Ему было важно, чтобы Микаэла искала его внимания. Он хотел побыть с ней наедине – он хотел ее, и только это имело значение.
– Харрисон, я тебя убью. Какое ты имеешь право отбирать у меня проект, над которым я работаю?
Микаэла энергично вышагивала по песчаной полоске прямо к Кейну, а он спокойно сидел, бросая камешки в слегка пенящуюся воду. Микаэла опустила сумку с камерой на песок и швырнула в Харрисона свой рюкзак. Но рюкзак упал у ее ног, а Микаэла, потеряв равновесие, споткнулась и плюхнулась прямо в ручей.
Харрисону захотелось упасть на нее, смеяться, обнимать и целовать ее до тех пор, пока оба они не начнут задыхаться от страсти и… Но ведь он не знает, как играть в эти игры, не так ли?
Тряхнув головой, чтобы отогнать видение, Харрисон протянул руку, ухватил Микаэлу за запястье и вытянул на песчаную отмель.
Микаэла смотрела на него, прищурившись.
– Отвечай мне, почему ты не предупредил, что уезжаешь? Постой, что… ты делаешь? – спросила она, видя, как Харрисон подтаскивает небольшой надувной плот к воде и грузит на него свой рюкзак и скатку спального мешка.
– Уезжаю. Ты можешь либо подняться вон по тому холму к Рурку – он там, ждет, – либо можешь отправиться со мной. Что ты выбираешь?
Харрисону хотелось остаться с Микаэлой наедине; она избегала его с той самой вечеринки, стой самой ночи, когда он видел ее при лунном свете, целовал ее грудь, жаждал быть в ней…
Маргаритки светились в черных шелковых волосах, мягкий ночной ветерок покачивал цветы возле самой щеки, была эта чудная ложбинка между ее грудями, нежное ощущение потока женственной теплоты, ее таяния в его объятиях. Но потребность Харрисона в Микаэле была чем-то большим, чем просто чувственность: Микаэла заполнила ту частичку, которая в нем всегда оставалась пустой; она не побоялась встретить его там, куда никто не отваживался заглянуть.
В любой момент частица прошлого могла пошатнуть ее доверие к нему. А заслуживает ли он этого доверия и доверия Лэнгтри? Возможно, нет, но Харрисон понимал, и инстинкты подтверждали это: он больше не в силах сопротивляться желанию обладать Микаэлой.
Вниз по каньону два полных дня пути. Сейчас полдень и… эта ночь… две ночи.
Харрисону был дорог открытый, чистый взгляд ярко-голубых глаз Микаэлы, наклон ее головы, блеск солнечных лучей на волосах. Но желание глубоко войти в нее, раствориться в ней было нестерпимым. Не такое ли чувство испытывал его отец? Первобытное, дикое желание обладать…
Харрисон сделал резкий вдох. Он не был уверен в собственных эмоциях, так как понимал, что чувства могут все усложнить, он боялся потерять самообладание в момент, когда станет заниматься с Микаэлой любовью – если, конечно, она позволит ему. В одном Харрисон был уверен, что, если он останется наедине с Микаэлой, никто ему больше не будет нужен.
Его чувства по отношению к ней всегда были постоянными, хотя и не совсем логичными. Он не был человеком инстинктов, но с Микаэлой…
– Действительно, пойдут разговоры. Решай, выбор за тобой.
Микаэла глубоко вдохнула, задумчиво глядя на золотые блики солнца, вспыхивающие в бурлящей реке. Она подставила лицо ветерку, который покачивал ивы и слегка играл в волосах.
– Как мне этого не хватало!..
Харрисон не был уверен в выборе Микаэлы до тех пор, пока она не махнула Рурку и не дала знать, что уходит вниз по каньону. Только тогда Кейну удалось расслабиться.
Пока плот двигался по спокойной воде, они разговаривали мало. Микаэла сидела, откинувшись назад, мечтательно опустив пальцы в чистую воду. Олени, пришедшие на водопой, подняли головы, провожая проплывающий мимо плот. Время от времени из воды выпрыгивала рыба, лакомясь жирными июльскими насекомыми, косяки крошечных рыбок сновали вокруг темных камней. В небо взмыл ястреб, бобер грыз дерево, надстраивая свою плотину.
– Хорошо, – сказала Микаэла, ее голос был сонным и мягким, – Рурк и отец делают ставки, кто из нас вернется живым. Мы не слишком-то ладим с тобой.
– Мы вместе работаем на телестудии. Я позволил тебе втянуть меня в эту чертову затею с вечеринкой. И тем не менее мы еще не убили друг друга.
Микаэла рассмеялась – смех прозвучал естественно, свободно и счастливо. Она потянулась, чтобы игриво взъерошить волосы Харрисона, но он уклонился от ее руки. Он не был уверен в настроении Микаэлы, не знал, как…
– Харрисон, это просто безобразие, что в детстве тебе не позволяли играть, – пробормотала она, медленно потянувшись, чтобы на этот раз пригладить его волосы. – Ты никогда не ходил на школьные дискотеки, никогда не играл в футбол, в баскетбол и другие игры. Твои родители слишком многого тебя лишили. Это было неправильно.
