Мы сочувствовали им, ибо понимали, что дальнейшее продолжение боя означает лишь гибель оставшихся участников и окончательную победу Чемпиона. Мне было очень жаль этих придавленных мощью Халы бойцов. Диктор объявил нам, что зрелище завершилось, и мы отправились по домам.
Потом еще много раз показывали эти кадры по телевидению. Съемки с разных точек и замедленное воспроизведение, конечно же, показали зрителям все неуловимые оттенки схваток, поэтому люди сошлись во мнении, что скорость, точность и сила — вот три главных фактора, определивших победу Чемпиона. Он еще раз подтвердил то, что было известно: сравнимые по массе организмы с Халы гораздо более сильны, чем с Земли.
…После моего возвращения со зрелища я продолжал жить так же, как и раньше. Зависть окружающих по поводу моей удачи — попал на такое зрелище! — постепенно становилась все менее острой, находя себе радость в других моих неудачах; одобрение и поддержка родных и друзей помогали мне легче переносить поражения и вновь стремиться к успеху. Но время шло, покрывая тленом и печали, и радости… — и вот однажды, когда жена с ребенком была наверху, а я — внизу, и вот однажды ко мне домой пришел мой «отец». Я обрадовался его приходу, почувствовав его приближение еще до того, как он прошел сквозь закрытую входную дверь.
— Я рад, что ты узнал меня, — сказал он. — Сначала я бы хотел показать тебе кое-что, а затем предложить небольшую прогулку.
— Хорошо, показывай.
Теперь за моими словами чувствовалось могущество иной, нечеловеческой сути, и это все больше и больше чувствовалось в тоне моих слов и в моих словах, а также в моих поступках — я все больше и больше становился другим.
— Выбери мне какого-нибудь человека для эксперимента, — потребовал «отец».
Я включил телевизор и начал переключать каналы один за другим.
— Этот, — указал я.
На экране был какой-то политик, который что-то говорил корреспондентам, а они его слушали.
— Отлично, — похвалили меня «отец», хотя хвалить-то было не за что, — а теперь смотри.
Он выключил телевизор, и внезапно в комнате появился выбранный мной человек, который с недоумением озирался по сторонам, но пока еще ничего не говорил.
— Смотри на него внимательно, — продолжал говорить «отец», — это — человек и он — живой. А теперь мы сделаем его копию
Перед нами столь же быстро появился еще один такой же человек. Они стояли парой и смотрели то на нас, то друг на друга, и непонимание всего происходящего было так ясно написано на их лицах, что мне стало смешно, но я сдержался.
— Смотри дальше — один из них умирает.
Своим внутренним взором я увидел, как у одного из людей в определенных местах были оборваны нервы, и он упал — он умер.
— Итак, загадка, — с таинственным видом обратился ко мне «отец», — у нас был один человек, а теперь у нас, кроме него, прибавился еще и его же труп. Что это может значить?
Оставшийся человек в панике стоял, смотрел на нас и молчал.
— Это значит, что ты убрал копию, — ответил я.
— Ответ неправильный: где копия, а где оригинал? — развел руками «отец». — Оба они были абсолютно одинаковы, кроме положения в пространстве, пока были живы, поэтому с уверенностью сказать, кто из них являлся копией, а кто — оригиналом, невозможно. Но в действительности же данный опыт затрагивает саму основу бытия, а не рассуждения о том кто — копия, а кто — нет.
Итак, изначально был один человек, и его жизнь совпадала с его существованием, с его бытием; у него была одна жизнь и одно бытие, неразрывно связанные друг с другом. Это положение верно для любого человека и, в широком плане, для любого живого существа в этой Вселенной. Затем вмешался я — Господин этого Мира — и сделал копию этого человека: создал из ничего новое живое существо, ничем, кроме положения в пространстве, не отличающееся от исходного образца. Таким образом, благодаря моему вмешательству, бытие данного человека стало включать в себя две жизни двух разных людей, затем я забрал жизнь у одного из них, и сейчас бытие исходного человека состоит из жизни одного человека и смерти другого. В результате моего вмешательства нарушилась тождественность между жизнью и бытием — знай же и всегда помни об этом факте — для тебя в будущем он будет иметь очень большое значение.
Я понял его рассуждения, поэтому задал следующий вполне естественный вопрос:
— А как тогда быть с близнецами?
— Близнецы очень похожи друг на друга, но они все же разные, поэтому у каждого из них и свое отдельное бытие, и своя отдельная жизнь.
— Все это достаточно сложно.
