Фрэнк посмотрел на аппарат, словно над ним висел вопросительный знак. После третьего звонка он взял трубку. И услышал взволнованный голос телефонистки.
— Мистер Оттобре, это он у телефона! И срочно просит вас!
Фрэнку показалось, будто кто-то засунул ему в желудок насос. Сейчас мог быть только один человек, о котором достаточно было сказать всего лишь «он».
— Давайте. И запишите.
Фрэнк нажал кнопку громкой связи, чтобы Морелли тоже слышал, и властным жестом указал ему на аппарат.
— Алло?
Последовали несколько секунд молчания, потом в кабинете раздался знакомый голос.
— Алло, говорит Жан-Лу Вердье…
Морелли вскочил с кресла, будто оно вдруг раскалилось. Фрэнк, крутя в воздухе пальцем, указывал на телефон. В ответ Морелли сжал кулак с поднятым большим пальцем и выбежал из комнаты.
— Да, это Фрэнк Оттобре. Ты где?
Опять тишина, и снова прозвучал теплый, проникновенный голос диджея.
— Хватит пустой болтовни. Мне не нужен кто-то, кто хочет поговорить со мной. Мне нужен тот, кто выслушает меня. Будешь, перебивать, брошу трубку…
Фрэнк промолчал. Что угодно, лишь бы Жан-Лу оставался у телефона, а люди внизу успели бы засечь номер.
— Ничего не изменилось. Я — некто и никто, и ничто не остановит меня. Поэтому бесполезно разговаривать со мной. Все как прежде. Луна и ищейки. Ищейки и луна. Только музыки больше не будет. Я все еще здесь, и ты прекрасно знаешь, что я делаю. Я убиваю…
Связь прервалась. В тот же момент в комнату влетел Морелли.
— Мы засекли его, Фрэнк. Он звонит с мобильника. Машина внизу. Со спутниковой связью.
Фрэнк вскочил и бросился по коридору вслед за Морелли. Они понеслись вниз по лестнице, перескакивая через четыре ступеньки. Едва не сбив с ног двух агентов, поднимавшихся навстречу, пулей вылетели во двор.
Не успели захлопнуться дверцы машины, как она сорвалась с места. Фрэнк увидел за рулем того же агента, который вел машину в то утро, когда был обнаружен труп Аллена Йосиды. Это был отличный водитель, и Фрэнк был рад встрече с ним.
Агент в штатском, сидевший впереди, смотрел на карту города на мониторе перед ним. Посередине широкой дороги на берегу моря видна была красная точка.
Морелли и Фрэнк с заднего сиденья, стараясь не мешать друг другу, тоже всматривались в дисплей. Агент указал пальцем на красную точку: она перемещалась.
— Это мобильник, с которого сделан звонок. Нашли по спутниковой связи. Он в Ницце, примерно на площади Иль де Боте. Нам повезло, это ближе к нам. Сначала он стоял, теперь движется, но судя по скорости, пешком.
Фрэнк обратился к Морелли.
— Позвони Фробену, объясни ситуацию. Скажи, что едем и пусть тоже поспешит. И держи с ним связь, чтобы знал, куда перемещается объект.
Машина буквально летела.
— Как тебя зовут? — спросил Фрэнк водителя.
Агент ответил спокойно, словно двигался не спеша, а не мчался, как болид.
— Ксавье Лакруа.
— Хорошо, Ксавье. Обещаю тебе, если все будет хорошо, участие в автогонках мирового класса.
Агент ничего не ответил, только сильнее нажал на газ, видимо, в ответ на признание его мастерства. Пока Морелли взволнованно говорил с Фробеном, Фрэнк следил за красной точкой на дисплее. Теперь она мигала.
— Что это значит?
Агент ответил, не оборачиваясь.
— Звонит.
— Можно послушать, что говорит?
— Отсюда нельзя. У нас только определитель сигнала.
— Ладно. Главное знать, где это дерьмо.
Они неслись на скорости, которой позавидовал бы любой чемпион ралли. Пилот — Фрэнк считал его совершенно достойным такого определения — вел болид в уличном потоке с хладнокровием, присущим лишь настоящему таланту.
— Фробен спрашивает, где он…
— Поднимается по рю Кассини… Остановился… Снова звонит.
У площади образовалась небольшая пробка. Лакруа объехал ее, и даже глазом не моргнув, вылетел на встречную полосу и помчался по рю Кассини, словно был участником Гран-при. Агент у монитора, указывал, куда ехать, а Морелли передавал сведения полиции в Ницце.
— Сверни вот здесь налево. Вверх по Эмманюэль Филибер.
— Эмманюэль Филибер, — повторил голос Морелли.
— Теперь направо. Рю Готье.
— Рю Готье, — эхом отозвался Морелли.
