— ровным голосом спросил Злобин.
Санитар дрогнул кадыком на тщедушной шее. Судя по обреченному выражению розовых глазок, в эту минуту репутация Злобина ничего хорошего ему не сулила.
— Значит, знаешь, что бегать от меня без толку. Сиди здесь, я еще с тобой пообщаюсь, — распорядился Злобин.
Быстрым шагом пошел по коридору туда, где за железной дверью помещался кабинет Черномора. В гулкой тишине коридора оттуда доносился цокот пишущей машинки. Судяпо размеренному ритму и скорости печатал явно не Черномор. «Черт, не застал, — подумал Злобин. — Нашел какую-то девочку, усадил за машинку, а сам сорвался домой. Грех винить, в такой день лучше быть рядом с супругой. Вдруг сердце у нее не выдержит».
Злобин непроизвольно сжал кулак. Суеверным никогда не был, но сейчас острое предчувствие беды больно ударило по сердцу.
Он постучал в дверь.
— Войдите, - раздался зычный женский голос. Кабинет судмедэкспертов представлял собой полутемную комнатку, заставленную стеллажами. На свободном пространстве едва уместились два казенных стола и громадный сейф, выкрашенный почему-то в траурный черный цвет. Солнечный свет едва пробивался сквозь мутное зарешеченное окно. За окном рос раскидистый вековой вяз, и тени от листвы гуляли по стенам темными бесформенными разводами.
На одном столе горела лампа, полукругом освещая стол, машинку и кисти рук машинистки. Лица ее Злобин не разглядел, только белое пятно. Но это было и не важно, потому что хозяйка кабинета во всю мощь своей статной фигуры возвышалась посреди комнатки. Свет из окна высвечивал высокий начес, превращая его в яркий ореол вокруг головы женщины.
— Клавдия Васильевна, добрый день, — поздоровался Злобин.
— А, Злобин. Только что тебя поминала. — Клавдия Васильевна развернулась вполоборота, большего не позволял узкий проход между столами. Маневр получился угрожающий, словно боевой фрегат готовился к залпу бортовыми орудиями.
Клавдия Васильевна, старший судмедэксперт, была женщиной не просто видной, а монументальной, как изваяние богини плодородия. С ее голосом и формами ей бы в опере петь, а не кромсать трупы криминального происхождения. За глаза Клавдию Васильевну прозвали Василисой Ужасной, но как ни доставала она оперов, вслух произнести прозвище никто не рисковал. В медицину Клавдия Васильевна пришла из фронтовых медсестер, поэтому вида смерти не боялась и мужиками управляла сурово и жестко. Все опера ее откровенно побаивались, что выражалось в массовых подарках к Восьмому Mapтa. A забыть о дне рождения Клавдии Васильевны не мог себе позволить даже прокурор области.
— Вы же сегодня выходная, Клавдия Васильевна, — начал наводить контакт Злобин.
— С вами только в гробу отдохнешь, — патетически вздохнула Клавдия Васильевна. — Обманули самым подлым образом, гады! Сказали, что сегодня зарплату дадут. Я, дура старая, и купилась. Привычка у меня от социализма такая осталась, Злобин, зарплату регулярно получать.
— Насчет зарплаты, к сожалению, не ко мне.
— А как прокуратура смотрит на регулярную невыплату зарплаты? — угрожающе подняла голос Клавдия Васильевна.
— Сквозь пальцы, естественно. А почему у вас телефон занят? — Злобин решил уйти от малоприятной темы.
— А потому что некоторым работникам лениво оторвать ягодичные мышцы от стула и лично приехать за протоколом, — изрекла Клавдия Васильевна. — Так, девочка, на чем остановились? — обратилась она к машинистке.
— Перелом третьего шейного позвонка, — робко отозвалась машинистка.
— Зато у меня будет перелом таза. - Клавдия Васильевна попробовала задом расширить жизненное пространство. Но тяжелый стол не поддался. — Слушай, Злобин, ну как в таких условиях работать?!
— Абсолютно невозможно, — согласился Злобин.
— Между прочим, скажи своему прокурору, что трупы теперь будет возить к себе домой. У нас холодильник накрылся.
— Это как? — насторожился Злобин.
— Молча! — бросила Клавдия Васильевна через плечо. — Расчлененку я как-нибудь в малый холодильник забью, а цельные трупы складывать некуда. И пусть думает быстрее. Не почините за сутки, придется кремировать все, что там сейчас лежит, иначе утонем в трупном яде.
— Но по ним же еще дела не закрыты! — ужаснулся Злобин.
В бюро судмедэкспертизы свозили трупы со всего города и окрестностей. После поножовщины и огнестрельных ранений на них еще можно было смотреть. Но то, что вылавливали из воды или по кускам собирали с мест происшествий, никакому описанию не поддавалось. И за каждым куском человечины стояли статья, суд и приговора которые еще надо умудриться обеспечить.
