ее никогда нельзя было обвинить в том, что она хочет казаться не той, которой была на самом деле.
— Конечно, твои, — ответил он. — Ты — моя любимая модель.
— И компаньон.
— Да, — задумчиво согласился он. — Это правда. — Он резко поднялся. — Пойдем ужинать.
— На какое время ты заказал столик? — Он совсем забыл об этом.
— На восемь часов, но мне хочется немного пройтись.
— Какая хорошая мысль!
Она вскочила на ноги:
— Я только надену сапоги: на улице шел снег, когда я пришла.
Поль с улыбкой наблюдал, как она вышла из комнаты. Он знал, что ей совсем не хотелось идти пешком от Саттон-Плейс до «Мейфэар Риджент», особенно в декабре и особенно когда шел снег. Но прелесть Эмилии частично заключалась именно в ее интуиции. Когда она хотела, то могла точно угадать, с каким его настроением и каким его желанием она должна была считаться, даже претерпевая собственные неудобства. И Поль, сознавая, что такое качество встречается довольно редко, ценил это и был благодарен ей.
Они пошли пешком вдоль реки и завернули за угол на Пятьдесят седьмой улице. Лицо Эмилии выделялось на фоне меха, а ее отороченные мехом сапожки оставляли маленькие следы на снегу, который тихо падал на фоне уличных фонарей и новогодних елок в окнах домов. Все здания, казалось, были двойниками дома, где жил Поль, — спереди у каждого подъезда стояли привратники в униформе с золотыми галунами, за занавешенными окнами каждый жил своей жизнью. Поль купил эту квартиру много лет назад и еще однокомнатную квартиру рядом, которую превратил в студию и фотолабораторию. После того как он обставил квартиру, он жил в ней очень редко, только бывая в Нью-Йорке, в остальное время сдавал своим знакомым.
С Эмилией они жили здесь уже месяц, и впервые Поль пользовался фотолабораторией каждый день.
После Амстердама они побывали в Африке, Индии, где Поль сделал сотни фотографий, на большинстве которых была Эмилия. Впервые он использовал природу, внутренние помещения и людей, чтобы на контрасте подчеркнуть искренность и искушенность Эмилии, которые он постарался запечатлеть в целой серии превосходных фотографий, — и он почувствовал прилив гордости, когда Эмилия рассказала ему, что Джейсон понял это. «Не такой уж тот дурак, — подумал Поль сухо, — если понял, что я стараюсь воплотить в своих фотографиях». Именно необыкновенное удовольствие, которое он получал в работе и способность уйти в работу с головой, поддерживали его большую часть времени.
За эти годы его желание всерьез заняться фотографией то вспыхивало, то угасало, как пламя в камине, всегда отступая на второй план, когда к нему возвращалось чувство неприкаянности, и мысли о бессмысленности своего существования вновь одолевали его: дети, которые построили песочный замок, вернулись домой; Лора исчезла; Оуэн умер; его друзья по университету, которых он фотографировал, когда вместе занимались спортом или готовились к лекциям, все разъехались кто куда. Сейчас, идя рядом с Эмилией по тихой улице и глядя на ее лицо, скрытое в тени, он думал о тех перепадах ее настроения, свидетелем которых он стал в своем кабинете, освещаемом камином, и неожиданно почувствовал острую потребность стать действительно настоящим фотографом, выйти из тех рамок, которыми он добровольно ограничивался из-за своей лености все эти годы, когда он довольствовался тем, что был немного больше, чем просто дилетант.
В своих фотографиях ему хотелось показать, что скрывалось за внешним фасадом людей и событий; он хотел, чтобы в его работах раскрывались секреты: лица за каждым отдельным лицом, пейзажи за каждым отдельным пейзажем. Он намеревался делать фотографии, в которых бы люди смогли увидеть самих себя и понять что-то новое о себе и своем окружении.
Впервые в жизни Полю захотелось работать не только для удовлетворения честолюбия. Ему захотелось, чтобы люди поняли и оценили его работу. Он захотел этого с такой страстью, что она пришлась бы по душе Оуэну Сэлинджеру.
Эмилия свернула за угол, и он последовал за ней, давая возможность разглядеть в витрине магазина что-то, понравившееся ей. Улица была ярко освещена и многолюдна; густой поток машин двигался по ней, то останавливаясь, то снова срываясь с места, а на тротуарах по обеим сторонам улицы горели вывески кинотеатров, у входа которых продавали горячие сосиски, модных баров и других увеселительных заведений.
Двери маленьких магазинчиков, украшенные рождественскими венками, не закрывались из-за потока туристов и желающих купить подарки, а у входов в бары стояли холеные молодые профессионалки и обсуждали вечерние развлечения.
