и новые данные о союзниках, вступивших в войну, и о новых противниках, с которыми предстояло воевать, я получал только в то короткое время, когда менял корабли или же (но это случалось гораздо реже) когда я в космосе неожиданно встречался со своими.
Так продолжалось два с половиной месяца общегалактического времени — я практически не спал, работая без передышек, как и весь остальной экипаж, и менял корабли часов через 14-18 корабельного времени, то есть каждые четыре-пять недель по галактическому исчислению — я просто меньше уставал, чем остальные, и дольше, чем они, мог качественно работать с основным оружием и рассчитывать прыжки — только и всего. Если раньше в среднем я тратил на атаку восемь с половиной часов, включая время на передышку при смене экипажа, то теперь я довел время этого цикла до примерно семи часов двадцати минут. Я практически перестал промахиваться — каждые четыреста сорок минут гибло население одной планетарная системы, вот почему за все это время мной было уничтожено население на более чем двухстах тридцати системах, а общее число погибших составило чуть меньше тысячи семисот триллионов человек, то есть больше пятнадцати миллиардов человек гибло за одну минуту или двести миллионов в секунду! И это были потери только из-за меня одного — а ведь кругом шла война, и людей гибло гораздо больше, чем только от моих рук! Могло показаться, что красным зверем метался я там, между звезд, наводя ужас и сея смерть, но это было не так — я исполнял свой долг, и число погибших от моих рук было каплей в море погибших в той великой войне.
Что такое война в пределах одной планеты? Это — гибель максимум миллиарда человек в течение нескольких военных лет . А что такое настоящие звездные войны? Это — гибель сотен миллиардов за одну секунду!
Вот, что такое звездные войны; но совсем не об этом думали люди, когда впервые выходили в космос, совсем не об этом!
…Я не успевал думать, не успевал понять и что-либо осмыслить — все мое время уходило на убийства, причем убийства правильные, убийства по закону и одобренные обществом. Я не видел погибших, не слышал их стонов и криков о помощи, я не видел их глаз, в которых были ужас и отчаяние, — я ничего не видел!
Один человек, убитый твоими собственными руками, в психологическом плане для тебя значит больше, чем сотня, погибшая на большом расстоянии.
Убитые мной — были абстрактными цифрами, и потому это мне делать было легко — так же легко, как и другим солдатам.
…А потом я оказался в Солнечной системе, но о ней нужно рассказать особо. Во-первых, все ее планеты находились на тех же орбитах, что и при возникновении, а во-вторых, ни одна планета целиком не принадлежала ни одному какому-нибудь государству: на Земле, к примеру, сотни государств имели свои владения; Марс, Венера с Меркурием и спутники планет-гигантов были вдоль и поперек исчерчены линиями государственных границ. Солнечная система во время Первой Галактической войны еще не была объявлена зоной, свободной от войны, но после того, что я там совершил, люди одумались и разоружили ее, поэтому во время следующей большой войны — Второй Галактической — Солнечная система уже была демилитаризованной и ценности в военном отношении совершенно не представляла.
…Так получилось, что я прыгнул и оказался возле Солнца. Земля — Родина человечества, на которой я ни разу не был раньше, — светилась теплым голубоватым светом. Я знал, что на Венере нет территорий, которые принадлежали бы нам или нашим союзникам — там были только владения враждебных нам государств, поэтому нанести удар по Венере мне представлялось вполне возможным. Сама Земля была с другой стороны Солнца, вот почему гравитационный удар повредить ей не мог. Все же Земля у нас, людей, одна-единственная и неповторимая, а потому я хоть выстрелил, но с таким расчетом, чтобы основная часть энергии псевдозвезды рассеялась бы в виде нейтрино и антинейтрино и лишь малая часть ее пошла бы на образование гравитационного удара. У Венеры нет естественных спутников, но зато было великое множество небольших планетарных тел, отбуксированных людьми из пояса астероидов и вращавшихся вокруг нее. К слову, около всех планет Солнечной системы к Первой Галактической войне вращалось уже довольно много таких спутников, сделанных из больших и малых астероидов, а затем заселенных и обжитых людьми.
