– Но это гора.
– Для вас это не должно быть проблемой, – кивнул он и провёл пальцем по линии на карте. Линии, которую я знал. – А для преследователей как раз проблема.
Я понял. Он действительно хорошо над этим подумал. Если он ещё и сможет это устроить – ждать меня там с моторизованным средством передвижения, то это хороший план.
– Ну хорошо. Когда?
– Завтра вечером, после полуночи, – прошептал он еле слышно, с шелестом сворачивая при этом карту. После этого он внушительно посмотрел на меня. – Никто, кроме меня и вас, не знает об этом месте встречи. И пусть так и будет.
Я кивнул. Он спрятал карту в карман.
– Ещё одно, – сказал я, когда он уже собирался подняться.
Он задержался, посмотрел на меня. Складка у него на лбу была такая острая, что ею можно было резать овощи.
– После того, о чём мы говорили в пятницу вечером… – начал я вполголоса. – Как, вы думаете, им удалось склонить меня к сотрудничеству?
– Боюсь, мои представления об этом вам не понравятся.
– Вы, наверное, думаете, что они вынудили меня? Что меня бесстыдно обманули, соблазнили сладкими песнями о патриотизме и родине и заставили подписать?
– А разве не так?
Я смотрел перед собой блуждающим взглядом и спрашивал себя, не направлен ли сейчас в нашу сторону один из тех суперсильных микрофонов, про которые даже я знал лишь по шпионским фильмам. Мой ODP дал отбой тревоги. Хорошо, но ведь он тоже не всеведущий. И противнику известно, что у меня есть ODP. Если верны худшие подозрения о том, кто этот противник, то именно он и создал этот ODP.
Но даже если так.
– Меня не пришлось принуждать. И меня ничем не соблазняли. Меня не обманывали, чтобы сделать из меня киборга. Правда состоит в том, что я сам рвался к этому.
Он с шумом втянул воздух.
– По документам выходит иначе.
– Об этом я до позавчерашнего вечера ничего не знал. – У меня было такое чувство, что я должен успеть выговориться до того, как он уйдёт. – Железный Человек хоть и был секретным проектом, но слухи всё равно ходили. Постоянно курсировали какие-то безумные истории, и от большинства из них можно было отмахнуться. Но то, что запланировано создание киборга, завораживало меня. Я поддался этим слухам. Я начал расспрашивать. Мне был двадцать один год, и я изъявил добровольное желание перед всеми, кого полагал как-то причастными к этому. Тогда проекту было уже четыре года, но он прошёл лишь основные исследования. Когда дело дошло до практических испытаний, встал вопрос, на ком испытывать – на сухопутных или на морской пехоте. – Я смотрел в сторону. – Позднее кто-то мне рассказал, что решающим стало то, что среди морских пехотинцев уже есть один доброволец. Всё моё вербовочное собеседование состояло в том, что меня в один прекрасный день вызвали в кабинет, где некий майор Рейли пожал мне руку и сказал: «Итак, капрал, собирайте вещи. Вы приняты».
– Но почему, ради всего святого?
– Вы помните фильм «Терминатор»?
Финиан исторг мучительный стон.
– Не может быть.
– Я пришёл из кино и первым делом купил себе куртку. В точности такую куртку. Я коротко остригся и завёл себе такие же тёмные очки. Я ходил по городу и воображал себя таким машино-человеком. К моменту, когда появилась вторая серия, я сам уже был им.
Тут среди облаков размылось светлое пятно, предвестие голубого неба, и на нас пролился слабый солнечный свет. К запахам порта примешалась вонь плохо сгоревшего дизельного топлива. Финиан молчал. Я на миг забыл о нём и говорил только сам с собой:
– «Человека в шесть миллионов долларов» я мог смотреть в детстве бесконечно. Я думаю, это была своего рода компенсация того, что я рос без матери. Я страшно любил этот фильм. Я сидел перед телевизором в благоговении, с каким другие, возможно, преклоняют колени перед алтарём, и имел одно-единственное желание: быть человеком в шесть миллионов долларов. – Я покачал головой. – И вот он я. Разве не по таинственным законам развивается жизнь? Как наши желания формируют её; даже те, которые нам не во благо?
Чайка нагло приземлилась прямо у наших ног, с вызовом посмотрела на нас и, оскорблённая нашим невниманием, гордо зашагала прочь.
– Зачем вы мне это рассказываете? – спросил Финиан.
Я посмотрел на него, хотел объяснить ему это, но когда попытался сформулировать, мне ничего не пришло в голову. А мне в тот момент это было почему-то важно. Но я не мог бы объяснить, почему.
Вот уж это я всегда ненавидел: сидеть дурак дураком, когда от тебя чего-то ждут, а ты не знаешь, что сказать.
– Я приду, – сказал я вместо этого. – В понедельник.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, и мне показалось, что он остался доволен моим ответом. Он коротко кивнул, встал и пошёл прочь, ни разу не оглянувшись.
17
Что пользы человеку от отпущенных ему восьмидесяти лет, если он растратил их впустую? Он не жил по-настоящему, он лишь пребывал в жизни, и он не умер поздно, а просто очень долго умирал.
Сенека. Нравственные письма
Большинство моих воспоминаний о товарищах по проекту связаны с нашим пребыванием в Лесном лагере. А ведь мы пробыли там всего лишь несколько недель, самое большее три месяца. А при взгляде в прошлое этот период кажется бесконечным. Мы тогда знали в общих чертах, что нас ждёт, уже подписали соответствующие обязательства и так далее, и нас привезли на этот опорный пункт посреди дремучего леса. Мы тренировались, чтобы оставаться в форме, и подвергались всё новым и новым обследованиям, приборами, каких никто из нас до тех пор не видел. Кроме врачей и военных, там было полным-полно очкариков, у которых нагрудные карманы белых рубашек топорщились от калькуляторов и шариковых ручек, с нами они не говорили ни слова, только с врачами. В центре опорного пункта находилась закрытая зона, доступа к которой у нас не было, только у очкариков, и я допускаю, что именно там проходили окончательную шлифовку и доводку технические разработки, которые должны были дать нам дополнительные преимущества.
До нашего сведения доводили время от времени лишь самое необходимое, и против этого правила нам нечего было возразить, поскольку лишь благодаря нашей неосведомлённости мы имели возможность увольнений в город, причём каждый вечер, включая транспорт. Дорога к опорному пункту предназначалась для военных, несколько миль она тянулась по лесу, а потом начинался город, большой, шумный, порочный, полный ярких соблазнов, кинозалов, ресторанов, дискотек, баров и борделей. В кино тогда шли «Человек дождя» и «Крепкий орешек»; в ресторанах подавали рёбрышки такими порциями, которых хватало даже Стивену и Джеку; в дискотеках мы – высокие, сильные, в военной форме – были героями; в барах изголодавшиеся по любви секретарши и кассирши города только того и ждали, что мы их снимем и осчастливим;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78