В боксерских трусах, затянутая ремнем, она выглядела слишком соблазнительной. К тому же Микаэла покинула лагерь без бюстгальтера, и эти прекрасные, чувственные, желанные женственные формы теперь находились от него так близко. Человек рационального мышления, Харрисон осознавал, что его самообладание подвергается серьезному испытанию. Желание было настолько сильным, что он чувствовал боль в паху, и даже в своем самоконтроле он уже не был уверен – особенно тогда, когда его пальцы касались соблазнительных ягодиц Микаэлы.
Харрисон стер пот со лба и почувствовал, что руки у него дрожат. От них пахло лимонным солнцезащитным кремом, которым он растирал Микаэлу для защиты от яркого горного солнца.
Когда они остановились на одном из выступов, Харрисон не выдержал и, взяв Микаэлу за запястье, притянул ее к себе. К его удивлению, движение получилось вполне естественным, почти инстинктивным. Он слегка напрягся, не зная, какова будет ее реакция. Микаэла улыбнулась и обвила руками его шею, солнце ласково поблескивало на ее лице. Осмелев, Харрисон ткнулся носом в щеку Микаэле, а когда она тихо засмеялась, извиваясь в его объятиях, тоже не смог сдержать смех.
Ему было приятно сжимать се в своих объятиях. Он получал удовольствие от этой нежной игры, от ее смеха, приятно было охватившее его ощущение, что сейчас ничто не может оторвать их друг от друга. Любовная игра, нежность и Микаэла в его объятиях. Она вскрикнула, когда Харрисон царапнул ее своей щетиной, но, едва перевела дыхание, тут же еще крепче прижалась к нему. Казалось, ничего и не произошло тогда, много лет назад, – горное солнце сожгло все воспоминания о прошлом.
На пути, который они выбрали, направляясь к старой дороге штата, им пришлось перебираться через насыпь камней, через небольшой ручей с изумительно чистой, весело бегущей и очень вкусной водой. Микаэла легла на живот и припала к воде, Харрисон не удержался и обнял ее. Лежа у ручья, она нежно коснулась его и поцеловала, затем выскользнула из его рук и встала. Поцелуй длился одно мгновение, но в нем Харрисон почувствовал любовь, привязанность и доверие. От нахлынувших эмоций к горлу подступил комок.
Харрисон стоял, обуреваемый нежными чувствами, глядя, как Микаэла прыгает через ручей. Привязанность, думал он, а испытывал ли он когда-либо привязанность?
Оказавшись на другой стороне ручья, Микаэла обернулась и откинула волосы.
– Ты выглядишь озадаченным, Харрисон. С чего бы это?
– Просто у меня сегодня хороший день, вот и все, – с трудом сумел выдавить он.
На рассвете Джейкоб Лэнгтри стоял, прислонившись к ограде загона, глядя на зубцы скалистых вершин, скрывающие каньон Каттер. Где-то там сейчас находилась его дочь вместе с Харрисоном, добрым и сильным человеком. Давным-давно так же поступил и сам Джейкоб – выбрал подходящий момент, чтобы убедиться, примет ли Фейт то, что он может ей предложить. Сейчас жена подошла к нему, встала рядом, проскользнула к нему под руку, и, как всегда, его охватило радостное чувство возвращения домой. Фейт прикоснулась к его обветренной щеке и нежно улыбнулась.
– Надеюсь, разрыва там не произойдет, как ты думаешь, ковбой?
– Они там поубивают друг друга. Во всяком случае, один из них вернется потрепанным.
– Или оба. Микаэла очень сильная личность. Она не позволит Харрисону убежать или настоять на своих условиях, как ты попытался сделать со мной.
– Иначе я не мог получить тебя всю. Что еще мне оставалось делать? Мне ведь нужно было все твое внимание, а вокруг тебя тучей вились всякие мужланы, – с нарочитой грубостью произнес Джейкоб. – Прошло слишком мало времени, Фейт. Моя маленькая девочка только что вернулась домой. И вот она ушла, и похоже, что скоро она совсем оставит нас.
– Что ж, посмотрим. Харрисон не из тех, кто может что-то упустить, только подумай, какие у нас будут очаровательные внуки. Хотела бы я знать… Хотела бы я знать, есть ли дети у Сейбл.
– Милая, – прошептал Джейкоб с болью в голосе, притянув ее к себе. Он вырвал бы свое сердце, если бы это помогло вернуть Фейт ребенка, которого она никогда не сможет забыть.
Микаэла гладила большую монету и неотрывно смотрела на костер, ярко горевший в сгущающихся сумерках. Харрисон сидел рядом с ней, чисто выбритый, аккуратно причесанный, отблески костра играли на его обнаженных мускулистых плечах. В отдалении выли койоты – звук был одиноким и брошенным. Как странно, подумала Микаэла, но она не чувствует себя одинокой. Она чувствует лишь зов дикой природы, ощущение дома и полного единения с собой.
Со вздохом Микаэла подчинилась непривычному порыву прижаться к Харрисону, положить голову ему на плечо. Он обнял ее. Дым костра, поднимаясь, уходил в ночное небо. Какое-то время они молча смотрели на костер.
– Сейчас ты могла бы быть в Нью-Йорке у себя в квартире или на вечеринке с этим, как его там… Возможно, он захочет приехать сюда, возможно, он полюбит эту природу и станет хозяином ранчо.
Микаэла слегка толкнула Харрисона локтем в бок:
– Мне так хорошо сейчас. Не надо ничего портить.
– Кто-то должен был взять и хорошенько отколошматить этого мистера Сексуальное Домогательство.
Микаэла покачала головой:
– Он того не стоит. Ты сейчас говоришь, как Рурк или отец.
– Но ведь ты беззащитная женщина.
– Перестань. И я не беззащитная. Хватает же мне сил управляться с тобой? Особенно когда ты пребываешь в своем «урежем-расходы» настроении. – Микаэла потянулась к пачке изюма и бросила несколько ягод в рот. – Молодчина Харрисон. Поставщик сухих закусок, консервированного тунца и лукового супа быстрого приготовления. Нам повезло, что ты любишь полуфабрикаты.
Они использовали консервные банки вместо чашек, залили суп водой и съели его холодным.
– Я привык к такой еде, когда работал на нескольких работах и у меня не было времени бегать на ленч или готовить. Мне жаль, что так получилось, Микаэла.
– А мне нет. Я так давно не была в горах, а ведь раньше я часто ходила в горы за ягодами, здесь они самые сладкие. Я так ждала этого похода, каньон Каттер всегда был мне особенно дорог. Захария обычно привозил меха по реке, где-то здесь он встретил Клеопатру. И что-то всегда притягивало меня сюда. Я всегда чувствовала… Перестань смеяться надо мной, Харрисон.
Но он зарылся носом в волосы Микаэлы и погладил ее по спине.
– Гм… Нет ничего лучше женщины, от которой пахнет мужским мылом. Ну давай, рассказывай. Я хочу знать.
Микаэла задумалась, пытаясь привести в порядок мысли, в течение многих лет спрятанные глубоко внутри. Она сжала в кулаке монету Лэнгтри.
– У меня всегда было такое чувство, что Клеопатра хочет мне что-то сказать. Я смотрю на ее портрет и ощущаю это странное напряжение, словно она неспокойна и хочет, чтобы я сделала то, что не может сделать она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82