Нет, Никола, не ты и не сейчас. Не так дерьмо и не в такой момент, когда твоя жизнь, казалось, ничего не стоит. Не так, анфан-террибль…
— Он умер, Фрэнк.
Фрэнк стиснул зубы так сильно, что слышно было, как они скрипнули. Костяшки пальцев, сжимавших аппарат, побелели. На какое-то мгновение Елена подумала, что телефон сейчас раскрошится в его руке.
— Жена знает?
— Нет, еще не сказали. Я подумал, может, ты сам…
— Спасибо, Клод. Отличная работа.
— Я предпочел бы не получать таких комплиментов.
— Знаю, и благодарю тебя также от имени Селин Юло…
Фрэнк поднялся и прошел к креслу, где лежала его одежда, стал надевать брюки.
Елена села в постели, прикрыв грудь простыней. Фрэнк не заметил ее непроизвольного стыдливого движения — она еще не привывкла к тому, чтобы он видел ее наготу.
— Что случилось, Фрэнк? Куда ты?
Он посмотрел на нее с мучительной болью на лице и сел на кровать, чтобы надеть носки. Его голос прозвучал из-за покрытой шрамами спины.
— В самое плохое место на этом свете, Елена. Иду будить женщину среди ночи и объяснять ей, почему ее муж больше никогда не вернется домой.
45
На похоронах Никола Юло лил дождь.
Погода, казалось, решила прервать солнечное лето и пролить с неба такие же слезы, что проливались на земле. Бушевал настоящий ливень. Настоящей была и вся жизнь мало кому известного комиссара полиции, отданная исполнению скромной жизненной миссии обычного человека.
Теперь, уже не ведая этого, он получал, наверное, единственное вознаграждение, какого ему хотелось при жизни: сходил в ту же землю, что приняла его сына, под речи, придуманные для утешения живых.
Селин стояла возле священника у могил мужа и сына, с достоинством перенося страдание, хотя и совершенно обессиленная. Тут жк находились ее сестра с мужем, спешно приехавшие из Каркассоне при известии о смерти зятя.
Похороны были пройти скромными, как того хотел Никола. И все же немало народу поднялось наверх, на кладбище Эз-Виллаж, чтобы присутствовать при погребении. Фрэнк, стоя немного поодаль от вырытой могилы, смотрел на людей, окружавших молодого священника, который справлял службу с непокрытой, несмотря на дождь, головой.
Тут собрались друзья, знакомые, жители Эза, все, кто так или иначе знал и ценил Юло как человека и хотел теперь с ним попрощаться. Возможно, подошли и просто любопытные.
На лице Морелли отражалось такое искреннее страдание, что Фрэнк поразился. Были тут Ронкай и Дюран как представители властей Княжества и все свободные от дежурства сотрудники Службы безопасности. Напротив себя Фрэнк увидел Фробена, тоже с непокрытой головой. Чуть дальше стояли Бикжало, Лоран, Жан-Лу, Барбара, почти все сотрудники «Радио Монте-Карло». Неподалеку — даже Пьеро и его мать.
Немногих присутствовавших журналистов сдерживала полиция. Впрочем особой необходимости в этом не было. Смерть человека в результате банальной аварии не вызвала особого интереса, даже если речь шла о комиссаре, который прежде возглавлял расследование «дела Никто».
Фрэнк смотрел, как гроб Никола Юло медленно опускают в могилу, похожую на рану, поливаемую дождем, смешанным со святой водой. Казалось, благословение исходило и с неба, и от людей. Могильщики в зеленых клеенчатых плащах принялись лопатами швырять землю такого же цвета, что и гроб.
Фрэнк оставался у могилы, пока в яму не упал последний ком земли. Постепенно холмик сравняется, и кто-то, кому заплатят, поместит здесь мраморную плиту, точно такую, как рядом, и надпись на ней будет сообщать, что Стефан Юло и его отец Никола так или иначе встретились.
Священник произнес последнею молитву, и все осенили себя крестным знамением.
Но Фрэнк так и не смог сказать «аминь».
Сразу же после погребения толпа рассеялась. Те, кто стоял ближе к семье покойного, прежде чем удалиться, выражали соболезнование вдове. Отвечая на объятия супругов Мерсье, Селин увидела Фрэнка. Она попрощалась с Гийомом и его родителями, приняла торопливые соболезнования Дюрана и Ронкая, обернувшись к сестре, что-то шепнула ей, и та вместе с мужем поспешила к воротам кладбища. Фрэнк посмотрел на тонкую фигуру Селин. Она спокойно направлялась к нему, не защитив темными очками свои покрасневшие от слез глаза.
Не промолвив ни слова, Селин припала ему на грудь. Обняв ее, он слышал, как она тихо плачет, позволив себе наконец эти слезы, которые не в силах были, конечно, вернуть ее маленький, вдребезги разбитый мир.
Потом Селин слегка отстранилась и посмотрела на Фрэнка. В его глазах пылала, как раскаленное солнце, острая, мучительная боль.
— Спасибо, Фрэнк. Спасибо, что ты здесь. Спасибо, что именно ты сообщил мне об этом. Знаю, чего это стоило тебе.
Фрэнк не ответил. После звонка Морелли он расстался с Еленой, приехал в Эз и подошел к дому Никола. Долгих пять минут стоял он у двери, прежде чем набрался мужества позвонить. Когда Селин открыла ему, запахивая легкий халат, наброшенный на ночную рубашку, то, увидев его, сразу все поняла. Ведь она в конце концов была женой полицейского. Эту сцену она не раз представляла себе и раньше, заранее переживая возможную трагедию, хотя всегда гнала прочь подобные мысли как дурную примету. Теперь Фрэнк стоял вот тут, на пороге ее дома, с мученическим выражением лица, и его молчание лишь подтверждало, что теперь и муж вслед за сыном навсегда покинул ее дом.
— Что-то с Никола, да?
Фрэнк кивнул.
— Он…
— Да, Селин, он умер.
Селин закрыла на мгновение глаза и смертельно побледнела. Она покачнулась, и он испугался, что она упадет, шагнул к ней, желая поддержать, но она тотчас взяла себя в руки. Фрэнк увидел, как забилась жилка у нее на виске, когда она стала задавать вопросы, на которые он предпочел бы не отвечать.
— Как это случилось?
— Авария. Не знаю подробностей. Свернул с дороги в кювет. Наверное, погиб мгновенно. Если это может утешить тебя, он не страдал.
Фрэнк понимал всю бессмысленность своих слов. О каком утешении могла идти речь, ведь он знал от Никола, сколько страданий доставила ему и Селин агония Стефана, лежавшего в коме, подобно овощу и подключенного к аппаратуре, пока жалость не пересилила надежду и родители не согласились отключить жизнеобеспечение.
— Заходи, Фрэнк. Надо сделать пару звонков, один, правда, могу отложить до утра. И хочу попросить тебя об одном одолжении…
Она посмотрела на него полными слез глазами.
— Все что хочешь, Селин.
— Не оставляй меня этой ночью, прошу тебя.
Она позвонила единственному родственнику Никола — его брату, жившему в Америке, кратко объяснила положение и закончила разговор словами: «Нет, я не одна», что несомненно было ответом на беспокойство говорившего на другом конце провода. Осторожно, будто что-то необыкновенно хрупкое, положила трубку и снова повернулась к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148