Они свернули направо, практически лежа на боку — мчась едва ли не на двух колесах. Когда оказались в конце короткой улицы, забитой припаркованными машинами, полицейские уже блокировали перекресток с рю Сегюран. Неподалеку толпились агенты в форме. Один из них возвращался к своей машине, лениво засовывая пистолет в кобуру. Машина Фрэнка остановилась рядом. Все выскочили из нее и поспешили к коллегам. Фробен, увидев Фрэнка, развел руками, как человек, который только что вляпался в дерьмо.
В кругу полицейских стоял мальчик лет двенадцати в красной майке и коротких штанишках, совсем, как у Спайка Ли, и в кроссовках «Найк». В руке он держал мобильник.
Он оглядел примчавшихся полицейских, нисколько не испугавшись, хитро улыбнулся, показав сломанный резец, и не удержался от восторженного возгласа.
— Во дают, блин!
52
Было почти два часа ночи, когда Гудзон Маккормик проехал вдоль причала порта Фонтвьей и остановился возле внушительной яхты с кранцами, зачехленными синей тканью. Соседние яхты поменьше будто охраняли его. Гудзон сошел с мотороллера и, не снимая шлема, поставил его на подпорку. Он взял напрокат мотороллер, а не машину — так намного удобнее передвигаться по Монте-Карло. Летом в городе царил настоящий хаос, и хотя парковок хватало, ездить здесь на машине было истинным наказанием.
К тому же в связи с регатой в порт Фонтвьей стекалось неописуемое множество людей — яхтсмены, журналисты, спонсоры, завсегдатаи-любители и праздные зеваки. Всякое перемещение превращалось в своего рода бег с препятствиями на неопределенное время, и на мотороллере было удобнее всего пробираться в этом всеобщем бардаке. К тому же шлем и очки неплохо защищали от досужих расспросов.
Глядя на огромную яхту, Гудзон Маккормик подумал об извечном противопоставлении парусных и моторных судов, о нескончаемых спорах любителей и противников тех и других в каждом баре. Он считал такие споры бесполезными по сути. Все лодки имели двигатель. Просто на парусной лодке не было в подводной части традиционного двигателя с кривошипно-шатунным механизмом, цилиндрами, поршнями и карбюраторами. Ее двигателем был ветер. И его тоже следовало изучать, определять его ритм, выяснять, как использовать наилучшим образом.
Сколько раз, наблюдая за соревнованиями автомобилистов, — а Гудзон Маккормик был страстным фанатом гонок — он видел, как взрывается, окутываясь белым облаком, двигатель какой-нибудь скоростной машины, как печально она замирает на треке у бортика, когда все остальные несутся дальше, а пилот выбирается из машины и присаживается на корточки у заднего моста, недоумевая, какая же деталь его подвела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
— Мистер Оттобре, это он у телефона! И срочно просит вас!
Фрэнку показалось, будто кто-то засунул ему в желудок насос. Сейчас мог быть только один человек, о котором достаточно было сказать всего лишь «он».
— Давайте. И запишите.
Фрэнк нажал кнопку громкой связи, чтобы Морелли тоже слышал, и властным жестом указал ему на аппарат.
— Алло?
Последовали несколько секунд молчания, потом в кабинете раздался знакомый голос.
— Алло, говорит Жан-Лу Вердье…
Морелли вскочил с кресла, будто оно вдруг раскалилось. Фрэнк, крутя в воздухе пальцем, указывал на телефон. В ответ Морелли сжал кулак с поднятым большим пальцем и выбежал из комнаты.
— Да, это Фрэнк Оттобре. Ты где?
Опять тишина, и снова прозвучал теплый, проникновенный голос диджея.
— Хватит пустой болтовни. Мне не нужен кто-то, кто хочет поговорить со мной. Мне нужен тот, кто выслушает меня. Будешь, перебивать, брошу трубку…
Фрэнк промолчал. Что угодно, лишь бы Жан-Лу оставался у телефона, а люди внизу успели бы засечь номер.
— Ничего не изменилось. Я — некто и никто, и ничто не остановит меня. Поэтому бесполезно разговаривать со мной. Все как прежде. Луна и ищейки. Ищейки и луна. Только музыки больше не будет. Я все еще здесь, и ты прекрасно знаешь, что я делаю. Я убиваю…
Связь прервалась. В тот же момент в комнату влетел Морелли.
— Мы засекли его, Фрэнк. Он звонит с мобильника. Машина внизу. Со спутниковой связью.
Фрэнк вскочил и бросился по коридору вслед за Морелли. Они понеслись вниз по лестнице, перескакивая через четыре ступеньки. Едва не сбив с ног двух агентов, поднимавшихся навстречу, пулей вылетели во двор.
Не успели захлопнуться дверцы машины, как она сорвалась с места. Фрэнк увидел за рулем того же агента, который вел машину в то утро, когда был обнаружен труп Аллена Йосиды. Это был отличный водитель, и Фрэнк был рад встрече с ним.
Агент в штатском, сидевший впереди, смотрел на карту города на мониторе перед ним. Посередине широкой дороги на берегу моря видна была красная точка.