— Для людей — да, — подтвердил мой «отец». — Для всех живых существ бытие и жизнь — одно и то же, но не нас и таких, как мы с тобой.
Думай о своей жизни, думай о своей смерти и думай о своем существовании, но не забывай о своем предназначении.
Думай, прежде чем делать и, делая, тоже думай!
И помни, что легче на грабли не наступить, нежели потом синяк лечить!
Мы замолчали; каждый из нас был занят своими мыслями.
— А что будет со мной? — спросил перепуганный человечек.
— Использованным черновикам место в мусорной корзине, — сказал мой «отец».
В тот же миг они оба исчезли — и живой, и мертвый. «Отец» улыбнулся:
— Теперь ты понимаешь, что такое власть?
Я не ответил, я внимательно смотрел на него. Я видел его волю, и она привлекла мое внимание. Она была порождением его сущности, она была странная, слово «железная» совершенно не подходило к ней — она была изменчивая, тем не менее, очень прочная и какая-то другая, чужая, нечеловеческая.
— Куда ты дел их? — поинтересовался я.
— Оба они, и живой, и мертвый, были копиями оригинала, — заулыбался он. — Оригинал — это тот человек, которого ты выбрал, — остался в неприкосновенности, а копии я убрал. Работай с копиями, если, есть хотя бы минимальная вероятность нанести повреждения оригиналу, но я бы тебе посоветовал работать с копиями во всех случаях, ибо риск непоправимо повредить оригинал присутствует всегда.
— Видишь ли ты мою душу? — вновь спросил я его о том, что сильно занимало мои мысли последнее время.
— Могу видеть, но не делаю этого: то, что твое — то твое.
— А как же тогда я могу мысленно позвать тебя, если ты не видишь мои мысли? — закономерно удивился я.
— Одно другому не мешает — я настроен только на две твои мысли: «прекратить этот эксперимент» и «хочу увидеть „отца“» — вот и все, остальные твои мысли и чувства я не должен видеть. Кстати говоря, ты тоже обязан четко разделять слова «хочу», «могу» и «должен». Так вот, я не должен подглядывать за тобой, и я не делаю этого. Точно так же дело обстоит и с тобой: сейчас ты должен пойти со мной; но не беспокойся — обратно ты вернешься в то же мгновение и туда же, откуда ушел, проще говоря, в ту же самую точку пространства-времени, то есть в сейчас, в настоящее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
Потом еще много раз показывали эти кадры по телевидению. Съемки с разных точек и замедленное воспроизведение, конечно же, показали зрителям все неуловимые оттенки схваток, поэтому люди сошлись во мнении, что скорость, точность и сила — вот три главных фактора, определивших победу Чемпиона. Он еще раз подтвердил то, что было известно: сравнимые по массе организмы с Халы гораздо более сильны, чем с Земли.
…После моего возвращения со зрелища я продолжал жить так же, как и раньше. Зависть окружающих по поводу моей удачи — попал на такое зрелище! — постепенно становилась все менее острой, находя себе радость в других моих неудачах; одобрение и поддержка родных и друзей помогали мне легче переносить поражения и вновь стремиться к успеху. Но время шло, покрывая тленом и печали, и радости… — и вот однажды, когда жена с ребенком была наверху, а я — внизу, и вот однажды ко мне домой пришел мой «отец». Я обрадовался его приходу, почувствовав его приближение еще до того, как он прошел сквозь закрытую входную дверь.
— Я рад, что ты узнал меня, — сказал он. — Сначала я бы хотел показать тебе кое-что, а затем предложить небольшую прогулку.
— Хорошо, показывай.
Теперь за моими словами чувствовалось могущество иной, нечеловеческой сути, и это все больше и больше чувствовалось в тоне моих слов и в моих словах, а также в моих поступках — я все больше и больше становился другим.
— Выбери мне какого-нибудь человека для эксперимента, — потребовал «отец».
Я включил телевизор и начал переключать каналы один за другим.
— Этот, — указал я.
На экране был какой-то политик, который что-то говорил корреспондентам, а они его слушали.
— Отлично, — похвалили меня «отец», хотя хвалить-то было не за что, — а теперь смотри.
Он выключил телевизор, и внезапно в комнате появился выбранный мной человек, который с недоумением озирался по сторонам, но пока еще ничего не говорил.
— Смотри на него внимательно, — продолжал говорить «отец», — это — человек и он — живой. А теперь мы сделаем его копию
Перед нами столь же быстро появился еще один такой же человек. Они стояли парой и смотрели то на нас, то друг на друга, и непонимание всего происходящего было так ясно написано на их лицах, что мне стало смешно, но я сдержался.
