возникли проблемы, вылет задерживается. Он даже отдаленно не мог вообразить, какой предлог придумает Фробен, чтобы отложить вылет, но прекрасно предвидел реакцию старика. И невольно подумал, что не хотел бы сейчас оказаться на месте своего друга комиссара.
Нелепость этой чисто инстинктивной мысли, скорее даже просто привычной фразы заставила его улыбнуться.
На самом деле все как раз наоборот, именно этого Фрэнк и хотел сейчас больше всего — быть там, на его месте.
Сейчас он хотел бы находиться в аэропорту Ниццы, чтобы высказать генералу Паркеру, наконец, все, что нужно. Точнее говоря, он просто горел нестерпимым желанием сделать это. И не собирался ничего придумывать, а только хотел прояснить кое-что…
Но он сидит здесь и чувствует, как летит время — словно тает соль на языке — глядя на часы каждые полминуты с ощущением, будто минуло уже полчаса.
Фрэнк постарался отогнать эти мысли. Вспомнил Ронкая. Еще одна история, еще одна неприятность. Отважный начальник, должно быть, не без малого сомнения в душе отправил сюда своих людей. Фрэнк говорил с ним по телефону весьма категорично, хотя вовсе не был так уж уверен в своей догадке. У него не хватало мужества признаться даже самому себе, что все это было если не блефом, то вызовом, к тому же довольно смелым. Любой букмекер тотчас дал бы ему, не задумываясь, тридцать против одного. На самом деле его утверждение, будто он знает, где скрывается Никто, строилось только на логическом выводе. Не девяносто девять процентов, о которых он заявил начальнику полиции, а намного меньше. Если его догадка не подтвердится, последует очередной, бог знает какой по счету провал. Ничего не изменится в сложившейся ситуации. Никто по-прежнему останется птицей в лесу. Только существенно поубавится престиж Фрэнка Оттобре, и возникнут нежелательные последствия. Ронкай и Дюран получат в руки оружие, которое он сам же и зарядил. Они не преминут заметить представителю американского правительства, сколь мало пользы от их человека из ФБР в расследовании, хотя, спору нет, он и распознал серийного убийцу. А его публичное заявление о заслугах комиссара Никола Юло может иметь эффект бумеранга. Фрэнку казалось, он так и слышит голос Дюрана, с пренебрежением говорящего Дуайту Дархему, что в сущности, если Фрэнк Оттобре и пришел к некоему результату, то это было не его личное достижение…
И наоборот, если он прав, его ждет слава. Он помчится в аэропорт в Ницце и приведет в порядок свои личные дела, окруженный ореолом человека-легенды. Не то чтобы эта слава так уж волновала Фрэнка, но она сильно укрепила бы его позиции в противоборстве с Натаном Паркером.
Наконец, Фрэнк увидел, как внизу, под горой, появилась первая полицейская машина. На этот раз полиция примчались без воя сирен, как Фрэнк рекомендовал Морелли в разговоре по мобильнику. Он заметил, что группа захвата значительно усилена в сравнении с первым разом, когда поднялась сюда, чтобы взять Жан-Лу. Теперь прибыло шесть машин с агентами, кроме обычного синего фургона с темными стеклами, в котором сидели морские пехотинцы. Когда двери фургона открылись, оттуда вышло шестнадцать человек, а не двенадцать. Другие агенты, видимо, заняли позиции внизу, чтобы помешать бегству убийцы через сад по крутому спуску к берегу, с другой стороны дома.
Машина остановилась, и двое полицейских отправилась перекрывать дорогу сверху. Такой же блокпост перекрыл и нижний ее участок.
Фрэнк невольно улыбнулся. Ронкай не хотел рисковать. Легкость, с какой Жан-Лу расправился с тремя полицейскими, наконец открыла ему глаза на истинную опасность, исходившую от преступника.
Почти одновременно подъехали и две машины из ментонского комиссариата. В них были еще семь вооруженных до зубов агентов под командованием комиссара Робера. Вездесущая Служба безопасности Монте-Карло сотрудничала с французской полицией.
Фрэнк вышел из машины. Пока люди строились в ожидании приказа, Робер и Морелли направились к нему.
— Что происходит, Фрэнк? Надеюсь, скажешь мне, наконец. Ронкай велел нам нестись сюда в полной боевой готовности, но не пожелал ничего объяснить. Однако ему явно перца на хвост насыпали…
Фрэнк жестом остановил его и указал на ограду и крышу дома, скрытую за кустами и кипарисами, поднимавшимися, словно пальцы, над зеленой чащей. И отмел лишние разговоры.
— Он здесь, Клод. Если я не ослеп, то девяносто девять процентов за то, что Жан-Лу Вердье все это время прячется в своем доме.