— Ты меня на совесть не бери. — Клавдия Васильевна. потрясла пачкой бумаг.
— Видал?! В собственный выходной горбачусь. Все протоколы по трупам, что за мной числятся на сегодняшний день, закончу, а дальше как хотите. Не приведи господь, серьезное ДТП произойдет, трупов на десять, — куда их деть, знаешь? Хоть рефрижератор во дворе ставь.
— А что, идея... — Злобин нарвался на такой взгляд, Клавдии Васильевны, что счел нужным переключиться на другую тему. — Кстати, а с трупом сердечника с Верхнеозерной уже закончили?
— Это к Черномору, — отмахнулась Клавдия Васильевна. - Он его до сих пор мусолит.
— Ладно, я после обеда заскочу. - Злобин повернув кдверям.
— А ты в прозекторскую загляни. Он еще там,-бросила вслед Клавдия Васильевна.
— Кто? — оглянулся Злобин.
— Черномор. - Клавдия Васильевна поправила высокий начес. — Распыхтелся, как электросамовар, говорит, что-то странное нашел.
Злобин выскочил в коридор, быстро свернул в боковой отвилок, толкнул ногой дверь в прозекторскую.
— Есть кто живой? — выдал он привычное приветствие.
Ответом была тишина. Тягучая и безысходная, как липкий запах прозекторской.
На столе лежал вскрытый труп Гусева. Судя по том, что кожа лица была на месте, а волосы на темени торчали там, где их прихватили стежки, работу Черномор прервал на финальной стадии.
— Яков Михайлович, ты где? — позвал Злобин.
Шагнул за ширму и обмер.
Черномор лежал на полу, привалившись плечом к стене. Левая рука вытянута вдоль тела. Правая ладонь сжимала халат на груди там, где бьется сердце. Рот распахнут, словно Черномору не хватало воздуху. На всклокоченной бороде дрожали две брусничные капельки.
Злобин медленно опустился на колено, прижал два пальца к сонной артерии на шее Черномора. Биения пульса не было. Злобин приподнял морщинистое веко, на него уставился мутный полузакатившийся глаз. В этот миг изо рта Черномора полилась струйка густой крови, змейкой поползла по бороде.
— Тише, тише, тише,-свистяще прошептал Злобин, не давая себе уйти в панику.
Профессионально, цепляясь за детали, осмотрел тело. Отметил, что на руках Черномора были перчатки, отчего пальцы казались такими же безжизненными и отекшими, как и лицо, положение тела не соответствовало естественному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Санитар дрогнул кадыком на тщедушной шее. Судя по обреченному выражению розовых глазок, в эту минуту репутация Злобина ничего хорошего ему не сулила.
— Значит, знаешь, что бегать от меня без толку. Сиди здесь, я еще с тобой пообщаюсь, — распорядился Злобин.
Быстрым шагом пошел по коридору туда, где за железной дверью помещался кабинет Черномора. В гулкой тишине коридора оттуда доносился цокот пишущей машинки. Судяпо размеренному ритму и скорости печатал явно не Черномор. «Черт, не застал, — подумал Злобин. — Нашел какую-то девочку, усадил за машинку, а сам сорвался домой. Грех винить, в такой день лучше быть рядом с супругой. Вдруг сердце у нее не выдержит».
Злобин непроизвольно сжал кулак. Суеверным никогда не был, но сейчас острое предчувствие беды больно ударило по сердцу.
Он постучал в дверь.
— Войдите, - раздался зычный женский голос. Кабинет судмедэкспертов представлял собой полутемную комнатку, заставленную стеллажами. На свободном пространстве едва уместились два казенных стола и громадный сейф, выкрашенный почему-то в траурный черный цвет. Солнечный свет едва пробивался сквозь мутное зарешеченное окно. За окном рос раскидистый вековой вяз, и тени от листвы гуляли по стенам темными бесформенными разводами.
На одном столе горела лампа, полукругом освещая стол, машинку и кисти рук машинистки. Лица ее Злобин не разглядел, только белое пятно. Но это было и не важно, потому что хозяйка кабинета во всю мощь своей статной фигуры возвышалась посреди комнатки. Свет из окна высвечивал высокий начес, превращая его в яркий ореол вокруг головы женщины.
— Клавдия Васильевна, добрый день, — поздоровался Злобин.
— А, Злобин. Только что тебя поминала. — Клавдия Васильевна развернулась вполоборота, большего не позволял узкий проход между столами. Маневр получился угрожающий, словно боевой фрегат готовился к залпу бортовыми орудиями.
Клавдия Васильевна, старший судмедэксперт, была женщиной не просто видной, а монументальной, как изваяние богини плодородия. С ее голосом и формами ей бы в опере петь, а не кромсать трупы криминального происхождения. За глаза Клавдию Васильевну прозвали Василисой Ужасной, но как ни доставала она оперов, вслух произнести прозвище никто не рисковал. В медицину Клавдия Васильевна пришла из фронтовых медсестер, поэтому вида смерти не боялась и мужиками управляла сурово и жестко. Все опера ее откровенно побаивались, что выражалось в массовых подарках к Восьмому Mapтa. A забыть о дне рождения Клавдии Васильевны не мог себе позволить даже прокурор области.