– А ты бы стала танцевать со мной?
Микаэла озорно усмехнулась и слегка толкнула Харрисона в плечо с той легкостью, которая присуща девушкам, выросшим с братом.
– Я бы не стала, мальчик-зануда.
Харрисона удивила собственная улыбка, появившаяся на лице, когда он поддержал шутливый тон Микаэлы:
– Лгунья. Ты бы вытащила меня на площадку и начала бы обучать самым модным танцам только для того, чтобы смутить меня.
Микаэла рассмеялась. Чистый, непринужденный и звонкий смех разнесся над гладкой поверхностью реки.
– Это точно. Я бы так и сделала.
Ветер завывал в черных скалах каньона, несся вниз по крутому ущелью, свистел в кронах сосен. Неожиданный порыв разметал волосы Микаэлы, но она, не обращая внимания, закрыла глаза и целиком отдалась шуму воды и ветра.
– Я очень скучала по этому. По звукам тайн. Всегда чувствовала, что они должны что-то сказать мне.
Рурк провел своим металлоискателем над тем местом, где, как он заметил, садился большой ворон, каркая на него – незваного гостя. Известно, что воронов привлекают яркие безделушки и они имеют обыкновение уносить их за много миль. Кольцо могло быть где угодно…
Возможно, Микаэла была права и Рурк просто романтик, разыскивающий кольцо и дневник Клеопатры. Но им двигала надежда и мечта. Все внутри говорило Рурку, что кольцо и дневник должны быть возвращены потомкам Клеопатры.
Он подставил лицо легкому горному ветерку и рассеянным солнечным лучам, пробивающимся через деревья. Рурк верил – сокровища Клеопатры ждут его.
Когда они поднимались в горы, он просто физически ощущал настроение сестры. Первоочередной задачей в списке ее дел было задушить Харрисона. Или утопить его. Мрачное яростное настроение волной пронеслось по кабине пикапа. Микаэла умело оседлала лошадь, не дожидаясь Рурка, и отправилась по небольшой дороге, ведущей к каньону Каттер, на поиски Харрисона.
Судя по настроению Харрисона, это было именно то, чего ему хотелось.
Рурк улыбнулся, увидев бурундука, поднимающегося к острой вершине сосны. Микаэла всегда давила на Харрисона, заводила его, тогда как от других она скрывала свои эмоции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Харрисон, я тебя убью. Какое ты имеешь право отбирать у меня проект, над которым я работаю?
Микаэла энергично вышагивала по песчаной полоске прямо к Кейну, а он спокойно сидел, бросая камешки в слегка пенящуюся воду. Микаэла опустила сумку с камерой на песок и швырнула в Харрисона свой рюкзак. Но рюкзак упал у ее ног, а Микаэла, потеряв равновесие, споткнулась и плюхнулась прямо в ручей.
Харрисону захотелось упасть на нее, смеяться, обнимать и целовать ее до тех пор, пока оба они не начнут задыхаться от страсти и… Но ведь он не знает, как играть в эти игры, не так ли?
Тряхнув головой, чтобы отогнать видение, Харрисон протянул руку, ухватил Микаэлу за запястье и вытянул на песчаную отмель.
Микаэла смотрела на него, прищурившись.
– Отвечай мне, почему ты не предупредил, что уезжаешь? Постой, что… ты делаешь? – спросила она, видя, как Харрисон подтаскивает небольшой надувной плот к воде и грузит на него свой рюкзак и скатку спального мешка.
– Уезжаю. Ты можешь либо подняться вон по тому холму к Рурку – он там, ждет, – либо можешь отправиться со мной. Что ты выбираешь?
Харрисону хотелось остаться с Микаэлой наедине; она избегала его с той самой вечеринки, стой самой ночи, когда он видел ее при лунном свете, целовал ее грудь, жаждал быть в ней…
Маргаритки светились в черных шелковых волосах, мягкий ночной ветерок покачивал цветы возле самой щеки, была эта чудная ложбинка между ее грудями, нежное ощущение потока женственной теплоты, ее таяния в его объятиях. Но потребность Харрисона в Микаэле была чем-то большим, чем просто чувственность: Микаэла заполнила ту частичку, которая в нем всегда оставалась пустой; она не побоялась встретить его там, куда никто не отваживался заглянуть.
В любой момент частица прошлого могла пошатнуть ее доверие к нему. А заслуживает ли он этого доверия и доверия Лэнгтри? Возможно, нет, но Харрисон понимал, и инстинкты подтверждали это: он больше не в силах сопротивляться желанию обладать Микаэлой.
Вниз по каньону два полных дня пути. Сейчас полдень и… эта ночь… две ночи.
