. Но с тех пор у нас уже было четыре монеты, и моя нареченная ничуть не удивилась этому…»
Харрисон посмотрел в зеркало заднего вида. Красная машина Микаэлы была уже совсем близко – через ветровое стекло было видно, что Микаэла хмурится. Харрисон въехал на подъездную дорожку к ее дому, остановился и вышел из машины. Микаэла сердито хлопнула дверцей автомобиля и направилась к нему, вся кипя от негодования. Для Харрисона этот открытый гнев и сопровождающая его страсть были предпочтительнее собственной холодной эмоциональной закрытости. Волосы Микаэлы соблазнительно развевались, сверкая иссиня-черным блеском в позднем августовском солнечном свете. Расстояние между Харрисоном и Микаэлой быстро сокращалось. Медальон Лэнгтри слегка подпрыгивал на ее груди, и Харрисон молил Бога, чтобы легенда оказалась правдой и чтобы монета действительно могла защитить ее. После ужасной стычки с Аароном Галлахером блеск этих сказочных глаз согревал его, проникая в самое сердце.
Галлахеру совсем не понравился неожиданный визит Харрисона, состоявшийся два дня назад. О его прибытии возвестил сильный удар, заставивший Рикко растянуться на полу между ними. Галлахер был не из тех, кто принимает отказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Джейкоб плюнул в костер, внутри его кипела ненависть, с которой он не мог справиться. Она оставляла горький привкус.
– Есть животные, которых ты убиваешь, потому что знаешь, что они снова будут убивать, отнимать жизнь у чего-то прекрасного и необычного. Именно это мне бы хотелось сделать с твоим отцом. Фейт там, внизу, сидит за гончарным кругом, делает горшки и не разговаривает со мной. Она мне все рассказала, все, но сделала это слишком поздно, и я не могу убить его… У меня сердце разрывалось, когда я смотрел на нее у могилки этого ребенка… она собрала небольшой букет полевых цветов Вайоминга. Весь полет она держала его в руках, а потом положила букет на могилку… Я всегда пытался понять, что так связывает вас, и теперь я знаю… Тяжело будет залечить эту рану.
Харрисон выплеснул остатки кофе в костер, наблюдая за тем, как он шипит на горящих дровах.
– Ты, должно быть, знал… каким-то образом.
– Это не имело никакого значения. Я все обдумал давным-давно. Ты думаешь, я не знал – не чувствовал, что это не мой ребенок с такими рыжими завитками, когда у всех детей Лэнгтри волосы были черные, блестящие и прямые? Конечно же, глубоко внутри я это чувствовал, но тогда я любил Фейт, я и сейчас ее люблю. Фейт говорит, что ребенок просто спит… Она стояла на коленях у могилы и раскачивалась, словно укачивая на руках ребенка, и пела эту старую колыбельную. Я не знал, что мне делать. Как там Рурк и Калли, они хорошо присматривают за домом? Слава Богу, Фейт не знает, что кто-то вломился в дом, дал Калли по голове и… ты что-то побледнел, мой мальчик. Ты разве не знал, что там были эти мордовороты? Калли столкнулся с ними – два крупных мужика, лица закрыты масками. Слава Богу, что у Мэй был выходной и ее там не было.
Харрисон закрыл глаза. Он нечасто полагался на свои предчувствия, но сейчас он мог поспорить, что это дело рук Аарона Галлахера. От Галлахера не так-то легко отделаться, и сейчас он вновь заявил о себе – для чего?
– Фейт нуждается в тебе, Джейкоб. Поехали.
– Ты ведь делаешь все это ради нее, да? Пытаешься выманить Джулию Кейн, чтобы Фейт смогла получить ответы на остальные вопросы? Ты настойчиво занимался этим в течение многих лет, мальчик. Думаешь, я не способен отдать должное человеку, который честно пытался сделать все возможное и даже больше?
Джейкоб смерил взглядом молодого человека, одетого в белую рубашку, заправленную в джинсы, и поношенные сапоги. Он вырвался с работы, отложил все дела, чтобы выполнить то, что считал необходимым.
– Итак, ты явился, чтобы привезти меня обратно, не так ли? Думаешь, тебе это удастся?
– Думаю, вместо того чтобы прятаться здесь, тебе следует позаботиться о женщине, которая любит тебя и которой ты необходим.
