В прихожей они свернули на лестницу, ведущую в подвал. Спустились ступенек на десять и оказались в помещении, похожем на кладовку. У одной стены находились стиральная машина и раковина, над ними висел женский велосипед, и тут же стоял верстак с тисками и инструментами для работы с деревом и металлом.
Вдоль другой стены размещались металлические стеллажи с консервными банками и винными бутылками. Часть полок была отведена для папок и картонных коробок разной величины и цвета.
— Я — человек, живущий воспоминаниями. Коллекционер. А почти все коллекционеры глупо тоскуют по вчерашнему дню, кроме тех, кто коллекционирует деньги.
Жан-Поль Франсис остановился перед стеллажом, растерянно оглядывая его.
— Гм, посмотрим…
Он снял с самой верхней полки объемистую картонную коробку. На ее крышке была наклеена золотистая этикетка старого магазина грампластинок «Диски и риски». Старик поставил ее на верстак возле тисков и включил верхний свет.
— Это все, что осталось от моей торговли и целого куска жизни. Маловато, тебе не кажется?
Иногда это даже слишком много, — подумал Никола. Некоторым людям в конце жизни не нужно никакой коробки, ни большой, ни маленькой. Бывает, не нужно даже карманов.
Жан-Поль открыл коробку и начал рыться в ней, доставая разные бумаги — старые торговые лицензии, программы концертов, объявления о выставках-продажах коллекционных пластинок.
Вдруг он извлек плотный голубой листок, сложенный пополам, развернул его и, посмотрев, что там написано, протянул Никола.
— Держи. Сегодня твой день. Эту записку собственноручно написал покупатель «Украденной музыки». Он оставил номер телефона, когда узнал, что у меня есть эта пластинка. Теперь припоминаю, что, купив ее, он приходил еще пару раз, а потом я больше не видел его…
Никола прочитал записку. Решительным и четким почерком были обозначены имя и номер телефона.
Легран 04/4221545
Юло показалось странным, что после стольких волнений, неудач, обезображенных тел, безвестных отпечатков пальцев, бесшумных шагов, после стольких теней без лица, и стольких лиц без определенных черт, он наконец-то держал в руках что-то реальное — самое банальное, что только может быть на свете: записку с именем и номером телефона.
Он посмотрел на Жан-Поля, а тот, подавленный, просто не знал, что сказать. Наконец старик-коллекционер, возможный спаситель многих невинных жертв, улыбнулся.
— Судя по всему, записка тебя заинтриговала. Будь мы сейчас в каком-нибудь фильме, как я уже говорил, наверняка в этот момент зазвучала бы многозначительная музыка.
— Заинтриговала — не то слово, Жан-Поль! Захватила!
Он достал мобильник, но Жан-Поль предупредил:
— Тут не берет, надо выйти.
Они поднялись наверх. Между тем мысли в голове Никола Юло неслись со скоростью сто километров в час. А Франсис тем временем припомнил еще кое-что.
— Он жил где-то недалеко, мне помнится, в районе Кассиса. Такой крепкий человек, высокий, но не слишком. Почему-то складывалось впечатление, будто он обладает недюжинной физической силой. Не знаю, почему, но я подумал, что он военный. Наверное, дело было в его глазах, они запоминались. Казалось, сами они смотрят, но не позволяют их видеть. Помню, я еще удивился, что подобный тип увлекается джазовой музыкой…
— Ну, хоть ты и не компьютер, я считаю, с памятью у тебя все в полном порядке..
Поднимаясь по лестнице, Жан Поль обернулся с улыбкой.
— Ты считаешь? Ну, этим уже можно гордиться.
— Думаю, у тебя есть немало и других поводов… Сегодняшний — просто еще один.
Они поднялись на первый этаж и вышли на солнце. Лазанья на столе в кухне остыла, а вино стало нагрелось. Солнечный свет падал на пол террасы и теперь взбирался по ножке стола.
Юло посмотрел на мобильник. Прием есть. Он спросил себя, не рискует ли. Пожал плечами. Пожалуй, все его тревоги по поводу телефонной прослушки — чистая паранойя. Он нажал кнопку памяти и подождал ответа.
— Привет, Морелли, это я, Юло. Мне нужны от тебя две вещи. Информация и молчание. Есть?
— Конечно.
Бесспорным достоинством Морелли была его способность не задавать лишних вопросов.
— Я назову тебе сейчас имя и телефон. Возможно, номер уже не существует. Это где-то в Провансе. Узнай адрес. Мигом!
— Лечу.
Он назвал инспектору необходимые сведения и отключил связь.
И как бы размышляя, еще раз уточнил у Франсиса.
— Ты сказал, в районе Кассиса?
— Мне помнится, Кассис, Ориоль, Рокфор, точно не знаю, но кажется, именно в тех краях.