Харрисону был дорог открытый, чистый взгляд ярко-голубых глаз Микаэлы, наклон ее головы, блеск солнечных лучей на волосах. Но желание глубоко войти в нее, раствориться в ней было нестерпимым. Не такое ли чувство испытывал его отец? Первобытное, дикое желание обладать…
Харрисон сделал резкий вдох. Он не был уверен в собственных эмоциях, так как понимал, что чувства могут все усложнить, он боялся потерять самообладание в момент, когда станет заниматься с Микаэлой любовью – если, конечно, она позволит ему. В одном Харрисон был уверен, что, если он останется наедине с Микаэлой, никто ему больше не будет нужен.
Его чувства по отношению к ней всегда были постоянными, хотя и не совсем логичными. Он не был человеком инстинктов, но с Микаэлой…
– Действительно, пойдут разговоры. Решай, выбор за тобой.
Микаэла глубоко вдохнула, задумчиво глядя на золотые блики солнца, вспыхивающие в бурлящей реке. Она подставила лицо ветерку, который покачивал ивы и слегка играл в волосах.
– Как мне этого не хватало!..
Харрисон не был уверен в выборе Микаэлы до тех пор, пока она не махнула Рурку и не дала знать, что уходит вниз по каньону. Только тогда Кейну удалось расслабиться.
Пока плот двигался по спокойной воде, они разговаривали мало. Микаэла сидела, откинувшись назад, мечтательно опустив пальцы в чистую воду. Олени, пришедшие на водопой, подняли головы, провожая проплывающий мимо плот. Время от времени из воды выпрыгивала рыба, лакомясь жирными июльскими насекомыми, косяки крошечных рыбок сновали вокруг темных камней. В небо взмыл ястреб, бобер грыз дерево, надстраивая свою плотину.
– Хорошо, – сказала Микаэла, ее голос был сонным и мягким, – Рурк и отец делают ставки, кто из нас вернется живым. Мы не слишком-то ладим с тобой.
– Мы вместе работаем на телестудии. Я позволил тебе втянуть меня в эту чертову затею с вечеринкой. И тем не менее мы еще не убили друг друга.
Микаэла рассмеялась – смех прозвучал естественно, свободно и счастливо. Она потянулась, чтобы игриво взъерошить волосы Харрисона, но он уклонился от ее руки. Он не был уверен в настроении Микаэлы, не знал, как…
– Харрисон, это просто безобразие, что в детстве тебе не позволяли играть, – пробормотала она, медленно потянувшись, чтобы на этот раз пригладить его волосы. – Ты никогда не ходил на школьные дискотеки, никогда не играл в футбол, в баскетбол и другие игры. Твои родители слишком многого тебя лишили. Это было неправильно.
– А ты бы стала танцевать со мной?
Микаэла озорно усмехнулась и слегка толкнула Харрисона в плечо с той легкостью, которая присуща девушкам, выросшим с братом.
– Я бы не стала, мальчик-зануда.
Харрисона удивила собственная улыбка, появившаяся на лице, когда он поддержал шутливый тон Микаэлы:
– Лгунья. Ты бы вытащила меня на площадку и начала бы обучать самым модным танцам только для того, чтобы смутить меня.
Микаэла рассмеялась. Чистый, непринужденный и звонкий смех разнесся над гладкой поверхностью реки.
– Это точно. Я бы так и сделала.
Ветер завывал в черных скалах каньона, несся вниз по крутому ущелью, свистел в кронах сосен. Неожиданный порыв разметал волосы Микаэлы, но она, не обращая внимания, закрыла глаза и целиком отдалась шуму воды и ветра.
– Я очень скучала по этому. По звукам тайн. Всегда чувствовала, что они должны что-то сказать мне.
Рурк провел своим металлоискателем над тем местом, где, как он заметил, садился большой ворон, каркая на него – незваного гостя. Известно, что воронов привлекают яркие безделушки и они имеют обыкновение уносить их за много миль. Кольцо могло быть где угодно…
Возможно, Микаэла была права и Рурк просто романтик, разыскивающий кольцо и дневник Клеопатры. Но им двигала надежда и мечта. Все внутри говорило Рурку, что кольцо и дневник должны быть возвращены потомкам Клеопатры.
Он подставил лицо легкому горному ветерку и рассеянным солнечным лучам, пробивающимся через деревья. Рурк верил – сокровища Клеопатры ждут его.
Когда они поднимались в горы, он просто физически ощущал настроение сестры. Первоочередной задачей в списке ее дел было задушить Харрисона. Или утопить его. Мрачное яростное настроение волной пронеслось по кабине пикапа. Микаэла умело оседлала лошадь, не дожидаясь Рурка, и отправилась по небольшой дороге, ведущей к каньону Каттер, на поиски Харрисона.
Судя по настроению Харрисона, это было именно то, чего ему хотелось.
Рурк улыбнулся, увидев бурундука, поднимающегося к острой вершине сосны. Микаэла всегда давила на Харрисона, заводила его, тогда как от других она скрывала свои эмоции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82