Фрэнк заметил, что назвал инспектору ту же цифру, что и в разговоре с Ронкаем. Он не счел нужным ничего менять.
Морелли почесал подбородок, как обычно, когда что-то весьма смущало его. А в данном случае — слишком многое.
— Но где же, боже милостивый? Мы ведь перевернули этот дом вверх дном, получше, чем во время весенней генеральной уборки. Не осталось такой дырки, куда бы мы не заглянули.
— Зови людей, и вели подойти ближе.
Морелли был удивлен не совсем понятным поведением Фрэнка, но промолчал. Роббер, стоя в своей вялой позе, равнодушно ожидал развития событий. Когда все расположились полукругом, Фрэнк заговорил, чеканя каждое слово, будто опасался излагать факты на чужом языке, хотя он и говорил по-французски отлично, почти без акцента. Он напоминал сейчас тренера баскетбольной команды, дающего тактические указания игрокам во время перерыва.
— О'кей, ребята, слушайте меня внимательно. Я разговаривал с владельцем дома, который расположен вот там, чуть ниже. Точно такой же дом, как этот. Здания строили два брата в середине шестидесятых. У того, что жил здесь…
Фрэнк показал на крышу за своей спиной.
— У того, что жил здесь, в доме, который потом перешел Жан-Лу, жена была, как бы это сказать, чересчур впечатлительной. Из-за Карибского кризиса шестьдесят второго года, когда едва не началась ядерная война, она наложила в штаны. И потому заставила мужа построить под домом атомное убежище. Вот тут, прямо под нами, наверное…
Фрэнк указал пальцем себе под ноги. Морелли, невольно проследив за его жестом, уставился в землю и тут же поспешно выпрямился.
— Но мы изучили планы обоих зданий. Никакого атомного убежища там нет.
— Не знаю, что тебе ответить. Возможно, оно было построено без разрешения и потому не отмечено в документах. При строительстве не одного, а двух домов, когда кругом копает столько экскаваторов, ездят взад-вперед грузовики, подземный бункер можно выстроить без хлопот, никто и не заметит.
В разговор вмешался Робер.
— Вполне возможно, что дело обстоит именно так, как говорит Фрэнк. В те годы был невероятный строительный бум, и контроль осуществлялся не так тщательно.
Фрэнк продолжал.
— Тавернье, тот, что живет в нижнем доме, сказал, что вход в бункер находится в подсобном помещении, в стене, и закрыт стеллажом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Нелепость этой чисто инстинктивной мысли, скорее даже просто привычной фразы заставила его улыбнуться.
На самом деле все как раз наоборот, именно этого Фрэнк и хотел сейчас больше всего — быть там, на его месте.
Сейчас он хотел бы находиться в аэропорту Ниццы, чтобы высказать генералу Паркеру, наконец, все, что нужно. Точнее говоря, он просто горел нестерпимым желанием сделать это. И не собирался ничего придумывать, а только хотел прояснить кое-что…
Но он сидит здесь и чувствует, как летит время — словно тает соль на языке — глядя на часы каждые полминуты с ощущением, будто минуло уже полчаса.
Фрэнк постарался отогнать эти мысли. Вспомнил Ронкая. Еще одна история, еще одна неприятность. Отважный начальник, должно быть, не без малого сомнения в душе отправил сюда своих людей. Фрэнк говорил с ним по телефону весьма категорично, хотя вовсе не был так уж уверен в своей догадке. У него не хватало мужества признаться даже самому себе, что все это было если не блефом, то вызовом, к тому же довольно смелым. Любой букмекер тотчас дал бы ему, не задумываясь, тридцать против одного. На самом деле его утверждение, будто он знает, где скрывается Никто, строилось только на логическом выводе. Не девяносто девять процентов, о которых он заявил начальнику полиции, а намного меньше. Если его догадка не подтвердится, последует очередной, бог знает какой по счету провал. Ничего не изменится в сложившейся ситуации. Никто по-прежнему останется птицей в лесу. Только существенно поубавится престиж Фрэнка Оттобре, и возникнут нежелательные последствия. Ронкай и Дюран получат в руки оружие, которое он сам же и зарядил. Они не преминут заметить представителю американского правительства, сколь мало пользы от их человека из ФБР в расследовании, хотя, спору нет, он и распознал серийного убийцу. А его публичное заявление о заслугах комиссара Никола Юло может иметь эффект бумеранга. Фрэнку казалось, он так и слышит голос Дюрана, с пренебрежением говорящего Дуайту Дархему, что в сущности, если Фрэнк Оттобре и пришел к некоему результату, то это было не его личное достижение…
И наоборот, если он прав, его ждет слава. Он помчится в аэропорт в Ницце и приведет в порядок свои личные дела, окруженный ореолом человека-легенды. Не то чтобы эта слава так уж волновала Фрэнка, но она сильно укрепила бы его позиции в противоборстве с Натаном Паркером.
