Слава Богу, никого не задел. Наш источник только что подтвердил, что это тот самый Гусев из военной разведки. Согласись, пси-лазер — идеальное оружие для тайной войны.
— К чему такие сложности, Клаус? Есть же проверенные способы, — проворчал Вальтер Хиршбург.
— Наш агент на такое не пошел бы. Одно дело поставлять информацию, совсем другое — ликвидировать офицера ГРУ. Все получилось лучше, чем я ожидал. Гусев, судя по всему, успел подать сигнал об опасности. Как, ты думаешь, отреагируют на это его руководители?
— Смерть старшего группы, да еще при не выясненных обстоятельствах... Безусловно они срочно отведут из города всех оперативников. Им потребуется время, чтобы осмыслить ситуацию и принять меры.
— Да уж, этот ребус они так сразу не отгадают. А завтра я подброшу им еще один. — Винер обвел рукой каюту. — На «Мебиусе» столько аппаратуры плюс оборудование для подводных работ, что судно наверняка подозревается в разведдеятельности. Безусловно, русская контрразведка планирует взять нас в плотную разработку, но, боюсь, у них не хватит сил. С завтрашнего утра начнется грызня спецслужб, и им станет не до нас.
Вальтер сложил домиком пальцы, прижал к губам, надолго закрыл по-старчески сморщенные веки.
— Знаешь, я всегда уважал русских как высочайших профессионалов, — задумчиво произнес он. — По сути, они работали исключительно за идею. Статус офицера спецслужб в обществе, конечно, был чрезвычайно высок. Но что они получали от государства? Квартиру чуть больше и чуть лучше. И загородный коттедж.
— Дачу, — подсказал Винер по-русски. — Мечта каждого русского. Довольно показательно, кстати. «Дача», «сдача», «подачка» — от слова «дать». В самом слове заложен рабский смысл. Не ты берешь, а тебе дают.
— Вот-вот, — кивнул Хиршбург. — Офицеры спецслужб считались и, что греха таить, были элитой общества. Между ГРУ, КГБ и МВД всегда шла борьба за влияние на Кремль. И надо сказать, что Кремль ловко этой конкуренцией манипулировал. Крах СССР лишил это противостояние стержня. Конкуренция конкуренцией, но всегда сохранялся примат патриотизма и государственности. А теперь они воюют между собой за право владеть долей наследства СССР. Фактически, организаций больше не существует. Клан едет войной на клан, группа на группу. И конечно же, они не могут остаться в стороне от дикой схватки за собственность. Так что мы с тобой только что влезли в самую гущу дерущихся псов. Они еще больше одуреют от запаха первой крови.
— Шакалы и псы меня не интересуют. — Винер помассировал виски. — Черт, этот генератор дает слишком мощный фон, — обронил он. — Ты что-то сказал?
— Пока нет, — ответил Вальтер. — Но хотел. — Он помолчал, пристально глядя на Винера. — Не рассчитывай на бой с пигмеями. Подобное притягивает к себе подобное. Равный тебе по силам уже принял твой вызов. Только ты об этом пока не знаешь.
— Хочешь сказать, что следующий ход за ним? — На губах Винера застыла напряженная улыбка.
— Нет. — Вальтер покачал головой. Сухим пальцем указал на книгу — Он, как и ты, не играет. А просто делает то, что считает нужным.
Винер сначала посмотрел на початую бутылку, потом перевел взгляд на старика. Захотелось сказать что-то резкое. Но, подумав немного, он признал, что Хиршбург прав.
Винер был мистиком, несмотря на свой холодный, рациональный ум. Он взял с собой старика не только из-за его опыта и широчайшей эрудиции во всем, что касалось тайной войны. Хиршбург был единственным из ныне живущих, кто держал в руках Чашу Огня, и это делало его уникальным спутником. В сфере за гранью обыденного сознания, что зовется магической реальностью, невозможно пройти путь до конца без проводника и оруженосца. И невозможно избежать встречи с Тем, кто подобен тебе.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ДИТЯ ПОДЗЕМЕЛЬЯ
СТРАННИК
Максимов проводил взглядом рубиновые огоньки удаляющейся машины. Осмотрелся. Слева шел длинный забор, за темными кронами деревьев в белых корпусах светились синие огоньки кварцевых ламп. «Скорее всего, больница железнодорожников», -решил он.
— А где кирха? — спросил он у Карины.
— Там. — Она махнула за спину. — Только теперь это православный храм. Рождества Богородицы.
И кирху предместья Понарт, построенную ровно сто лет назад, не обошли перемены.
— Бывает, — обронил Максимов.
Он окончательно сориентировался, вспомнив карту, и даже теперь знал название улицы, хотя в сумраке табличку на доме было не разглядеть. Осталось только прояснить ситуацию.