В молчании Поль рассеянно шел рядом с Эмилией, витрины не привлекали его, и он больше обращал внимание на людей, идущих по тротуару, Санта-Клаусов с колокольчиками в руках и добровольцев Армии спасения, играющих на тромбонах на перекрестках.
Они свернули на Шестьдесят третью улицу, где снова стало тихо. Это была улица с солидными домами из коричневого кирпича, которые выстроились в ряд как представители старинных семей Бостона, отгородившиеся от шумного города. Наконец они вышли на Парк-авеню. Эмилия рассказывала что-то об антикварной картинной раме, когда они подошли к «Мейфэар Риджент». Вдруг Поль резко остановился.
Из отеля выходила Ленин Сэлинджер. Она улыбалась очень молодому человеку, который держал ее под руку.
Они все одновременно увидели друг друга.
— О, Поль! — весело воскликнула Ленни, и Поль подумал, что впервые увидел, что она волнуется. — Эмилия с тобой? Гуляете под снегом, это просто очаровательно. Совершенно не ожидала встретить здесь кого-то… гуляющего вечером вот так. Хотя, конечно, совсем не холодно, просто… О, извините. Тор Грант, это Поль Дженсен и Эмилия Кент.
Возникла небольшая пауза, в течение которой мужчины жали друг другу руки, а ей удалось взять себя в руки.
— Я опаздываю, а то мы могли бы вместе что-нибудь выпить. Вы идете ужинать?
— Да, в «Ле цирк», — ответил Поль.
— Ну, не будем вас задерживать. Может быть, выпьем вместе как-нибудь в другой раз. Я бываю в городе довольно часто; мы ищем квартиру.
Невольно Поль взглянул на молодого человека.
— Мы с Феликсом… — продолжала уже спокойно Ленни, — обсуждали эту идею уже давно. Но все оказалось совсем не просто. Какой ты оказался предусмотрительный, Поль, что успел купить квартиру вовремя. Я позвоню вам на днях. Эмилия! Была рада увидеть тебя. Желаю приятно провести вечер. Поль, дорогой… — она наклонилась вперед и поцеловала его в щеку. — Я позвоню тебе. Идемте, Тор.
Мужчины снова пожали руки друг другу.
— Дурацкий обычай, — пробормотал Поль, когда Ленни с молодым человеком ушли. — Почему я должен дважды жать руку человеку, которого совсем не знаю, и е которым не обмолвился ни еловом, и, если моя тетка не имеет ничего против, которого никогда больше не увижу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220
— Конечно, твои, — ответил он. — Ты — моя любимая модель.
— И компаньон.
— Да, — задумчиво согласился он. — Это правда. — Он резко поднялся. — Пойдем ужинать.
— На какое время ты заказал столик? — Он совсем забыл об этом.
— На восемь часов, но мне хочется немного пройтись.
— Какая хорошая мысль!
Она вскочила на ноги:
— Я только надену сапоги: на улице шел снег, когда я пришла.
Поль с улыбкой наблюдал, как она вышла из комнаты. Он знал, что ей совсем не хотелось идти пешком от Саттон-Плейс до «Мейфэар Риджент», особенно в декабре и особенно когда шел снег. Но прелесть Эмилии частично заключалась именно в ее интуиции. Когда она хотела, то могла точно угадать, с каким его настроением и каким его желанием она должна была считаться, даже претерпевая собственные неудобства. И Поль, сознавая, что такое качество встречается довольно редко, ценил это и был благодарен ей.
Они пошли пешком вдоль реки и завернули за угол на Пятьдесят седьмой улице. Лицо Эмилии выделялось на фоне меха, а ее отороченные мехом сапожки оставляли маленькие следы на снегу, который тихо падал на фоне уличных фонарей и новогодних елок в окнах домов. Все здания, казалось, были двойниками дома, где жил Поль, — спереди у каждого подъезда стояли привратники в униформе с золотыми галунами, за занавешенными окнами каждый жил своей жизнью. Поль купил эту квартиру много лет назад и еще однокомнатную квартиру рядом, которую превратил в студию и фотолабораторию. После того как он обставил квартиру, он жил в ней очень редко, только бывая в Нью-Йорке, в остальное время сдавал своим знакомым.
С Эмилией они жили здесь уже месяц, и впервые Поль пользовался фотолабораторией каждый день.
После Амстердама они побывали в Африке, Индии, где Поль сделал сотни фотографий, на большинстве которых была Эмилия. Впервые он использовал природу, внутренние помещения и людей, чтобы на контрасте подчеркнуть искренность и искушенность Эмилии, которые он постарался запечатлеть в целой серии превосходных фотографий, — и он почувствовал прилив гордости, когда Эмилия рассказала ему, что Джейсон понял это. «Не такой уж тот дурак, — подумал Поль сухо, — если понял, что я стараюсь воплотить в своих фотографиях». Именно необыкновенное удовольствие, которое он получал в работе и способность уйти в работу с головой, поддерживали его большую часть времени.