И вот, атакуя по точно таким же принципам, как и раньше, я выстрелил в один из спутников Венеры…
В этом моя вина, и я признаю ее — я попал не в спутник, а в саму Венеру, и в ужасе ждал, что же будет дальше.
Я слишком уверился в собственных силах и собственной непогрешимости, иначе я бы никогда не сделал этого: нападать на Венеру не стоило потому что, во-первых, войска в Солнечной системе находились лишь в частичном состоянии войны — звездолеты имели право сражаться исключительно антиматерией и не имели права прибегнуть к основному оружию — это делалось для безопасности нашей Родины — Земли — от возможных колоссальных разрушений или даже полной гибели в результате применения основного оружия. Но безопасность эта была кажущейся — ведь и неуправляемый, полусожженный античастицами корабль, несущийся на субсветовой скорости, вполне может врезаться в планету и нанести ей чудовищную травму; а во-вторых, некоторые нейтральные государства, владения которых находились на Венере, с течением времени вступят в войну на нашей стороне — и получилось, что я практически самовольно использовал основное оружие, повредив нашим потенциальным союзникам.
Вот что такое чистая агрессия: едва сумев сориентироваться по принципу «свой-чужой», так сразу же наносится удар! Да, война — не фунт изюма, а бешеная рубка звездолетов — это отнюдь не то, что вкладывает в это понятие обычный человек, никогда не сидевший в командирском кресле и не державший в своих руках судьбы триллионы жизней!
…Неподалеку от меня сражалось несколько небольших групп кораблей, потоки антиматерии, как мечи богов, вспарывали космос; на меня пока еще никто не нападал, а тем временем Венера стала взрываться изнутри.
Гравитационная энергия псевдозвездой практически не выделялась; вещество планеты постепенно разогревалось от тепла все увеличивавшихся в количестве ядерных реакций, пока, наконец, с поверхности планеты не стали вздыматься огненные факелы, выбрасывая в космос куски планеты. Я не хотел этого, и мне было горько осознавать, что в этом повинен только я один. Взрывающаяся Венера была той ложкой дегтя, которая испортила мне целую бочку меда.
Планета, названная так в честь богини любви, превратилась в маленькую звездочку — она полыхала и полыхала, а затем стала распадаться на куски, которые в свою очередь тоже стали разваливаться на части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
Так продолжалось два с половиной месяца общегалактического времени — я практически не спал, работая без передышек, как и весь остальной экипаж, и менял корабли часов через 14-18 корабельного времени, то есть каждые четыре-пять недель по галактическому исчислению — я просто меньше уставал, чем остальные, и дольше, чем они, мог качественно работать с основным оружием и рассчитывать прыжки — только и всего. Если раньше в среднем я тратил на атаку восемь с половиной часов, включая время на передышку при смене экипажа, то теперь я довел время этого цикла до примерно семи часов двадцати минут. Я практически перестал промахиваться — каждые четыреста сорок минут гибло население одной планетарная системы, вот почему за все это время мной было уничтожено население на более чем двухстах тридцати системах, а общее число погибших составило чуть меньше тысячи семисот триллионов человек, то есть больше пятнадцати миллиардов человек гибло за одну минуту или двести миллионов в секунду! И это были потери только из-за меня одного — а ведь кругом шла война, и людей гибло гораздо больше, чем только от моих рук! Могло показаться, что красным зверем метался я там, между звезд, наводя ужас и сея смерть, но это было не так — я исполнял свой долг, и число погибших от моих рук было каплей в море погибших в той великой войне.
Что такое война в пределах одной планеты? Это — гибель максимум миллиарда человек в течение нескольких военных лет . А что такое настоящие звездные войны? Это — гибель сотен миллиардов за одну секунду!
Вот, что такое звездные войны; но совсем не об этом думали люди, когда впервые выходили в космос, совсем не об этом!
…Я не успевал думать, не успевал понять и что-либо осмыслить — все мое время уходило на убийства, причем убийства правильные, убийства по закону и одобренные обществом. Я не видел погибших, не слышал их стонов и криков о помощи, я не видел их глаз, в которых были ужас и отчаяние, — я ничего не видел!
Один человек, убитый твоими собственными руками, в психологическом плане для тебя значит больше, чем сотня, погибшая на большом расстоянии.
