КогдаДжоанна пересекает кухню,
лампочка отключается совсем.
Джоанна наощупь пробирается к кухонной полке - сейчас она видится
лишьтенью среди теней. Ударяется обо что-то бедром и тиховскрикивает -
скорее от нетерпения, чем от боли. Дойдя до полки, она вынимает из корбки
одну свечу. На полке еще лежат пачки вощеных спичек и кучка подставок для
свечей. Джоанна зажигает свечу. Когда пламяразгорается, она насаживает
основание свечи на иглуподставки.
Потом берет остальные свечи, аккуратно складывая коробки стопкой на
руке. Когда она поворачивается уходить, на столе, прибранном наночь и теперь
абсолютно пустом, лежит трость Линожа с волчьей головой.
Джоанна ахает, поворачивается... и прямо передней стоит Линож, и его
улыбающееся лицо освещает свет от свечи Джоанны. Оно похоже на лицо гоблина.
Она ахает еще раз, и все свечи - и коробки, иодна зажженая - выпадают изее
рук. Зажженная свеча гаснет, еще раз оставляя ее (и нас) в темноте.
-- Привет, Джоанна Стенхоуп, -- говорит Линож. -- Рада, что старая сука
сдохла? Я тебе оказал услугу, о да! Тыходила с вытянутым лицом, а в душе
джигу отплясывала. Я знаю, я это по запаху твоему чую.
Джоанна начинает кричать - на этот раз по-настоящему, в голос. И
зажимает себе рот двумя руками, едва успев начать. Но над этими руками -
вытаращенные в ужасе глаза, и мы понимаем, что по своей воле она не
замолчала бы.
-- Тихо... тихо... -- ласково говорит Линож.
По коридору мэрииидут Майк и Хэтч. Здесь темно, гориттолько пара
аварийных лампочек, которым остро не хватает напряжения, несколько свечей,
фонариков... может, даже одна-другая зажигалка. Сквозь окна видно, как
женщины зажигают свечи в зале мэрии.
-- Что там с генератором, Майк? -- спрашивает СтенХоупвелл.
-- Он теперь до конца бури отключился? -- спрашивает кто-то еще.
-- А как с теплом? -- возникает третий. -- Эту проклятую дровяную печку
разобрали еще три года назад! Я им говорил, что не надо, пригодится в сезон
вьюг в этом году или следующем, так кто же теперь стариков слушает...
-- У нас хватит тепла и света, не волнуйтесь, -- бросает Майк, не
останавливаясь. -- И шторм должен пойти на убыль после полуночи. Так, Хэтч?
-- Так.
Преподобный Боб Риггинс шел за Майком и Хэтчем и несколько отстал на
лестнице (он мужчина не худой), но теперь догнал.
-- Майкл, эти добрые люди беспокоятся не о свете или тепле, и ты это
знаешь.
Майк останавливается и оборачивается. Шепот в коридоре стихает. Риггинс
коснулся обнаженного нерва; он говорит от имени всех, произнося то, чего не
могут остальные, и Майк это знает.
-- Когда появится эта личность, Майкл, мы должны дать ему то, что он
хочет. Я молился, и такое указание Господь...
-- Мы послушаем и тогда решим, -- прерывает его Майк. -- Согласны?
Неодобрительный говор прошел по коридору.
-- Как ты можешь так говорить, -- начинает Орв Бучер, -- когда твой
ребенок...
-- Потому что я никогда не подписываюсь втемную, -- отвечает Майк.
И поворачивается уходить
-- Есть время упорствовать, Майкл, -- обращается кнему преподобный Боб
Риггинс. -- Но есть времяотпустить вожжи ради большего блага, как бы тяжко
это ни было. "Перед падением возносится сердце человека, а смирение
предшествует славе". Притчи.
-- "Отдавайте кесарю кесарево, а Божие - Богу", -- отвечает Майк. --
Евангелие отМатфея.
Преподобный Боб Риггинс злится, чтоМайк пытается переспорить его по
Писанию, но когда он делает шаг вслед за ним - может быть, чтобы продолжить
спор, - Майк качает головой.
-- Прошу вас остаться. Ситуация у нас под контролем.
-- Я знаю, что ты в это веришь, -- говорит священник. -- Но мы не все в
этом убеждены.
-- И тебе не грех быпомнить, Майкл Андерсон, что у нас все еще
демократия! -- вставляет Орв Бучер. -- Хоть в шторм, хоть не в шторм!
Одобрительный ропот.
-- Уверен, если память меня подведет, ты мне напомнишь, Орв. Пойдем,
Хэтч.
Они заходят в кухню - и останавливаются в удивлении и страхе.
-- Заходите, заходите! -- приглашает голос Линожа.
На столе и на полке - зажженные свечи. Щегольски одетыйЛинож стоит,
положив обе руки (сейчас пока без желтых перчаток) на волчью голову трости.
