В глубине души она считала, что они могли быть правы в отношении Лоры Фэрчайлд: воровки, лгуньи, охотницы за наследством, которая вынудила Поля сделать ей предложение, а затем манипулировала и терроризировала умирающего человека, чтобы он назвал ее в своем завещании.
— Почему бы тебе не взглянуть самой? — спросила Лора ледяным тоном. — Разве это не лучший способ узнать, насколько они удивительны? Скажи, когда бы тебе хотелось прийти, и я забронирую тебе номер в «Нью-Йорк Бикон-Хилле». Поживи сколько захочется, мы были бы счастливы принять тебя у нас. Как гостя.
Ленни содрогнулась, почувствовав ее гнев, но в то же время восхищалась ею. Приглашение было прямым и умным; оно показывало женщину, которая умела владеть собой и была способна перейти в наступление. Не удивительно, что о ней говорили как об исключительном управляющем. Приглашение было интригующим. «Почему бы не пожить у нее в отеле? — подумала Ленни. — Конечно, Феликс придет в ярость, если услышит об этом, но теперь это уже не причина».
— Я думаю… — начала она, когда в аудитории стал гаснуть свет и яркий луч света выхватил человека на сцене.
Пока он приветствовал зрителей и рассказывал о фильме Поля Дженсена, получившего первый приз в своей категории, Фарлей и молодая девушка пробрались на свои места. Погас свет, и начался фильм.
Он назывался «Герой Америки», и когда на фоне переполненной людьми Вашингтонской площади для гулянья с Бриттом Фарлеем на переднем плане появились титры, Лора расслышала торжествующий вздох Фарлея. По мере развития сюжета она позабыла о его присутствии; она забыла о своей обиде на Ленни, о том, что сидела рядом с Полем, его женой и родителями. Фильм увлек ее целиком.
Он разворачивался как роман; камера и невидимый рассказчик прослеживали жизнь Фарлея с ранних дней на телевидении до турне в пользу голодных, которое закончилось лишь восемь месяцев назад. Вздохи восхищения раздались в зале, когда появились кадры его первых дней на экране, каждый из присутствовавших в зале вспомнил его шарм, грубоватые черты лица, детскую улыбку и легкую мощь баритона, исполнявшего нечто среднее между песней и разговором. С экрана делились воспоминаниями те, кто знал его лично, возникали фотографии из старых альбомов, страницы из журналов «Пипл» и «Эсквайр», сцены из ночных программ. Кадры сопровождала музыка, которую Фарлей исполнял в юношеском возрасте, в годы учебы в колледже, незаметно переходя к более жестким ритмам и лиричным мелодиям, звучавшим в кино-сериалах, когда он совмещал актерскую и исполнительскую деятельность, переходя к еще более четкому ритму, мрачной мелодии, когда свет стал жестче, а тени резче очерченными, контрастными.
То было падение героя: сперва сцена с пленки, отснятой на неудавшейся репетиции, которая привела к тому, что съемка сериала с его участием была резко приостановлена; затем показаны резкие вспышки его характера и перепады настроения во время пресс-конференций и, наконец, долгая борьба в турне, где подчеркнуто показаны его усилия продолжить движение вперед и стремление выбраться из пропасти, в которую он угодил. В заключительной сцене на Вашингтонской площади для гуляний Фарлей стоял на возведенной платформе, окруженный сотнями тысяч поклонников, которые не забыли любимого кумира Он крепко держался за микрофон, глядя на горизонт, простиравшийся позади моря людских голов, и пел песни, которые жили в их памяти; его голос звучал то мощно и сильно, то переходил на едва различимый шепот. Внезапно рядом с ним появился другой Бритт Фарлей: двойная съемка, молодой, жизнерадостный, симпатичный певец, каким он был минимум двенадцать лет назад, он пел в унисон с сегодняшним певцом. Затем молодой Фарлей медленно растворился и пропал, на экране осталось лишь усталое, изможденное лицо сегодняшнего Бритта и его затравленные глаза. В них стоял молчаливый вопрос, на который никто не мог ответить, что ждет его впереди.
Изображение замерло, поверх него проплывали награды, аудитория взорвалась аплодисментами, у многих зрителей на глаза навернулись слезы.
— О Боже, — сказала Джинни Лоре, — этот режиссер — гений.
Аплодисменты продолжались и когда в зале вспыхнул свет. Человек на сцене поманил к себе Поля, который поднялся к нему. Ленни и Лора повернулись друг к другу, рукоплескал и улыбаясь. В этот момент они любили друг друга; они обе любили Поля и радовались за него. Затем этот момент прошел. Лора прекратила аплодировать и сцепила руки у себя на коленях.