Наконец, Фрэнк увидел, как внизу, под горой, появилась первая полицейская машина. На этот раз полиция примчались без воя сирен, как Фрэнк рекомендовал Морелли в разговоре по мобильнику. Он заметил, что группа захвата значительно усилена в сравнении с первым разом, когда поднялась сюда, чтобы взять Жан-Лу. Теперь прибыло шесть машин с агентами, кроме обычного синего фургона с темными стеклами, в котором сидели морские пехотинцы. Когда двери фургона открылись, оттуда вышло шестнадцать человек, а не двенадцать. Другие агенты, видимо, заняли позиции внизу, чтобы помешать бегству убийцы через сад по крутому спуску к берегу, с другой стороны дома.
Машина остановилась, и двое полицейских отправилась перекрывать дорогу сверху. Такой же блокпост перекрыл и нижний ее участок.
Фрэнк невольно улыбнулся. Ронкай не хотел рисковать. Легкость, с какой Жан-Лу расправился с тремя полицейскими, наконец открыла ему глаза на истинную опасность, исходившую от преступника.
Почти одновременно подъехали и две машины из ментонского комиссариата. В них были еще семь вооруженных до зубов агентов под командованием комиссара Робера. Вездесущая Служба безопасности Монте-Карло сотрудничала с французской полицией.
Фрэнк вышел из машины. Пока люди строились в ожидании приказа, Робер и Морелли направились к нему.
— Что происходит, Фрэнк? Надеюсь, скажешь мне, наконец. Ронкай велел нам нестись сюда в полной боевой готовности, но не пожелал ничего объяснить. Однако ему явно перца на хвост насыпали…
Фрэнк жестом остановил его и указал на ограду и крышу дома, скрытую за кустами и кипарисами, поднимавшимися, словно пальцы, над зеленой чащей. И отмел лишние разговоры.
— Он здесь, Клод. Если я не ослеп, то девяносто девять процентов за то, что Жан-Лу Вердье все это время прячется в своем доме.
Фрэнк заметил, что назвал инспектору ту же цифру, что и в разговоре с Ронкаем. Он не счел нужным ничего менять.
Морелли почесал подбородок, как обычно, когда что-то весьма смущало его. А в данном случае — слишком многое.
— Но где же, боже милостивый? Мы ведь перевернули этот дом вверх дном, получше, чем во время весенней генеральной уборки. Не осталось такой дырки, куда бы мы не заглянули.
— Зови людей, и вели подойти ближе.
Морелли был удивлен не совсем понятным поведением Фрэнка, но промолчал. Роббер, стоя в своей вялой позе, равнодушно ожидал развития событий. Когда все расположились полукругом, Фрэнк заговорил, чеканя каждое слово, будто опасался излагать факты на чужом языке, хотя он и говорил по-французски отлично, почти без акцента. Он напоминал сейчас тренера баскетбольной команды, дающего тактические указания игрокам во время перерыва.
— О'кей, ребята, слушайте меня внимательно. Я разговаривал с владельцем дома, который расположен вот там, чуть ниже. Точно такой же дом, как этот. Здания строили два брата в середине шестидесятых. У того, что жил здесь…
Фрэнк показал на крышу за своей спиной.
— У того, что жил здесь, в доме, который потом перешел Жан-Лу, жена была, как бы это сказать, чересчур впечатлительной. Из-за Карибского кризиса шестьдесят второго года, когда едва не началась ядерная война, она наложила в штаны. И потому заставила мужа построить под домом атомное убежище. Вот тут, прямо под нами, наверное…
Фрэнк указал пальцем себе под ноги. Морелли, невольно проследив за его жестом, уставился в землю и тут же поспешно выпрямился.
— Но мы изучили планы обоих зданий. Никакого атомного убежища там нет.
— Не знаю, что тебе ответить. Возможно, оно было построено без разрешения и потому не отмечено в документах. При строительстве не одного, а двух домов, когда кругом копает столько экскаваторов, ездят взад-вперед грузовики, подземный бункер можно выстроить без хлопот, никто и не заметит.
В разговор вмешался Робер.
— Вполне возможно, что дело обстоит именно так, как говорит Фрэнк. В те годы был невероятный строительный бум, и контроль осуществлялся не так тщательно.
Фрэнк продолжал.
— Тавернье, тот, что живет в нижнем доме, сказал, что вход в бункер находится в подсобном помещении, в стене, и закрыт стеллажом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148