И еще мы видим Джоанну Стенхоуп. Она парит возле стены, почти касаясь
головой потолка, и ноги ее висят в воздухе. Руки ее расставлены в сторону на
уровне пояса - не совсем распятие, но наводит на мысль о нем. В каждой руке
у нее - зажженная свеча. По пальцам течет расплавленный воск. Глаза ее
широко открыты. Двинуться она не может... но она в сознании и в ужасе.
Майк и Хэтч остановились, где вошли.
-- Заходите, мальчики, -- говорит Линож. -- Быстро и тихо... если
только вы не хотите, чтобы я заставил эту суку сжечь себе лицо.
Он чуть приподнимает трость, и Джоанна точно так же поднимает свечу к
своему лицу.
-- Сколько волос! -- говорит Линож. -- Посмотрим, как они будут гореть?
-- Нет, -- отвечает Майк.
Он входит в кухню. Хэтч за ним, бросая взглядчерез плечо. Там Боб
Риггинс обращается к островитянам, и хотя не слышно, что он говорит, видно,
что многие с ним соглашаются.
-- У вас проблемы с местным изгонятелем злых духов? Что ж, есть одна
вешь, которую вы, констебль, можете запомнить на будущее... в предположении,
конечно, что это будущее у вас есть. У преподобного Бобби Риггинса есть две
племянницы в Кэстине. Симпатичные блондинки одиннадцати идевяти лет. Он их
очень любит. Можетбыть, даже слишком. Когда они видят его машину, они
убегают и прячутся. На самом деле...
-- Отпустите ее, -- требует Майк. -- Джоанна как ты?
Она не отвечает, но глаза ее закатываются отужаса. Линож хмурится.
-- Если вы не хотите видеть миссис Стенхоуп ввиде самой большой в мире
праздничной свечи, я вам советую не заговаривать, пока вас не попросят.
Хэтч, закройте дверь.
Хэтч закрывает. Линож следит, потом снова обращает свое внимание на
Майка.
-- Вы не любите знаний?
-- Те, которые вы имеете в виду - нет.
-- Ай-яй-яй, как плохо. Просто стыдно. Может быть, вы мне не верите?
-- Я вам верю. Но дело в том, что вы знаете все плохое и ничего
хорошего.
-- Ах, как возвышенно. У меня даже слезы на глазах выступили. Но в
общем целом, констебль Андерсон, добро - это иллюзия. Побасенки, которыелюди
себе рассказывают, чтобы прожит жизнь, не слишком много плача.
-- В это я не верю.
-- Я знаю. Вы до самого конца держитесь добра... только в этот раз,
кажется вам достанется спичка с коротким концом.
Он смотрит на Джоанну, приподнимает трость... и медленно ее опускает.
При этом Джоанна соскальзывает по стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
лампочка отключается совсем.
Джоанна наощупь пробирается к кухонной полке - сейчас она видится
лишьтенью среди теней. Ударяется обо что-то бедром и тиховскрикивает -
скорее от нетерпения, чем от боли. Дойдя до полки, она вынимает из корбки
одну свечу. На полке еще лежат пачки вощеных спичек и кучка подставок для
свечей. Джоанна зажигает свечу. Когда пламяразгорается, она насаживает
основание свечи на иглуподставки.
Потом берет остальные свечи, аккуратно складывая коробки стопкой на
руке. Когда она поворачивается уходить, на столе, прибранном наночь и теперь
абсолютно пустом, лежит трость Линожа с волчьей головой.
Джоанна ахает, поворачивается... и прямо передней стоит Линож, и его
улыбающееся лицо освещает свет от свечи Джоанны. Оно похоже на лицо гоблина.
Она ахает еще раз, и все свечи - и коробки, иодна зажженая - выпадают изее
рук. Зажженная свеча гаснет, еще раз оставляя ее (и нас) в темноте.
-- Привет, Джоанна Стенхоуп, -- говорит Линож. -- Рада, что старая сука
сдохла? Я тебе оказал услугу, о да! Тыходила с вытянутым лицом, а в душе
джигу отплясывала. Я знаю, я это по запаху твоему чую.
Джоанна начинает кричать - на этот раз по-настоящему, в голос. И
зажимает себе рот двумя руками, едва успев начать. Но над этими руками -
вытаращенные в ужасе глаза, и мы понимаем, что по своей воле она не
замолчала бы.
-- Тихо... тихо... -- ласково говорит Линож.
По коридору мэрииидут Майк и Хэтч. Здесь темно, гориттолько пара
аварийных лампочек, которым остро не хватает напряжения, несколько свечей,
фонариков... может, даже одна-другая зажигалка. Сквозь окна видно, как
женщины зажигают свечи в зале мэрии.
-- Что там с генератором, Майк? -- спрашивает СтенХоупвелл.
-- Он теперь до конца бури отключился? -- спрашивает кто-то еще.
-- А как с теплом? -- возникает третий. -- Эту проклятую дровяную печку
разобрали еще три года назад! Я им говорил, что не надо, пригодится в сезон
вьюг в этом году или следующем, так кто же теперь стариков слушает...
-- У нас хватит тепла и света, не волнуйтесь, -- бросает Майк, не
останавливаясь. -- И шторм должен пойти на убыль после полуночи. Так, Хэтч?