Зал стоя рукоплескал Полю. В тот момент, когда она встала вместе со всеми, Лора заметила, что место, на котором сидел Бритт, пустовало. Девушка все еще сидела, улыбаясь всем, кто смотрел на нее, но Бритта нигде не было видно, он не слышал короткой речи Поля, благодарившего каждого, кто принял участие в создании фильма, но больше всех Бритта Фарлея за его мужественное и щедрое сотрудничество.
Томас говорил об обеде, о праздновании; Эмилия присоединилась к Полю на сцене, взяв его под руку и принимая поздравления от окружавших. Ленни отвечала на вопросы Барбары. А Лора знала, что ей нужно выбираться оттуда. Она сидела с семьей, но была совершенно чужда им, ей нечего было с ними разделить, конечно, речь не шла о триумфе Поля. «Этот вечер целиком их, а не мой, — подумала она, — нас с Джинни ждет обед».
— Пожалуйста, поздравь Поля от моего имени, — сказала она Ленни среди шума, царившего в зале. — Фильм замечателен. Мы не можем дольше оставаться; ты ему передашь, что он потрясающий кинорежиссер?
— Конечно, — ответила Ленни. Она немного поговорила с Джинни, пока Лора прощалась с Дженсенами, затем снова повернулась к Лоре:
— Может быть, мы встретимся еще раз? Лора пристально посмотрела на нее.
— Надеюсь, скоро. Я пригласила тебя в мой отель.
— Да.
Ленни не забыла; она просто не могла решиться. Теперь она решилась. С улыбкой она протянула руку, автоматически Лора протянула свою, их холодные руки встретились в пожатии.
— С удовольствием принимаю приглашение. Буду рада быть гостем в твоем отеле «Бикон-Хилл».
В мае, за день до официального открытия, Совет попечителей женского госпиталя Филадельфии проводил свой ежегодный благотворительный показ моды и завтрак в качестве первого торжественного мероприятия в банкетном зале нового отеля «Бикон-Хилл». Лора Фэрчайлд устроила экскурсию по отелю для трех сотен женщин, которые самостоятельно или вместе с мужьями, можно сказать, управляли городскими организациями. Их имена были занесены в книгу гостей отеля, отныне они при желании могли заказать номера в любом из отелей «Бикон-Хилл», не прибегая к рекомендациям. Завтрак был устроен во французском стиле, из вин подали выдержанное «Монтраше», а букеты красных роз на каждом столе органично сочетались с цветом скатертей и салфеток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220
— Почему бы тебе не взглянуть самой? — спросила Лора ледяным тоном. — Разве это не лучший способ узнать, насколько они удивительны? Скажи, когда бы тебе хотелось прийти, и я забронирую тебе номер в «Нью-Йорк Бикон-Хилле». Поживи сколько захочется, мы были бы счастливы принять тебя у нас. Как гостя.
Ленни содрогнулась, почувствовав ее гнев, но в то же время восхищалась ею. Приглашение было прямым и умным; оно показывало женщину, которая умела владеть собой и была способна перейти в наступление. Не удивительно, что о ней говорили как об исключительном управляющем. Приглашение было интригующим. «Почему бы не пожить у нее в отеле? — подумала Ленни. — Конечно, Феликс придет в ярость, если услышит об этом, но теперь это уже не причина».
— Я думаю… — начала она, когда в аудитории стал гаснуть свет и яркий луч света выхватил человека на сцене.
Пока он приветствовал зрителей и рассказывал о фильме Поля Дженсена, получившего первый приз в своей категории, Фарлей и молодая девушка пробрались на свои места. Погас свет, и начался фильм.
Он назывался «Герой Америки», и когда на фоне переполненной людьми Вашингтонской площади для гулянья с Бриттом Фарлеем на переднем плане появились титры, Лора расслышала торжествующий вздох Фарлея. По мере развития сюжета она позабыла о его присутствии; она забыла о своей обиде на Ленни, о том, что сидела рядом с Полем, его женой и родителями. Фильм увлек ее целиком.
Он разворачивался как роман; камера и невидимый рассказчик прослеживали жизнь Фарлея с ранних дней на телевидении до турне в пользу голодных, которое закончилось лишь восемь месяцев назад. Вздохи восхищения раздались в зале, когда появились кадры его первых дней на экране, каждый из присутствовавших в зале вспомнил его шарм, грубоватые черты лица, детскую улыбку и легкую мощь баритона, исполнявшего нечто среднее между песней и разговором. С экрана делились воспоминаниями те, кто знал его лично, возникали фотографии из старых альбомов, страницы из журналов «Пипл» и «Эсквайр», сцены из ночных программ. Кадры сопровождала музыка, которую Фарлей исполнял в юношеском возрасте, в годы учебы в колледже, незаметно переходя к более жестким ритмам и лиричным мелодиям, звучавшим в кино-сериалах, когда он совмещал актерскую и исполнительскую деятельность, переходя к еще более четкому ритму, мрачной мелодии, когда свет стал жестче, а тени резче очерченными, контрастными.
