– Меня это вполне устраивает. Я тоже повар не ахти. Я думала, что подарила эти картины Сисси Элберт на память. Я ужасно боялась, что мама повесит их, а они вот где.
Харрисон приподнял бровь, линия рта смягчилась.
– Сисси устраивала распродажу. Мне нужно было что-нибудь на стены. Все остальное было слишком маленьким и беспорядочным.
– Зачем ты их повесил? Они не стоят того, чтобы их выставлять напоказ.
– Почему? Они принадлежат мне. Могу повесить – могу снять, если захочу.
– Сними их, – потребовала Микаэла, закипая. Она не хотела, чтобы у Харрисона было что-либо из ее вещей, какая-либо частичка ее жизни. Потому что он слишком хорошо умел хранить.
– Не будь ребенком, – отмахнулся Харрисон.
Микаэла последовала за ним в просторную кухню, заполненную ультрасовременными приспособлениями из нержавеющей стали. Небольшие пластиковые упаковки легких закусок, орешков и чипсов заполняли в беспорядке картонную коробку, словно в ней кто-то рылся.
Стеклянные шкафы были пусты, дешевые разномастные горшки и сковородки живописной кучей были сложены рядом с огромной металлической газовой плитой. Бумажные стаканчики, тарелки и открытый контейнер с одноразовой пластиковой посудой говорили о том, что Харрисон не тратит время на домашние дела.
– Мне кажется, теперь их нужно промыть, – сказала Микаэла, когда Харрисон вынул из кипящей воды макароны.
– Хочешь этим заняться? – Он снова провоцировал ее.
– Нет. Давно мечтала посмотреть, как ты будешь за мной ухаживать, – парировала она.
По тому, как Харрисон плотно сжал челюсти, сдерживая дыхание, Микаэла поняла, что заработала очко. Она решила бросить еще один шар в корзину:
– Мне кажется, твой дом идеально подойдет для проведения нашей первой презентации. Небольшой коктейль в неформальной обстановке. В непривычном месте я становлюсь мастером, особенно по фаршированным грибам. А это что? – Она дотронулась до твердой коричневой массы, приставшей к сковороде. – Делаем кирпичи?
– Омлет подгорел. Забыл выбросить.
Харрисон медленно поливал спагетти подогретым соусом и с недоумением уставился на Микаэлу.
– Что ты там говорила насчет вечеринки? Здесь?
Микаэла с трудом сдержала улыбку.
– Не пугайся ты так. Твой дом для этого – идеальное место. Людям наверняка хочется узнать о тебе побольше. Мы пригласим их к тебе в дом и одновременно начнем вещание – все очень эффектно и элегантно. Мы организуем развлечение, очаруем Викторию и ее окружение. Джон на своих клавишных будет играть что-нибудь спокойное.
– Джон?..
Слово отлетело рикошетом от кухонных шкафов, скользнуло по итальянской плитке и упало у ног Микаэлы. Харрисон уставился на нее, пытаясь въехать в ее шутку.
– Джон, – повторил он и вонзил вилки в макароны. Они торчали вертикально, как будто заявляя о неприятии Харрисоном этой идеи.
Он взял две тарелки.
– Захвати вон ту бутылку вина и два стакана, мы будем ужинать в гостиной. Идея проведения какого-либо светского мероприятия здесь даже не обсуждается. Я не хочу, чтобы люди видели, как я живу.
– Понятно. Для тебя в порядке вещей исследовать мою жизнь и развешивать у себя на стенах мои картины, о которых я предпочла бы забыть. Но нельзя приближаться слишком близко к великому Харрисону Кейну-младшему. Ему это не нравится.
– Ты знаешь, что мне не нравится добавление «младший». – Харрисон склонил голову набок, глядя на Микаэлу. – Ты хочешь испортить ужин? Или все-таки будем благоразумны? Мы здесь по делу. Давай обойдемся без ссор.
– Тебе придется чуть-чуть спуститься с вершин, Харрисон. Людям интересно, чем ты занимаешься вне банка, как ты держишься, в обществе и, что очень важно, есть ли у тебя чувство юмора. Мы можем использовать это любопытство, чтобы заручиться поддержкой и пробудить интерес. Подумай только, какой ажиотаж вызовет у клана Виктории возможность побывать на «смокинговом» сборище. И кстати, Джон великолепно выглядит в своем смокинге.
Все это Микаэла произносила ровным голосом, одновременно забирая бутылку, бокалы и направляясь в гостиную. Разномастные стеклянные бокалы были дешевыми и совсем не походили на сверкающий хрусталь в особняке Кейнов.
Мрачный задумчивый тон Харрисона выдавал его отношение:
– Все знают, что Джону нравится носить женские штанишки. К сожалению, вкус у него плохой, и он покупает их в галантерейном магазине Уильярда, размер четырнадцатый, я полагаю. А их нужно шить на заказ со специальным черным кружевным поясом на подвязках.
– У каждого свои пороки. Он может заказывать их где угодно. Но не важно, что у него, под смокингом, ведь музыкант он великолепный.
Микаэла поставила вино и фужеры на пол и, не обращая внимания на хмурый вид Харрисона, начала расстилать перед камином одеяло. Пока хозяин дома стоял в ожидании – в каждой руке по полной до краев тарелке с макаронами, – Микаэла налила вино в бокалы. Харрисон поставил перед ней тарелку и сел на стул, все еще хмурясь, когда она протянула ему вино.
– Чувство юмора у меня есть. Я могу посмеяться над шуткой, – наконец произнес он.
– М-да-а, – отреагировала Микаэла с легкостью, зная, что это заденет его еще сильнее.
– Женщины…
Резкий раздраженный тон Харрисона напомнил ей тон отца и брата в те моменты, когда они сталкивались с непонятной для них логикой. Он поставил стакан с вином на пол и подцепил вилкой пасту. Затем он осторожно погрузил зубцы вилки в спагетти и повернул ее, словно выстраивая свои мысли.
– Нет. Не здесь.
– Прекрасно. Мы организуем это в студии и…
Харрисон беспомощно посмотрел на нее:
– Ты хоть представляешь себе, сколько стоит наше оборудование?
Микаэла встретила его мрачный взгляд и холодно улыбнулась:
– Представляю. И еще я представляю, что могут натворить любопытные пальчики, нажимая на все эти чертовы кнопочки и поворачивая все эти чертовы ручечки. Ну так что? Здесь или там?
– Черт возьми, – пробормотал Харрисон мрачно, затем сунул нагруженную вилку в рот и начал жевать, словно это были не макароны, а кожа. Его озабоченный вид ясно давал понять, что ему совсем не понравилось, как Микаэла приперла его к стенке.
– Терпеть не могу все эти сборища. Но в первую очередь нужно думать о запуске студии. Где там твоя концепция?
Микаэла встала, открыла портфель и достала аккуратную стопку бумаг.
– Обещай, что ты все-таки это сделаешь? – спросила она, протягивая бумаги. – Будешь хозяином общественной презентации студии? Будешь обаять, угощать вином и ужином, да?
Оскал Харрисона больше напоминал демонстрацию зубов, чем согласие.
– Это все, чего ты хочешь?
– Естественно, нет. Еще тебе нужно будет снять и сжечь мои картины.
– Нет. Мне нравится думать о той дикой, свободной, смеющейся девочке, которая писала их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82