-- Так.
Преподобный Боб Риггинс шел за Майком и Хэтчем и несколько отстал на
лестнице (он мужчина не худой), но теперь догнал.
-- Майкл, эти добрые люди беспокоятся не о свете или тепле, и ты это
знаешь.
Майк останавливается и оборачивается. Шепот в коридоре стихает. Риггинс
коснулся обнаженного нерва; он говорит от имени всех, произнося то, чего не
могут остальные, и Майк это знает.
-- Когда появится эта личность, Майкл, мы должны дать ему то, что он
хочет. Я молился, и такое указание Господь...
-- Мы послушаем и тогда решим, -- прерывает его Майк. -- Согласны?
Неодобрительный говор прошел по коридору.
-- Как ты можешь так говорить, -- начинает Орв Бучер, -- когда твой
ребенок...
-- Потому что я никогда не подписываюсь втемную, -- отвечает Майк.
И поворачивается уходить
-- Есть время упорствовать, Майкл, -- обращается кнему преподобный Боб
Риггинс. -- Но есть времяотпустить вожжи ради большего блага, как бы тяжко
это ни было. "Перед падением возносится сердце человека, а смирение
предшествует славе". Притчи.
-- "Отдавайте кесарю кесарево, а Божие - Богу", -- отвечает Майк. --
Евангелие отМатфея.
Преподобный Боб Риггинс злится, чтоМайк пытается переспорить его по
Писанию, но когда он делает шаг вслед за ним - может быть, чтобы продолжить
спор, - Майк качает головой.
-- Прошу вас остаться. Ситуация у нас под контролем.
-- Я знаю, что ты в это веришь, -- говорит священник. -- Но мы не все в
этом убеждены.
-- И тебе не грех быпомнить, Майкл Андерсон, что у нас все еще
демократия! -- вставляет Орв Бучер. -- Хоть в шторм, хоть не в шторм!
Одобрительный ропот.
-- Уверен, если память меня подведет, ты мне напомнишь, Орв. Пойдем,
Хэтч.
Они заходят в кухню - и останавливаются в удивлении и страхе.
-- Заходите, заходите! -- приглашает голос Линожа.
На столе и на полке - зажженные свечи. Щегольски одетыйЛинож стоит,
положив обе руки (сейчас пока без желтых перчаток) на волчью голову трости.
И еще мы видим Джоанну Стенхоуп. Она парит возле стены, почти касаясь
головой потолка, и ноги ее висят в воздухе. Руки ее расставлены в сторону на
уровне пояса - не совсем распятие, но наводит на мысль о нем. В каждой руке
у нее - зажженная свеча. По пальцам течет расплавленный воск. Глаза ее
широко открыты. Двинуться она не может... но она в сознании и в ужасе.
Майк и Хэтч остановились, где вошли.
-- Заходите, мальчики, -- говорит Линож. -- Быстро и тихо... если
только вы не хотите, чтобы я заставил эту суку сжечь себе лицо.
Он чуть приподнимает трость, и Джоанна точно так же поднимает свечу к
своему лицу.
-- Сколько волос! -- говорит Линож. -- Посмотрим, как они будут гореть?
-- Нет, -- отвечает Майк.
Он входит в кухню. Хэтч за ним, бросая взглядчерез плечо. Там Боб
Риггинс обращается к островитянам, и хотя не слышно, что он говорит, видно,
что многие с ним соглашаются.
-- У вас проблемы с местным изгонятелем злых духов? Что ж, есть одна
вешь, которую вы, констебль, можете запомнить на будущее... в предположении,
конечно, что это будущее у вас есть. У преподобного Бобби Риггинса есть две
племянницы в Кэстине. Симпатичные блондинки одиннадцати идевяти лет. Он их
очень любит. Можетбыть, даже слишком. Когда они видят его машину, они
убегают и прячутся. На самом деле...
-- Отпустите ее, -- требует Майк. -- Джоанна как ты?
Она не отвечает, но глаза ее закатываются отужаса. Линож хмурится.
-- Если вы не хотите видеть миссис Стенхоуп ввиде самой большой в мире
праздничной свечи, я вам советую не заговаривать, пока вас не попросят.
Хэтч, закройте дверь.
Хэтч закрывает. Линож следит, потом снова обращает свое внимание на
Майка.
-- Вы не любите знаний?
-- Те, которые вы имеете в виду - нет.
-- Ай-яй-яй, как плохо. Просто стыдно. Может быть, вы мне не верите?
-- Я вам верю. Но дело в том, что вы знаете все плохое и ничего
хорошего.
-- Ах, как возвышенно. У меня даже слезы на глазах выступили. Но в
общем целом, констебль Андерсон, добро - это иллюзия. Побасенки, которыелюди
себе рассказывают, чтобы прожит жизнь, не слишком много плача.
-- В это я не верю.
-- Я знаю. Вы до самого конца держитесь добра... только в этот раз,
кажется вам достанется спичка с коротким концом.
Он смотрит на Джоанну, приподнимает трость... и медленно ее опускает.
При этом Джоанна соскальзывает по стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67