— Ну, что ж, мне придется, видно, познакомиться с этими местами.
Юло окинул взглядом дом, словно желая запомнить его во всех подробностях. И снова пристально посмотрел в глаза Франсису.
— Надеюсь, не обидишься, если убегу. Мне надо спешить. Думаю, ты понимаешь.
— Представляю, что у тебя творится на душе. То есть пытаюсь представить. Надеюсь, найдешь, кого нужно. Пойдем, провожу до ворот.
— Мне жаль, что я испортил тебе обед.
— Ничего ты не испортил, Никола. Наоборот. Не так уж часто бывают у меня гости в последнее время. Когда доживаешь до таких лет, начинаешь удивляться, отчего это время летело так быстро и вдруг остановилось, словно навеки…
Разговаривая, они прошли через сад к сетчатой ограде. Никола посмотрел на свою машину, стоявшую на солнцепеке. Сейчас в ней наверняка, как в духовке. Сунул пальцы в нагрудный карман и извлек оттуда визитную карточку.
— Держи. Будешь в Монте-Карло, знай что для тебя в моем доме всегда найдется кровать и тарелка супа.
Жан-Поль взял визитку и посмотрел на нее, ничего не говоря. Никола был уверен, что он не выбросит ее. Может, они и не увидятся никогда больше, но все равно не выбросит.
Комиссар протянул руку, и они обменялись крепким рукопожатием.
— Кстати. Есть еще один вопрос. Просто мне любопытно…
— Слушаю тебя.
— Почему «Диски и риски»?
Франсис рассмеялся.
— Ах, вот что… Когда я открыл магазин, то понятия не имел, чем все закончится. Рисковали не клиенты, а я.
Юло ушел, улыбаясь, а Франсис смотрел ему вслед, стоя в воротах.
Подойдя к машине, Юло полез в карман за ключами и наткнулся на кусочек плотной голубой бумаги, который дал ему Жан-Поль, тот самый — с именем и телефоном. Он достал его и подумал, что в истории магазина редких грампластинок «Диски и риски» самое важное событие произошло именно сейчас, годы спустя после его закрытия.
42
Когда он направлялся через Карну-ан-Прованс в Кассис, позвонил Морелли. Телефон «зацепил» волну «Европы-2», и стал слегка тикать. Через секунду он зазвонил. Юло взял мобильник с пассажирского сиденья.
— Слушаю.
— Комиссар, это Морелли. Я нашел адрес, который вы просили. Пришлось повозиться. Вы были правы, такого номера уже нет. Причем это старая нумерация. Во «Франс-Телеком» подняли архивы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Вдоль другой стены размещались металлические стеллажи с консервными банками и винными бутылками. Часть полок была отведена для папок и картонных коробок разной величины и цвета.
— Я — человек, живущий воспоминаниями. Коллекционер. А почти все коллекционеры глупо тоскуют по вчерашнему дню, кроме тех, кто коллекционирует деньги.
Жан-Поль Франсис остановился перед стеллажом, растерянно оглядывая его.
— Гм, посмотрим…
Он снял с самой верхней полки объемистую картонную коробку. На ее крышке была наклеена золотистая этикетка старого магазина грампластинок «Диски и риски». Старик поставил ее на верстак возле тисков и включил верхний свет.
— Это все, что осталось от моей торговли и целого куска жизни. Маловато, тебе не кажется?
Иногда это даже слишком много, — подумал Никола. Некоторым людям в конце жизни не нужно никакой коробки, ни большой, ни маленькой. Бывает, не нужно даже карманов.
Жан-Поль открыл коробку и начал рыться в ней, доставая разные бумаги — старые торговые лицензии, программы концертов, объявления о выставках-продажах коллекционных пластинок.
Вдруг он извлек плотный голубой листок, сложенный пополам, развернул его и, посмотрев, что там написано, протянул Никола.
— Держи. Сегодня твой день. Эту записку собственноручно написал покупатель «Украденной музыки». Он оставил номер телефона, когда узнал, что у меня есть эта пластинка. Теперь припоминаю, что, купив ее, он приходил еще пару раз, а потом я больше не видел его…
Никола прочитал записку. Решительным и четким почерком были обозначены имя и номер телефона.
Легран 04/4221545
Юло показалось странным, что после стольких волнений, неудач, обезображенных тел, безвестных отпечатков пальцев, бесшумных шагов, после стольких теней без лица, и стольких лиц без определенных черт, он наконец-то держал в руках что-то реальное — самое банальное, что только может быть на свете: записку с именем и номером телефона.
Он посмотрел на Жан-Поля, а тот, подавленный, просто не знал, что сказать. Наконец старик-коллекционер, возможный спаситель многих невинных жертв, улыбнулся.
— Судя по всему, записка тебя заинтриговала. Будь мы сейчас в каком-нибудь фильме, как я уже говорил, наверняка в этот момент зазвучала бы многозначительная музыка.
