Однако на период проведения «дней хаоса» в американских подразделениях, размещенных в Германии, был издан приказ, запрещающий перемещение личного состава и увольнительные отпуска. Меньше всего правительства Америки и Германии хотели бы каких-то инцидентов с участием военных, которые могли бы спровоцировать неонацистов. А потому, учитывая сложные обстоятельства, было бы лучше предоставить Херберту свободу действий. Роджерс как раз прикидывал шансы Херберта на успех, когда появился Даррелл Маккаски. На лице его было такое выражение, будто он испытывает сильнейшую боль, а в руках он держал хорошо отличимые по внешнему виду белые папки ФБР с печатью бюро и грифом «Только для прочтения» на обложке.
— Быстро у вас получилось, — заметил Роджерс. Маккаски тяжело плюхнулся в кресло.
— Это потому, что у нас уже были, как сказал бы Ларри Раклин, «фигняции» на личность этого самого Доминика. Господи, как же осмотрительно он жил. У меня для вас есть еще материалы, но все оказалось большой пустышкой.
— Все равно, давайте посмотрим, — предложил Роджерс. Маккаски раскрыл верхнюю папку.
— Изначально его имя было Жирар Дюпре. Его отец владел в Тулузе процветающим заводом по производству запасных частей для аэробусов. Когда в восьмидесятые годы французская экономика переживала кризис, Жирар уже успел перевести семейный бизнес на компьютеры и компьютерные игры. Его частная компания «Демэн» оценивается приблизительно в миллиард долларов.
— Но такого рода деньги уже отнюдь не... Как вы их там назвали?
— Фигняциями, — напомнил Маккаски. — В самом деле — это не фигняции. И похоже, он чист, как лошадь леди Годивы. Единственным пятном, когда его поймали за руку, кажется, можно назвать некую схему отмывания денег, которую он осуществил через трастовый фонд «Науру фосфат инвестмент».
— Расскажите, — попросил Роджерс. Слово «Науру» показалось ему знакомым, но он не мог вспомнить откуда. Маккаски заглянул в документы.
— Как здесь указано, в 1992 году Доминик и ряд других французских бизнесменов предоставили деньги несуществующему банку «Интернэшнл эксчендж банк оф Антигуа», в то время как на самом деле деньги прошли через череду банков в Швейцарии.
— А куда они делись потом?
— Они были переведены на пятьдесят девять разных счетов по всей Европе.
— Значит, средства могли бы уйти с этих счетов, куда и когда угодно?
— Верно, — подтвердил Маккаски. — Доминику французы вменили в вину неуплату налогов с этих денег, но он расплатился, и на этом все кончилось. Поскольку два из промежуточных банков находились в США, ФБР завело на него досье.
— Науру — это где-то в Тихом океане? — поинтересовался Роджерс.
— Клочок суши чуть севернее Соломоновых островов площадью восемьдесят квадратных миль. У него есть свой президент, там нет никаких налогов при самой высокой доходности в мире и только один вид предпринимательства. Добыча фосфатов, используемых в удобрениях.
Вот откуда он слышал о нем, вспомнил Роджерс. Он даже расправил плечи, опустившиеся было от мыслей о Херберте.
— Да, Науру, — проговорил он вслух. — Во время Второй мировой его оккупировали японцы, которые буквально поработили местное население. А до того какое-то время им владела Германия.
— Придется поверить вам на слово, — улыбнулся Маккаски.
— А что насчет фамилии Доминика? — спросил Роджерс. — Он взял ее вместо Дюпре. Неужели стеснялся своей семьи?
— Лиз работала вместе со мной и, когда пришли сведения, строила догадки по тому же поводу, — сообщил ему Маккаски. — Но никаких свидетельств на этот счет нет. Его воспитали в строгой римско-католической вере, и Лиз думает, что, может быть, он взял имя в честь святого Доминика. В документах ФБР говорится, что он жертвует много денег на обители доминиканцев и на школу, названную в честь самого известного из них — святого Фомы Аквинского. Лиз считает, что принадлежность к так называемым Domini canes, «псам Господним», созвучна ортодоксальным и имперским настроениям Дюпре.
— Насколько мне помнится, — заговорил генерал, — за Домиником закрепилась репутация инквизитора. Некоторые историки склонны считать его инициатором кровавой резни альбигойцев в Лангедоке.
— И снова это не моя стихия, — признался Маккаски. — Однако в свете того, что вы сказали, здесь может быть интересная связь.
Он заглянул в третью папку с надписью «Расистские группировки».
— Вы когда-нибудь слыхали о якобинцах? Роджерс кивнул.
— В тринадцатом веке так стали называть монахов-доминиканцев. Из-за того, что они устроили свою штаб-квартиру, как сегодня мы назвали бы их обитель, на улице Святого Якова, их прозвали якобинцами. Во время Великой французской революции также называли ярых антимонархистов, которые заседали в Конвенте. Это было жестокое, крайне радикальное крыло в революционном движении. Робеспьер, Дантон, Марат — все они были якобинцами. Маккаски озабоченно нахмурился.
— Не знаю почему, но в вашем присутствии мне так и хочется обнаружить хоть какие-то собственные исторические познания. О'кей. Итак, а что вы слышали о «Новых якобинцах»?
— По иронии судьбы я о них слышал, — ответил Роджерс, — и не далее чем сегодня. Альберто что-то говорил мне о французском полковнике из Национальной жандармерии, который ведет на них охоту.
— Должно быть, это полковник Байон. Опытная ищейка, да и охота его любимое дело. В течение семнадцати лет «Новые якобинцы» расправляются с иностранцами во Франции, главным образом алжирскими и марокканскими иммигрантами. Именно они являются мишенью для славных псов, берущих на себя ответственность за каждый киднепинг, за каждую расправу. Удары наносятся быстро и безжалостно, а исполнители исчезают.
— Семнадцать лет, — задумчиво произнес Роджерс. — А когда Доминик изменил свою фамилию?
— В точку! — улыбнулся Маккаски.
Роджерс уставился перед собой, мысленно сопоставляя факты.
— Значит, Жирар Доминик может быть членом, а скорее всего и возглавлять французскую террористическую группировку. Тогда, если об этом известно нам, это должны знать и сами французы.
— Нам придется подождать и послушать, что скажет Байон, — ответил Маккаски. — Мне сообщили, что он сейчас занят как раз связанной с этим операцией и не настроен отзываться на звонки.
— И как там, удачно?
— По-видимому, да, — предположил Маккаски. — Доминик стал затворником, как это бывает с миллиардерами.
— Однако быть затворником, еще не означает быть неприкасаемым, — возразил генерал. — Если атака в лоб не приносит успеха, можно всегда использовать обход с фланга. Как насчет денег, которые он переслал через Науру? Может быть, до него удастся добраться с этой стороны? Это как раз может оказаться той самой веткой чертовски огромного дерева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121