— Куда дальше?-спросил он.
— Ко мне. — Карина наконец справилась с мощной змейкой на куртке, с визгом застегнула ее до самого горла. Подхватила Максимова под руку. — Здесь недалеко.
Она повела его к старым домам, еще немецкой постройки, солидным и низкорослым, как грибы боровики. Сходство усиливалось покатыми черепичными крышами, темными в этот час и от дождя влажными, как шляпки грибов.
Максимов посмотрел на идущую рядом девушку. Почувствовал, что под плотным слоем грубой черной кожи, унизанной заклепками, прячется ранимое и чем-то очень напуганное существо.
«Если отбросить выпендреж, все они такие. Неприкаянные», — подумал он.
— Слушай, забыл спросить о главном. Тебе сколько лет?
Карина хмыкнула.
— "Старые песни о главном"... Семнадцать. Это что-то меняет? — В голосе прозвучал явный вызов.
— Нет, самое страшное ты уже совершила без меня.
Карина подняла на него недоуменный взгляд.
— В смысле?
— Законы у нас такие, милая, — с поддельной грустью вздохнул Максимов. — Спать с мужчинами можно с шестнадцати лет, а водку с ними до двадцати одного года пить нельзя. Хлопнешь рюмку — и отправишь мужика под статью за вовлечение несовершеннолетней во всенародный алкоголизм.
— Совок, — наморщила носик Карина. — И законы у нас дурацкие.
— Зато мы умные, поэтому их и не исполняем. — Максимов по-своему переиначил известное изречение о строгости российских законов.
Словно услышав его, из-за поворота показался милицейский «уазик».
— Началось. — Локоть Карины ощутимо дрогнул. Свободная рука нырнула в карман куртки.
— Только не дергайся. И никуда не сворачивай,-прошептал Максимов.
Забор больницы уже кончился, можно было уйти в тень палисадника, но Максимов, взяв инициативу на себя, повел Карину вперед по тротуару.
«Из-за Гусева шум. Наряды уже прочесывают город, — подумал Максимов. — Странная смерть. Очень даже странная».
«Уазик» на малом ходу проехал мимо. Сидевшие в нем милиционеры, судя по всему, ориентировки на задержание прогуливающихся парочек не имели.
— Вот и все.
Максимов остановился, развернул Карину к себе лицом.
— Нам туда. — Она указала на двухэтажный дом. Ее глаза были, как у потерявшегося щенка. Он не удержался и провел ладонью по ее влажным от дождя волосам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
— К чему такие сложности, Клаус? Есть же проверенные способы, — проворчал Вальтер Хиршбург.
— Наш агент на такое не пошел бы. Одно дело поставлять информацию, совсем другое — ликвидировать офицера ГРУ. Все получилось лучше, чем я ожидал. Гусев, судя по всему, успел подать сигнал об опасности. Как, ты думаешь, отреагируют на это его руководители?
— Смерть старшего группы, да еще при не выясненных обстоятельствах... Безусловно они срочно отведут из города всех оперативников. Им потребуется время, чтобы осмыслить ситуацию и принять меры.
— Да уж, этот ребус они так сразу не отгадают. А завтра я подброшу им еще один. — Винер обвел рукой каюту. — На «Мебиусе» столько аппаратуры плюс оборудование для подводных работ, что судно наверняка подозревается в разведдеятельности. Безусловно, русская контрразведка планирует взять нас в плотную разработку, но, боюсь, у них не хватит сил. С завтрашнего утра начнется грызня спецслужб, и им станет не до нас.
Вальтер сложил домиком пальцы, прижал к губам, надолго закрыл по-старчески сморщенные веки.
— Знаешь, я всегда уважал русских как высочайших профессионалов, — задумчиво произнес он. — По сути, они работали исключительно за идею. Статус офицера спецслужб в обществе, конечно, был чрезвычайно высок. Но что они получали от государства? Квартиру чуть больше и чуть лучше. И загородный коттедж.
— Дачу, — подсказал Винер по-русски. — Мечта каждого русского. Довольно показательно, кстати. «Дача», «сдача», «подачка» — от слова «дать». В самом слове заложен рабский смысл. Не ты берешь, а тебе дают.
— Вот-вот, — кивнул Хиршбург. — Офицеры спецслужб считались и, что греха таить, были элитой общества. Между ГРУ, КГБ и МВД всегда шла борьба за влияние на Кремль. И надо сказать, что Кремль ловко этой конкуренцией манипулировал. Крах СССР лишил это противостояние стержня. Конкуренция конкуренцией, но всегда сохранялся примат патриотизма и государственности. А теперь они воюют между собой за право владеть долей наследства СССР. Фактически, организаций больше не существует. Клан едет войной на клан, группа на группу. И конечно же, они не могут остаться в стороне от дикой схватки за собственность. Так что мы с тобой только что влезли в самую гущу дерущихся псов. Они еще больше одуреют от запаха первой крови.