Убитые мной — были абстрактными цифрами, и потому это мне делать было легко — так же легко, как и другим солдатам.
…А потом я оказался в Солнечной системе, но о ней нужно рассказать особо. Во-первых, все ее планеты находились на тех же орбитах, что и при возникновении, а во-вторых, ни одна планета целиком не принадлежала ни одному какому-нибудь государству: на Земле, к примеру, сотни государств имели свои владения; Марс, Венера с Меркурием и спутники планет-гигантов были вдоль и поперек исчерчены линиями государственных границ. Солнечная система во время Первой Галактической войны еще не была объявлена зоной, свободной от войны, но после того, что я там совершил, люди одумались и разоружили ее, поэтому во время следующей большой войны — Второй Галактической — Солнечная система уже была демилитаризованной и ценности в военном отношении совершенно не представляла.
…Так получилось, что я прыгнул и оказался возле Солнца. Земля — Родина человечества, на которой я ни разу не был раньше, — светилась теплым голубоватым светом. Я знал, что на Венере нет территорий, которые принадлежали бы нам или нашим союзникам — там были только владения враждебных нам государств, поэтому нанести удар по Венере мне представлялось вполне возможным. Сама Земля была с другой стороны Солнца, вот почему гравитационный удар повредить ей не мог. Все же Земля у нас, людей, одна-единственная и неповторимая, а потому я хоть выстрелил, но с таким расчетом, чтобы основная часть энергии псевдозвезды рассеялась бы в виде нейтрино и антинейтрино и лишь малая часть ее пошла бы на образование гравитационного удара. У Венеры нет естественных спутников, но зато было великое множество небольших планетарных тел, отбуксированных людьми из пояса астероидов и вращавшихся вокруг нее. К слову, около всех планет Солнечной системы к Первой Галактической войне вращалось уже довольно много таких спутников, сделанных из больших и малых астероидов, а затем заселенных и обжитых людьми.
И вот, атакуя по точно таким же принципам, как и раньше, я выстрелил в один из спутников Венеры…
В этом моя вина, и я признаю ее — я попал не в спутник, а в саму Венеру, и в ужасе ждал, что же будет дальше.
Я слишком уверился в собственных силах и собственной непогрешимости, иначе я бы никогда не сделал этого: нападать на Венеру не стоило потому что, во-первых, войска в Солнечной системе находились лишь в частичном состоянии войны — звездолеты имели право сражаться исключительно антиматерией и не имели права прибегнуть к основному оружию — это делалось для безопасности нашей Родины — Земли — от возможных колоссальных разрушений или даже полной гибели в результате применения основного оружия. Но безопасность эта была кажущейся — ведь и неуправляемый, полусожженный античастицами корабль, несущийся на субсветовой скорости, вполне может врезаться в планету и нанести ей чудовищную травму; а во-вторых, некоторые нейтральные государства, владения которых находились на Венере, с течением времени вступят в войну на нашей стороне — и получилось, что я практически самовольно использовал основное оружие, повредив нашим потенциальным союзникам.
Вот что такое чистая агрессия: едва сумев сориентироваться по принципу «свой-чужой», так сразу же наносится удар! Да, война — не фунт изюма, а бешеная рубка звездолетов — это отнюдь не то, что вкладывает в это понятие обычный человек, никогда не сидевший в командирском кресле и не державший в своих руках судьбы триллионы жизней!
…Неподалеку от меня сражалось несколько небольших групп кораблей, потоки антиматерии, как мечи богов, вспарывали космос; на меня пока еще никто не нападал, а тем временем Венера стала взрываться изнутри.
Гравитационная энергия псевдозвездой практически не выделялась; вещество планеты постепенно разогревалось от тепла все увеличивавшихся в количестве ядерных реакций, пока, наконец, с поверхности планеты не стали вздыматься огненные факелы, выбрасывая в космос куски планеты. Я не хотел этого, и мне было горько осознавать, что в этом повинен только я один. Взрывающаяся Венера была той ложкой дегтя, которая испортила мне целую бочку меда.
Планета, названная так в честь богини любви, превратилась в маленькую звездочку — она полыхала и полыхала, а затем стала распадаться на куски, которые в свою очередь тоже стали разваливаться на части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165