То было падение героя: сперва сцена с пленки, отснятой на неудавшейся репетиции, которая привела к тому, что съемка сериала с его участием была резко приостановлена; затем показаны резкие вспышки его характера и перепады настроения во время пресс-конференций и, наконец, долгая борьба в турне, где подчеркнуто показаны его усилия продолжить движение вперед и стремление выбраться из пропасти, в которую он угодил. В заключительной сцене на Вашингтонской площади для гуляний Фарлей стоял на возведенной платформе, окруженный сотнями тысяч поклонников, которые не забыли любимого кумира Он крепко держался за микрофон, глядя на горизонт, простиравшийся позади моря людских голов, и пел песни, которые жили в их памяти; его голос звучал то мощно и сильно, то переходил на едва различимый шепот. Внезапно рядом с ним появился другой Бритт Фарлей: двойная съемка, молодой, жизнерадостный, симпатичный певец, каким он был минимум двенадцать лет назад, он пел в унисон с сегодняшним певцом. Затем молодой Фарлей медленно растворился и пропал, на экране осталось лишь усталое, изможденное лицо сегодняшнего Бритта и его затравленные глаза. В них стоял молчаливый вопрос, на который никто не мог ответить, что ждет его впереди.
Изображение замерло, поверх него проплывали награды, аудитория взорвалась аплодисментами, у многих зрителей на глаза навернулись слезы.
— О Боже, — сказала Джинни Лоре, — этот режиссер — гений.
Аплодисменты продолжались и когда в зале вспыхнул свет. Человек на сцене поманил к себе Поля, который поднялся к нему. Ленни и Лора повернулись друг к другу, рукоплескал и улыбаясь. В этот момент они любили друг друга; они обе любили Поля и радовались за него. Затем этот момент прошел. Лора прекратила аплодировать и сцепила руки у себя на коленях.
Зал стоя рукоплескал Полю. В тот момент, когда она встала вместе со всеми, Лора заметила, что место, на котором сидел Бритт, пустовало. Девушка все еще сидела, улыбаясь всем, кто смотрел на нее, но Бритта нигде не было видно, он не слышал короткой речи Поля, благодарившего каждого, кто принял участие в создании фильма, но больше всех Бритта Фарлея за его мужественное и щедрое сотрудничество.
Томас говорил об обеде, о праздновании; Эмилия присоединилась к Полю на сцене, взяв его под руку и принимая поздравления от окружавших. Ленни отвечала на вопросы Барбары. А Лора знала, что ей нужно выбираться оттуда. Она сидела с семьей, но была совершенно чужда им, ей нечего было с ними разделить, конечно, речь не шла о триумфе Поля. «Этот вечер целиком их, а не мой, — подумала она, — нас с Джинни ждет обед».
— Пожалуйста, поздравь Поля от моего имени, — сказала она Ленни среди шума, царившего в зале. — Фильм замечателен. Мы не можем дольше оставаться; ты ему передашь, что он потрясающий кинорежиссер?
— Конечно, — ответила Ленни. Она немного поговорила с Джинни, пока Лора прощалась с Дженсенами, затем снова повернулась к Лоре:
— Может быть, мы встретимся еще раз? Лора пристально посмотрела на нее.
— Надеюсь, скоро. Я пригласила тебя в мой отель.
— Да.
Ленни не забыла; она просто не могла решиться. Теперь она решилась. С улыбкой она протянула руку, автоматически Лора протянула свою, их холодные руки встретились в пожатии.
— С удовольствием принимаю приглашение. Буду рада быть гостем в твоем отеле «Бикон-Хилл».
В мае, за день до официального открытия, Совет попечителей женского госпиталя Филадельфии проводил свой ежегодный благотворительный показ моды и завтрак в качестве первого торжественного мероприятия в банкетном зале нового отеля «Бикон-Хилл». Лора Фэрчайлд устроила экскурсию по отелю для трех сотен женщин, которые самостоятельно или вместе с мужьями, можно сказать, управляли городскими организациями. Их имена были занесены в книгу гостей отеля, отныне они при желании могли заказать номера в любом из отелей «Бикон-Хилл», не прибегая к рекомендациям. Завтрак был устроен во французском стиле, из вин подали выдержанное «Монтраше», а букеты красных роз на каждом столе органично сочетались с цветом скатертей и салфеток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220