— Заинтриговала — не то слово, Жан-Поль! Захватила!
Он достал мобильник, но Жан-Поль предупредил:
— Тут не берет, надо выйти.
Они поднялись наверх. Между тем мысли в голове Никола Юло неслись со скоростью сто километров в час. А Франсис тем временем припомнил еще кое-что.
— Он жил где-то недалеко, мне помнится, в районе Кассиса. Такой крепкий человек, высокий, но не слишком. Почему-то складывалось впечатление, будто он обладает недюжинной физической силой. Не знаю, почему, но я подумал, что он военный. Наверное, дело было в его глазах, они запоминались. Казалось, сами они смотрят, но не позволяют их видеть. Помню, я еще удивился, что подобный тип увлекается джазовой музыкой…
— Ну, хоть ты и не компьютер, я считаю, с памятью у тебя все в полном порядке..
Поднимаясь по лестнице, Жан Поль обернулся с улыбкой.
— Ты считаешь? Ну, этим уже можно гордиться.
— Думаю, у тебя есть немало и других поводов… Сегодняшний — просто еще один.
Они поднялись на первый этаж и вышли на солнце. Лазанья на столе в кухне остыла, а вино стало нагрелось. Солнечный свет падал на пол террасы и теперь взбирался по ножке стола.
Юло посмотрел на мобильник. Прием есть. Он спросил себя, не рискует ли. Пожал плечами. Пожалуй, все его тревоги по поводу телефонной прослушки — чистая паранойя. Он нажал кнопку памяти и подождал ответа.
— Привет, Морелли, это я, Юло. Мне нужны от тебя две вещи. Информация и молчание. Есть?
— Конечно.
Бесспорным достоинством Морелли была его способность не задавать лишних вопросов.
— Я назову тебе сейчас имя и телефон. Возможно, номер уже не существует. Это где-то в Провансе. Узнай адрес. Мигом!
— Лечу.
Он назвал инспектору необходимые сведения и отключил связь.
И как бы размышляя, еще раз уточнил у Франсиса.
— Ты сказал, в районе Кассиса?
— Мне помнится, Кассис, Ориоль, Рокфор, точно не знаю, но кажется, именно в тех краях.
— Ну, что ж, мне придется, видно, познакомиться с этими местами.
Юло окинул взглядом дом, словно желая запомнить его во всех подробностях. И снова пристально посмотрел в глаза Франсису.
— Надеюсь, не обидишься, если убегу. Мне надо спешить. Думаю, ты понимаешь.
— Представляю, что у тебя творится на душе. То есть пытаюсь представить. Надеюсь, найдешь, кого нужно. Пойдем, провожу до ворот.
— Мне жаль, что я испортил тебе обед.
— Ничего ты не испортил, Никола. Наоборот. Не так уж часто бывают у меня гости в последнее время. Когда доживаешь до таких лет, начинаешь удивляться, отчего это время летело так быстро и вдруг остановилось, словно навеки…
Разговаривая, они прошли через сад к сетчатой ограде. Никола посмотрел на свою машину, стоявшую на солнцепеке. Сейчас в ней наверняка, как в духовке. Сунул пальцы в нагрудный карман и извлек оттуда визитную карточку.
— Держи. Будешь в Монте-Карло, знай что для тебя в моем доме всегда найдется кровать и тарелка супа.
Жан-Поль взял визитку и посмотрел на нее, ничего не говоря. Никола был уверен, что он не выбросит ее. Может, они и не увидятся никогда больше, но все равно не выбросит.
Комиссар протянул руку, и они обменялись крепким рукопожатием.
— Кстати. Есть еще один вопрос. Просто мне любопытно…
— Слушаю тебя.
— Почему «Диски и риски»?
Франсис рассмеялся.
— Ах, вот что… Когда я открыл магазин, то понятия не имел, чем все закончится. Рисковали не клиенты, а я.
Юло ушел, улыбаясь, а Франсис смотрел ему вслед, стоя в воротах.
Подойдя к машине, Юло полез в карман за ключами и наткнулся на кусочек плотной голубой бумаги, который дал ему Жан-Поль, тот самый — с именем и телефоном. Он достал его и подумал, что в истории магазина редких грампластинок «Диски и риски» самое важное событие произошло именно сейчас, годы спустя после его закрытия.
42
Когда он направлялся через Карну-ан-Прованс в Кассис, позвонил Морелли. Телефон «зацепил» волну «Европы-2», и стал слегка тикать. Через секунду он зазвонил. Юло взял мобильник с пассажирского сиденья.
— Слушаю.
— Комиссар, это Морелли. Я нашел адрес, который вы просили. Пришлось повозиться. Вы были правы, такого номера уже нет. Причем это старая нумерация. Во «Франс-Телеком» подняли архивы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148