— Смотри дальше — один из них умирает.
Своим внутренним взором я увидел, как у одного из людей в определенных местах были оборваны нервы, и он упал — он умер.
— Итак, загадка, — с таинственным видом обратился ко мне «отец», — у нас был один человек, а теперь у нас, кроме него, прибавился еще и его же труп. Что это может значить?
Оставшийся человек в панике стоял, смотрел на нас и молчал.
— Это значит, что ты убрал копию, — ответил я.
— Ответ неправильный: где копия, а где оригинал? — развел руками «отец». — Оба они были абсолютно одинаковы, кроме положения в пространстве, пока были живы, поэтому с уверенностью сказать, кто из них являлся копией, а кто — оригиналом, невозможно. Но в действительности же данный опыт затрагивает саму основу бытия, а не рассуждения о том кто — копия, а кто — нет.
Итак, изначально был один человек, и его жизнь совпадала с его существованием, с его бытием; у него была одна жизнь и одно бытие, неразрывно связанные друг с другом. Это положение верно для любого человека и, в широком плане, для любого живого существа в этой Вселенной. Затем вмешался я — Господин этого Мира — и сделал копию этого человека: создал из ничего новое живое существо, ничем, кроме положения в пространстве, не отличающееся от исходного образца. Таким образом, благодаря моему вмешательству, бытие данного человека стало включать в себя две жизни двух разных людей, затем я забрал жизнь у одного из них, и сейчас бытие исходного человека состоит из жизни одного человека и смерти другого. В результате моего вмешательства нарушилась тождественность между жизнью и бытием — знай же и всегда помни об этом факте — для тебя в будущем он будет иметь очень большое значение.
Я понял его рассуждения, поэтому задал следующий вполне естественный вопрос:
— А как тогда быть с близнецами?
— Близнецы очень похожи друг на друга, но они все же разные, поэтому у каждого из них и свое отдельное бытие, и своя отдельная жизнь.
— Все это достаточно сложно.
— Для людей — да, — подтвердил мой «отец». — Для всех живых существ бытие и жизнь — одно и то же, но не нас и таких, как мы с тобой.
Думай о своей жизни, думай о своей смерти и думай о своем существовании, но не забывай о своем предназначении.
Думай, прежде чем делать и, делая, тоже думай!
И помни, что легче на грабли не наступить, нежели потом синяк лечить!
Мы замолчали; каждый из нас был занят своими мыслями.
— А что будет со мной? — спросил перепуганный человечек.
— Использованным черновикам место в мусорной корзине, — сказал мой «отец».
В тот же миг они оба исчезли — и живой, и мертвый. «Отец» улыбнулся:
— Теперь ты понимаешь, что такое власть?
Я не ответил, я внимательно смотрел на него. Я видел его волю, и она привлекла мое внимание. Она была порождением его сущности, она была странная, слово «железная» совершенно не подходило к ней — она была изменчивая, тем не менее, очень прочная и какая-то другая, чужая, нечеловеческая.
— Куда ты дел их? — поинтересовался я.
— Оба они, и живой, и мертвый, были копиями оригинала, — заулыбался он. — Оригинал — это тот человек, которого ты выбрал, — остался в неприкосновенности, а копии я убрал. Работай с копиями, если, есть хотя бы минимальная вероятность нанести повреждения оригиналу, но я бы тебе посоветовал работать с копиями во всех случаях, ибо риск непоправимо повредить оригинал присутствует всегда.
— Видишь ли ты мою душу? — вновь спросил я его о том, что сильно занимало мои мысли последнее время.
— Могу видеть, но не делаю этого: то, что твое — то твое.
— А как же тогда я могу мысленно позвать тебя, если ты не видишь мои мысли? — закономерно удивился я.
— Одно другому не мешает — я настроен только на две твои мысли: «прекратить этот эксперимент» и «хочу увидеть „отца“» — вот и все, остальные твои мысли и чувства я не должен видеть. Кстати говоря, ты тоже обязан четко разделять слова «хочу», «могу» и «должен». Так вот, я не должен подглядывать за тобой, и я не делаю этого. Точно так же дело обстоит и с тобой: сейчас ты должен пойти со мной; но не беспокойся — обратно ты вернешься в то же мгновение и туда же, откуда ушел, проще говоря, в ту же самую точку пространства-времени, то есть в сейчас, в настоящее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165