— Вы же сегодня выходная, Клавдия Васильевна, — начал наводить контакт Злобин.
— С вами только в гробу отдохнешь, — патетически вздохнула Клавдия Васильевна. — Обманули самым подлым образом, гады! Сказали, что сегодня зарплату дадут. Я, дура старая, и купилась. Привычка у меня от социализма такая осталась, Злобин, зарплату регулярно получать.
— Насчет зарплаты, к сожалению, не ко мне.
— А как прокуратура смотрит на регулярную невыплату зарплаты? — угрожающе подняла голос Клавдия Васильевна.
— Сквозь пальцы, естественно. А почему у вас телефон занят? — Злобин решил уйти от малоприятной темы.
— А потому что некоторым работникам лениво оторвать ягодичные мышцы от стула и лично приехать за протоколом, — изрекла Клавдия Васильевна. — Так, девочка, на чем остановились? — обратилась она к машинистке.
— Перелом третьего шейного позвонка, — робко отозвалась машинистка.
— Зато у меня будет перелом таза. - Клавдия Васильевна попробовала задом расширить жизненное пространство. Но тяжелый стол не поддался. — Слушай, Злобин, ну как в таких условиях работать?!
— Абсолютно невозможно, — согласился Злобин.
— Между прочим, скажи своему прокурору, что трупы теперь будет возить к себе домой. У нас холодильник накрылся.
— Это как? — насторожился Злобин.
— Молча! — бросила Клавдия Васильевна через плечо. — Расчлененку я как-нибудь в малый холодильник забью, а цельные трупы складывать некуда. И пусть думает быстрее. Не почините за сутки, придется кремировать все, что там сейчас лежит, иначе утонем в трупном яде.
— Но по ним же еще дела не закрыты! — ужаснулся Злобин.
В бюро судмедэкспертизы свозили трупы со всего города и окрестностей. После поножовщины и огнестрельных ранений на них еще можно было смотреть. Но то, что вылавливали из воды или по кускам собирали с мест происшествий, никакому описанию не поддавалось. И за каждым куском человечины стояли статья, суд и приговора которые еще надо умудриться обеспечить.
— Ты меня на совесть не бери. — Клавдия Васильевна. потрясла пачкой бумаг.
— Видал?! В собственный выходной горбачусь. Все протоколы по трупам, что за мной числятся на сегодняшний день, закончу, а дальше как хотите. Не приведи господь, серьезное ДТП произойдет, трупов на десять, — куда их деть, знаешь? Хоть рефрижератор во дворе ставь.
— А что, идея... — Злобин нарвался на такой взгляд, Клавдии Васильевны, что счел нужным переключиться на другую тему. — Кстати, а с трупом сердечника с Верхнеозерной уже закончили?
— Это к Черномору, — отмахнулась Клавдия Васильевна. - Он его до сих пор мусолит.
— Ладно, я после обеда заскочу. - Злобин повернув кдверям.
— А ты в прозекторскую загляни. Он еще там,-бросила вслед Клавдия Васильевна.
— Кто? — оглянулся Злобин.
— Черномор. - Клавдия Васильевна поправила высокий начес. — Распыхтелся, как электросамовар, говорит, что-то странное нашел.
Злобин выскочил в коридор, быстро свернул в боковой отвилок, толкнул ногой дверь в прозекторскую.
— Есть кто живой? — выдал он привычное приветствие.
Ответом была тишина. Тягучая и безысходная, как липкий запах прозекторской.
На столе лежал вскрытый труп Гусева. Судя по том, что кожа лица была на месте, а волосы на темени торчали там, где их прихватили стежки, работу Черномор прервал на финальной стадии.
— Яков Михайлович, ты где? — позвал Злобин.
Шагнул за ширму и обмер.
Черномор лежал на полу, привалившись плечом к стене. Левая рука вытянута вдоль тела. Правая ладонь сжимала халат на груди там, где бьется сердце. Рот распахнут, словно Черномору не хватало воздуху. На всклокоченной бороде дрожали две брусничные капельки.
Злобин медленно опустился на колено, прижал два пальца к сонной артерии на шее Черномора. Биения пульса не было. Злобин приподнял морщинистое веко, на него уставился мутный полузакатившийся глаз. В этот миг изо рта Черномора полилась струйка густой крови, змейкой поползла по бороде.
— Тише, тише, тише,-свистяще прошептал Злобин, не давая себе уйти в панику.
Профессионально, цепляясь за детали, осмотрел тело. Отметил, что на руках Черномора были перчатки, отчего пальцы казались такими же безжизненными и отекшими, как и лицо, положение тела не соответствовало естественному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136