За эти годы его желание всерьез заняться фотографией то вспыхивало, то угасало, как пламя в камине, всегда отступая на второй план, когда к нему возвращалось чувство неприкаянности, и мысли о бессмысленности своего существования вновь одолевали его: дети, которые построили песочный замок, вернулись домой; Лора исчезла; Оуэн умер; его друзья по университету, которых он фотографировал, когда вместе занимались спортом или готовились к лекциям, все разъехались кто куда. Сейчас, идя рядом с Эмилией по тихой улице и глядя на ее лицо, скрытое в тени, он думал о тех перепадах ее настроения, свидетелем которых он стал в своем кабинете, освещаемом камином, и неожиданно почувствовал острую потребность стать действительно настоящим фотографом, выйти из тех рамок, которыми он добровольно ограничивался из-за своей лености все эти годы, когда он довольствовался тем, что был немного больше, чем просто дилетант.
В своих фотографиях ему хотелось показать, что скрывалось за внешним фасадом людей и событий; он хотел, чтобы в его работах раскрывались секреты: лица за каждым отдельным лицом, пейзажи за каждым отдельным пейзажем. Он намеревался делать фотографии, в которых бы люди смогли увидеть самих себя и понять что-то новое о себе и своем окружении.
Впервые в жизни Полю захотелось работать не только для удовлетворения честолюбия. Ему захотелось, чтобы люди поняли и оценили его работу. Он захотел этого с такой страстью, что она пришлась бы по душе Оуэну Сэлинджеру.
Эмилия свернула за угол, и он последовал за ней, давая возможность разглядеть в витрине магазина что-то, понравившееся ей. Улица была ярко освещена и многолюдна; густой поток машин двигался по ней, то останавливаясь, то снова срываясь с места, а на тротуарах по обеим сторонам улицы горели вывески кинотеатров, у входа которых продавали горячие сосиски, модных баров и других увеселительных заведений.
Двери маленьких магазинчиков, украшенные рождественскими венками, не закрывались из-за потока туристов и желающих купить подарки, а у входов в бары стояли холеные молодые профессионалки и обсуждали вечерние развлечения.
В молчании Поль рассеянно шел рядом с Эмилией, витрины не привлекали его, и он больше обращал внимание на людей, идущих по тротуару, Санта-Клаусов с колокольчиками в руках и добровольцев Армии спасения, играющих на тромбонах на перекрестках.
Они свернули на Шестьдесят третью улицу, где снова стало тихо. Это была улица с солидными домами из коричневого кирпича, которые выстроились в ряд как представители старинных семей Бостона, отгородившиеся от шумного города. Наконец они вышли на Парк-авеню. Эмилия рассказывала что-то об антикварной картинной раме, когда они подошли к «Мейфэар Риджент». Вдруг Поль резко остановился.
Из отеля выходила Ленин Сэлинджер. Она улыбалась очень молодому человеку, который держал ее под руку.
Они все одновременно увидели друг друга.
— О, Поль! — весело воскликнула Ленни, и Поль подумал, что впервые увидел, что она волнуется. — Эмилия с тобой? Гуляете под снегом, это просто очаровательно. Совершенно не ожидала встретить здесь кого-то… гуляющего вечером вот так. Хотя, конечно, совсем не холодно, просто… О, извините. Тор Грант, это Поль Дженсен и Эмилия Кент.
Возникла небольшая пауза, в течение которой мужчины жали друг другу руки, а ей удалось взять себя в руки.
— Я опаздываю, а то мы могли бы вместе что-нибудь выпить. Вы идете ужинать?
— Да, в «Ле цирк», — ответил Поль.
— Ну, не будем вас задерживать. Может быть, выпьем вместе как-нибудь в другой раз. Я бываю в городе довольно часто; мы ищем квартиру.
Невольно Поль взглянул на молодого человека.
— Мы с Феликсом… — продолжала уже спокойно Ленни, — обсуждали эту идею уже давно. Но все оказалось совсем не просто. Какой ты оказался предусмотрительный, Поль, что успел купить квартиру вовремя. Я позвоню вам на днях. Эмилия! Была рада увидеть тебя. Желаю приятно провести вечер. Поль, дорогой… — она наклонилась вперед и поцеловала его в щеку. — Я позвоню тебе. Идемте, Тор.
Мужчины снова пожали руки друг другу.
— Дурацкий обычай, — пробормотал Поль, когда Ленни с молодым человеком ушли. — Почему я должен дважды жать руку человеку, которого совсем не знаю, и е которым не обмолвился ни еловом, и, если моя тетка не имеет ничего против, которого никогда больше не увижу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220