Морелли и Фрэнк с заднего сиденья, стараясь не мешать друг другу, тоже всматривались в дисплей. Агент указал пальцем на красную точку: она перемещалась.
— Это мобильник, с которого сделан звонок. Нашли по спутниковой связи. Он в Ницце, примерно на площади Иль де Боте. Нам повезло, это ближе к нам. Сначала он стоял, теперь движется, но судя по скорости, пешком.
Фрэнк обратился к Морелли.
— Позвони Фробену, объясни ситуацию. Скажи, что едем и пусть тоже поспешит. И держи с ним связь, чтобы знал, куда перемещается объект.
Машина буквально летела.
— Как тебя зовут? — спросил Фрэнк водителя.
Агент ответил спокойно, словно двигался не спеша, а не мчался, как болид.
— Ксавье Лакруа.
— Хорошо, Ксавье. Обещаю тебе, если все будет хорошо, участие в автогонках мирового класса.
Агент ничего не ответил, только сильнее нажал на газ, видимо, в ответ на признание его мастерства. Пока Морелли взволнованно говорил с Фробеном, Фрэнк следил за красной точкой на дисплее. Теперь она мигала.
— Что это значит?
Агент ответил, не оборачиваясь.
— Звонит.
— Можно послушать, что говорит?
— Отсюда нельзя. У нас только определитель сигнала.
— Ладно. Главное знать, где это дерьмо.
Они неслись на скорости, которой позавидовал бы любой чемпион ралли. Пилот — Фрэнк считал его совершенно достойным такого определения — вел болид в уличном потоке с хладнокровием, присущим лишь настоящему таланту.
— Фробен спрашивает, где он…
— Поднимается по рю Кассини… Остановился… Снова звонит.
У площади образовалась небольшая пробка. Лакруа объехал ее, и даже глазом не моргнув, вылетел на встречную полосу и помчался по рю Кассини, словно был участником Гран-при. Агент у монитора, указывал, куда ехать, а Морелли передавал сведения полиции в Ницце.
— Сверни вот здесь налево. Вверх по Эмманюэль Филибер.
— Эмманюэль Филибер, — повторил голос Морелли.
— Теперь направо. Рю Готье.
— Рю Готье, — эхом отозвался Морелли.
Они свернули направо, практически лежа на боку — мчась едва ли не на двух колесах. Когда оказались в конце короткой улицы, забитой припаркованными машинами, полицейские уже блокировали перекресток с рю Сегюран. Неподалеку толпились агенты в форме. Один из них возвращался к своей машине, лениво засовывая пистолет в кобуру. Машина Фрэнка остановилась рядом. Все выскочили из нее и поспешили к коллегам. Фробен, увидев Фрэнка, развел руками, как человек, который только что вляпался в дерьмо.
В кругу полицейских стоял мальчик лет двенадцати в красной майке и коротких штанишках, совсем, как у Спайка Ли, и в кроссовках «Найк». В руке он держал мобильник.
Он оглядел примчавшихся полицейских, нисколько не испугавшись, хитро улыбнулся, показав сломанный резец, и не удержался от восторженного возгласа.
— Во дают, блин!
52
Было почти два часа ночи, когда Гудзон Маккормик проехал вдоль причала порта Фонтвьей и остановился возле внушительной яхты с кранцами, зачехленными синей тканью. Соседние яхты поменьше будто охраняли его. Гудзон сошел с мотороллера и, не снимая шлема, поставил его на подпорку. Он взял напрокат мотороллер, а не машину — так намного удобнее передвигаться по Монте-Карло. Летом в городе царил настоящий хаос, и хотя парковок хватало, ездить здесь на машине было истинным наказанием.
К тому же в связи с регатой в порт Фонтвьей стекалось неописуемое множество людей — яхтсмены, журналисты, спонсоры, завсегдатаи-любители и праздные зеваки. Всякое перемещение превращалось в своего рода бег с препятствиями на неопределенное время, и на мотороллере было удобнее всего пробираться в этом всеобщем бардаке. К тому же шлем и очки неплохо защищали от досужих расспросов.
Глядя на огромную яхту, Гудзон Маккормик подумал об извечном противопоставлении парусных и моторных судов, о нескончаемых спорах любителей и противников тех и других в каждом баре. Он считал такие споры бесполезными по сути. Все лодки имели двигатель. Просто на парусной лодке не было в подводной части традиционного двигателя с кривошипно-шатунным механизмом, цилиндрами, поршнями и карбюраторами. Ее двигателем был ветер. И его тоже следовало изучать, определять его ритм, выяснять, как использовать наилучшим образом.
Сколько раз, наблюдая за соревнованиями автомобилистов, — а Гудзон Маккормик был страстным фанатом гонок — он видел, как взрывается, окутываясь белым облаком, двигатель какой-нибудь скоростной машины, как печально она замирает на треке у бортика, когда все остальные несутся дальше, а пилот выбирается из машины и присаживается на корточки у заднего моста, недоумевая, какая же деталь его подвела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148