С задумчивым видом Харрисон смотрел на Джейкоба.
– Микаэла считает, что во мне есть женские качества. Что ты об этом думаешь?
Джейкоб впервые за несколько дней рассмеялся:
– Она похожа на свою мать. А ты теперь проходишь через так называемый опыт изучения. Когда Фейт слишком засиживалась за своим гончарным кругом, я просто уходил в бар «У Донована»… Хорошенький виду нее был, когда она тащила меня домой в старые времена. Это доставляло мне удовольствие. Я специально туда отправлялся, чтобы заставить ее приходить за мной. Я ее убалтывал, и мы танцевали…
Харрисон подумал: «Интересно, а стала бы Микаэла делать то же самое?» – и понял, что улыбается, представив, как она приходит за ним.
– Я не очень-то умею ухаживать, но я слышал, что танцы в стиле кантри до сих пор очень популярны. Я брал несколько уроков бальных танцев. А что ты знаешь о техасском тустепе?
– Времени для этого у тебя было маловато, верно? – Джейкоб ухмыльнулся Харрисону. – Ну ладно, черт возьми. Я тебе покажу, но попробуй только кому-нибудь рассказать об этом, и тебе крышка. Держи дистанцию.
Харрисон встал, и Джейкоб неловкими движениями показал ему позиции танцевальных партнеров. Когда Джейкоб сконцентрировался на ритме, который он напевал себе под нос, Харрисон не удержался и с ехидцей спросил:
– Дорогая, ты вернешься домой сегодня вечером, не так ли?
Джейкоб сплюнул и затем криво улыбнулся:
– Ты не будешь таким бойким, когда Микаэла тебя подцепит.
– Она уже это сделала.
– Недостаточно, раз у тебя остается время заниматься сводничеством, верно?
– Джейкоб, я приехал сюда просто потанцевать, – ответил Харрисон, еле сдерживая ухмылку.
Джейкоб оттолкнул его и шутливо, словно сыну, взъерошил волосы.
– Ну тогда и занимайся этим. Здесь слишком холодно и сыро после дождя – возможно, еще будет гроза. Я поеду к Доновану, посмотрю, срабатывает ли мой старый способ. Я буду сидеть там и ждать, пока Фейт не придет за мной. Возможно, это не то, что посоветовал бы какой-нибудь крутой психолог, но это всегда срабатывало. На этот раз у нас будет настоящая война, можно не сомневаться, но потом тучи разойдутся – возможно. Седлай лошадь, если ты едешь со мной.
Глава 14
Из дневника Захарии Лэнгтри:
«Опасаясь за свою семью, я проследил в горах за старым охотником, который заглядывал в нашу хижину. Как только в каньоне Каттер этот здоровенный мужик повернулся ко мне, я достал свой револьвер. Охотник положил монету Лэнгтри на черный камень у реки и сказал: «Твоей жене нужно это. Она сильная женщина. Я слышал, ты хороший человек, но свирепеешь, когда твоим близким причиняют беспокойство. Ты должен получить то, что принадлежит вашему роду».
Больше я никогда не видел того охотника. Но с тех пор у нас уже было четыре монеты, и моя нареченная ничуть не удивилась этому…»
Харрисон посмотрел в зеркало заднего вида. Красная машина Микаэлы была уже совсем близко – через ветровое стекло было видно, что Микаэла хмурится. Харрисон въехал на подъездную дорожку к ее дому, остановился и вышел из машины. Микаэла сердито хлопнула дверцей автомобиля и направилась к нему, вся кипя от негодования. Для Харрисона этот открытый гнев и сопровождающая его страсть были предпочтительнее собственной холодной эмоциональной закрытости. Волосы Микаэлы соблазнительно развевались, сверкая иссиня-черным блеском в позднем августовском солнечном свете. Расстояние между Харрисоном и Микаэлой быстро сокращалось. Медальон Лэнгтри слегка подпрыгивал на ее груди, и Харрисон молил Бога, чтобы легенда оказалась правдой и чтобы монета действительно могла защитить ее. После ужасной стычки с Аароном Галлахером блеск этих сказочных глаз согревал его, проникая в самое сердце.
Галлахеру совсем не понравился неожиданный визит Харрисона, состоявшийся два дня назад. О его прибытии возвестил сильный удар, заставивший Рикко растянуться на полу между ними. Галлахер был не из тех, кто принимает отказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82