Выйти один на один с вратарем мне мешала моя точность — мне было проще забить мяч, чем обыгрывать сначала защитников, а уж потом и вратаря, правда, время от времени случались такие игровые ситуации, когда передо мною оказывался только лишь один вратарь, — и тогда я или бил, или же обыгрывал, но в любом случае забивал.
Тренер был в восторге от моей игры и в ужасе от моей физической формы. Он говорил, что именно из-за нее я и не бегаю весь матч, а в основном стою, лишь изредка по-настоящему включаясь в игру, и он был прав. А так я стоял, периодически ходил возле ворот противника, не делая вообще никаких попыток поиграть, но затем открывался, потом мне давали пас, и я или просто бил по воротам, бил без обработки, в одно касание, или же обыгрывал игрока противника и все равно бил по воротам, или же отдавал отличную передачу, или же, в худшем случае, если не видел ничего другого, то тут же отбрасывал мяч другому игроку.
Много денег я не заработал, но не потому, что играл недостаточно хорошо, а потому, что клуб, в котором я состоял, был не богатым, а так, средним по финансам. Я знал, что если мне действительно нужна большая зарплата, то мне необходимо переходить в богатый клуб, и желательно побыстрее. С футбольной и околофутбольной обстановкой я уже освоился, привык к болельщикам на трибунах, к их крикам и шуму, привык к назойливому вниманию репортеров. Я понимал их интерес ко мне — удачная игра плюс героическое прошлое создали ко мне определенный интерес. Из-за этого же интереса мне время от времени приходилось давать интервью прессе; я не стремился к популярности, однако мне приходилось отвечать на разные вопросы, в большинстве своем несерьезные. В процессе общения с корреспондентами я старался соблюдать меру: слишком много говорить — глупо, а недостаточно — тем более; недоговаривая какие-либо мелочи, даешь повод окружающим выдумывать, а выдумки обычно носят оттенок глупости и сенсационности, что нежелательно.
Все это однако, не мешало игрокам противника регулярно стараться бить меня по ногам, иногда в пределах правил, а иногда — за пределами, и тогда судья обычно становился на сторону потерпевшего, то есть на мою, но от этого боль в ноге не становилась слабее. Сам я старался правил не нарушать, что при моей технике мне практически всегда удавалось сделать. Все же следует отметить, что по ногам мне попадали довольно-таки редко, ибо я тщательно следил за возможными проявлениями грубости со стороны противника, но все же иногда мне доставалось.
Однажды, в самом начале игры, меня грубо сбили, причинив сильную боль ногам. Судья, кончено же отреагировал на это, но я получил только моральное удовлетворение — боль была настолько сильная, что я не на шутку разозлился. С течением времени она поутихла, однако злость осталась. Прошло всего четверть часа с начала матча и, судя по игре, соперник нам попался слабый, так что мы вполне могли выиграть. Я решил сыграть так сильно, как только мог; на этот поступок меня подвигли следующие причины: моя злость, слабость противника, неудовлетворенность заработной платой и наличие оставшегося большого промежутка игрового времени.
Раньше я ни разу не забивал больше пяти-шести голов за матч, теперь же я был готов на гораздо большее. Я сказал нескольким игрокам, чтобы они играли на меня, что я готов играть очень мощно, что игра у меня пойдет и что я уверен в своих силах. Мы атаковали, и я стал забивать. Я все время подстегивал своих партнеров, побуждая их идти вперед, не останавливаясь на достигнутом, ведь те голы, которые я уже забил, — этого мне было слишком мало. После пятого гола в первой половине игры соперник перестал интересоваться игрой, он стал лишь обороняться, но обороняться недостаточно собранно, ведь победа была не достижима, а разгромный счет уже был. Для меня главное — чтобы на достигнутом не остановились игроки моей команды, чтобы они не перестали идти вперед и давать мне передачи. Я принуждал своих партнеров атаковать весь остаток первой половины игры, особенно после шестого забитого мной гола.
В перерыве мой боевой порыв поддержал тренер, и всю вторую половину игры у меня не было повода упрекнуть команду в отсутствии старательности. Я забивал мячи на любой вкус, со всех позиций и даже трижды головой (чего ни раньше, ни позже не делал, и не стремился делать). Мы выиграли с невероятным счетом — лично я один забил больше двадцати голов, а мои партнеры забили еще два.
После такой великолепной игры мной, как игроком, стали интересоваться несколько сильных и очень богатых футбольных клубов. Как мне сказал в частной беседе один представитель такого клуба: «Игрок ты не плохой, но тебе будут платить столь громадные деньги еще и благодаря твоей репутации». Действительно, она у меня была достаточно своеобразная, да и биография — хоть куда!
В последующих матчах меня показывали на экране больше, чем всех остальных игроков вместе взятых. Многие зрители, которые раньше почти не интересовались футболом, стали смотреть игры с моим участием. Я был доволен сложившейся ситуацией, поэтому с удовольствием подписал новый контракт с богатым клубом.
Добившись большого постоянного дохода, я наконец-таки получил возможность всерьез заняться благотворительностью: я дарил деньги на лекарства, на помощь ветеранам войны, на строительство памятников и реставрацию культурных ценностей прошлых эпох, на научные исследования; давал средства зоопаркам, заповедникам и на различные природоохранные мероприятия, а главное — я помогал золотом быстро, непредсказуемо и всегда крупными суммами: вдвойне дает тот, кто дает быстро, мелкая сумма — это несерьезная помощь, а непредсказуемость — это все-таки одна из черт моего характера!
В моем новом клубе собрались игроки мирового класса, — настоящие мастера своего дела; среди них я нашел много отличных людей. С этого времени с деньгами у меня не было проблем, однако в новом клубе у меня оставалась все та же проблема, что и в старом — забив гол, я никогда не радовался, не прыгал и не танцевал на поле. Мне все говорили, что надо радоваться, что зритель пришел порадоваться вместе с командой забитым мячам, а ты, забив гол, идешь спокойно, как будто ничего и не произошло.
Но на эти мелочи я не обращал особого внимания — теперь, когда у меня появилось достаточно денег, я, наконец, купил себе большой дом. Кроме того, мне хотелось завести себе какое-нибудь домашнее животное. Я хорошо помнил тот свой сон, когда мне приснилось, будто бы я был тигром, поэтому я и решил обзавестись именно им — большим полосатым красавцем. Амурский мне не подходил — у нас здесь климат гораздо теплее, чем у него на родине, поэтому летом ему будет очень жарко — у него такая длинная шерсть, с которой у меня будет очень много хлопот:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165