— Шакалы и псы меня не интересуют. — Винер помассировал виски. — Черт, этот генератор дает слишком мощный фон, — обронил он. — Ты что-то сказал?
— Пока нет, — ответил Вальтер. — Но хотел. — Он помолчал, пристально глядя на Винера. — Не рассчитывай на бой с пигмеями. Подобное притягивает к себе подобное. Равный тебе по силам уже принял твой вызов. Только ты об этом пока не знаешь.
— Хочешь сказать, что следующий ход за ним? — На губах Винера застыла напряженная улыбка.
— Нет. — Вальтер покачал головой. Сухим пальцем указал на книгу — Он, как и ты, не играет. А просто делает то, что считает нужным.
Винер сначала посмотрел на початую бутылку, потом перевел взгляд на старика. Захотелось сказать что-то резкое. Но, подумав немного, он признал, что Хиршбург прав.
Винер был мистиком, несмотря на свой холодный, рациональный ум. Он взял с собой старика не только из-за его опыта и широчайшей эрудиции во всем, что касалось тайной войны. Хиршбург был единственным из ныне живущих, кто держал в руках Чашу Огня, и это делало его уникальным спутником. В сфере за гранью обыденного сознания, что зовется магической реальностью, невозможно пройти путь до конца без проводника и оруженосца. И невозможно избежать встречи с Тем, кто подобен тебе.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ДИТЯ ПОДЗЕМЕЛЬЯ
СТРАННИК
Максимов проводил взглядом рубиновые огоньки удаляющейся машины. Осмотрелся. Слева шел длинный забор, за темными кронами деревьев в белых корпусах светились синие огоньки кварцевых ламп. «Скорее всего, больница железнодорожников», -решил он.
— А где кирха? — спросил он у Карины.
— Там. — Она махнула за спину. — Только теперь это православный храм. Рождества Богородицы.
И кирху предместья Понарт, построенную ровно сто лет назад, не обошли перемены.
— Бывает, — обронил Максимов.
Он окончательно сориентировался, вспомнив карту, и даже теперь знал название улицы, хотя в сумраке табличку на доме было не разглядеть. Осталось только прояснить ситуацию.
— Куда дальше?-спросил он.
— Ко мне. — Карина наконец справилась с мощной змейкой на куртке, с визгом застегнула ее до самого горла. Подхватила Максимова под руку. — Здесь недалеко.
Она повела его к старым домам, еще немецкой постройки, солидным и низкорослым, как грибы боровики. Сходство усиливалось покатыми черепичными крышами, темными в этот час и от дождя влажными, как шляпки грибов.
Максимов посмотрел на идущую рядом девушку. Почувствовал, что под плотным слоем грубой черной кожи, унизанной заклепками, прячется ранимое и чем-то очень напуганное существо.
«Если отбросить выпендреж, все они такие. Неприкаянные», — подумал он.
— Слушай, забыл спросить о главном. Тебе сколько лет?
Карина хмыкнула.
— "Старые песни о главном"... Семнадцать. Это что-то меняет? — В голосе прозвучал явный вызов.
— Нет, самое страшное ты уже совершила без меня.
Карина подняла на него недоуменный взгляд.
— В смысле?
— Законы у нас такие, милая, — с поддельной грустью вздохнул Максимов. — Спать с мужчинами можно с шестнадцати лет, а водку с ними до двадцати одного года пить нельзя. Хлопнешь рюмку — и отправишь мужика под статью за вовлечение несовершеннолетней во всенародный алкоголизм.
— Совок, — наморщила носик Карина. — И законы у нас дурацкие.
— Зато мы умные, поэтому их и не исполняем. — Максимов по-своему переиначил известное изречение о строгости российских законов.
Словно услышав его, из-за поворота показался милицейский «уазик».
— Началось. — Локоть Карины ощутимо дрогнул. Свободная рука нырнула в карман куртки.
— Только не дергайся. И никуда не сворачивай,-прошептал Максимов.
Забор больницы уже кончился, можно было уйти в тень палисадника, но Максимов, взяв инициативу на себя, повел Карину вперед по тротуару.
«Из-за Гусева шум. Наряды уже прочесывают город, — подумал Максимов. — Странная смерть. Очень даже странная».
«Уазик» на малом ходу проехал мимо. Сидевшие в нем милиционеры, судя по всему, ориентировки на задержание прогуливающихся парочек не имели.
— Вот и все.
Максимов остановился, развернул Карину к себе лицом.
— Нам туда. — Она указала на двухэтажный дом. Ее глаза были, как у потерявшегося щенка. Он не удержался и провел ладонью по ее влажным от дождя волосам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136