Когда ее ноги касаются пола, Линож
надувает губыи слегка дует. По комнате проносится ветер. Пламя свечей на
столе и полке колеблется, свечи в руках у Джоанны гаснут. И чары с нее
спадают. Она бросаетсвечи и бежит к Майку, всхлипывая. Пробегая мимо Линожа,
она от него отшатывается. Он улыбается ей отеческой улыбкой, а Майк обнимает
ее за плечи.
-- Ваш город полон прелюбодеев, педофилов, воров, обжор, убийц,
хулиганов, мошенников и скупердяев. И каждого из них я знаю. Рожденный в
грехах - рассыпься в прах. Рожденный в грязи - в ад ползи.
-- Он дьявол! -- всхлипывает Джоанна. -- Не подпускай его больше ко
мне! Я все сделаю, только не подпускай его ко мне!
-- Чего вы хотите, мистер Линож? -- спрашивает Майк.
-- Чтобы через вас все собрались в том зале - для начала. Проведем
незапланированное городское собрание, точно в двадцать один ноль-ноль. А
потом... потом увидим.
-- Что увидим? -- спрашивает Майк.
Линож проходит к задней двери, приподнимает трость, и дверь отворяется
настежь. Врываестя штормовой ветер, гася все свечи. Силуэт - Линож -
оборачивается. В контуре его головы дергаются красные линии, освещающие его
глаза.
-- Увидим, закончил ли я с этим городом... или только начал. В девять
вечера ровно, констебль. Вы... он... она... преподобный Бобби... менеджер
города Робби... все и каждый.
Он выходит, и дверь за ним захлопывается.
-- Что же нам делать? -- спрашивает Хэтч.
-- А что мы можем сделать? -- отвечает Майк. -- Выслушаем, чегоон
хочет. Если есть другой выход, я его не вижу. Скажи Робби.
-- А как с детьми? -- спрашивает Хэтч.
-- Я за ними присмотрю, -- говорти Джоанна. -- Я все равно не могу быть
там, где он. Опять - ни за что!
-- Так не пойдет, -- говорит Майк. -- Он хочет, чтобы собрались все, а
значит и ты, Джо. -- Он задумывается. -- Мы перенесем их наверх. Вместе с
кроватями. Поставим сзади в залезаседаний.
-- Да, это пойдет, -- соглашается Хэтч. Когда Майк открывает дверь, он
добавляет: -- Я никогда в жизни еще не был такиспуган.
-- Я тоже.
И они идут сообщить о собрании выжившим в эту бурю.
Снаружи купол с мемориальным колоколом почти исчез под сугробами. И на
одном из сугробов - что почти такое же чудо, как хождение по воде - стоит
Андре Линож. Трость его поставлена между ступнями в снег. Он смотрит на
мэрию... сторожит... выжидает.
Затемнение. Конец акта третьего.
Акт четвертый.
Все еще дует ветер на углу Мэйн-стрит и Атлантик-стрит, наметает
сугробы и волочет поземку, но снегопад почти прекратился.
У остатков причала волны по-прежнему бьют в берег, но уже не так
яростно. У подножия Атлантик-стрит лежит рыбачья лодка, и ее нос воткнулся в
разбитую витрину магазина сувениров Литтл-Толл-Айленда.
На небе поначалу видны только чернота и бегущие тучи, но где-то
чуть-чуть бледнеют просветы, какое-то серебрение. В этом свете чуть виднее
дымчатые, беспокойные тени облаков, и потом, всего на миг-другой, сверкает
полная луна в промоине и снова исчезает.
Здание мэрри сквозь вертящуюся завесу снега все так же похоже на мираж.
Под прикрытием своего купола раскачивается по ветру мемориальный колокол и
тихо позванивает.
Мы видим крупным планом старомодные кварцевые часы. Когда малая стрелка
указывает точно на девять, они начинают бить. Камера отъезжает, открывая нам
зал заседаний Литтл-Толл-Айленда.
Это красивое и яркое зрелище. Все наши знакомые уже здесь, плюс еще
остальные островитяне - всего двести. Странно выглядят они при свечах - как
жители деревни прошлых времен... времен Салема и Роанока, скажем так.
В переднем ряду сидят Майк и Молли, Хэтч и Мелинда, преподобный Бобби
Риггинс и его жена Кэти, Урсула Годсо и Сандра Билз. Робби Билз на помосте,
за небольшим деревянным столомслева. Перед ним на столе небольшая табличка с
надписью "МЕНЕДЖЕР".
За рядами скамеекпоставлены в углу восемь кроватей. По обе стороны
этого анклава сидят Энджи Карвер, Тавия Годсо, Джоанна Стенхоуп, Энди
Робишо, Кэт Уизерс и Люсьен Фурнье. Ониохраняют детей - насколько могут.
Последний удар часов затихает в шуме ветра снаружи. Люди оглядываются в
поисках любого признака присутствия Линожа. Через минуту-другую Робби
подходит к кафедре, нервно одергивая край куртки.
-- Леди и джентельмены, я, как и вы, неочень знаю, чего мы ждем, но...
-- А тогда, может ты сядешь и будешь ждать, как и мы, Робби? --
спрашивает Джонни Гарриман.
Эти слова встречают нервным смехом. Робби кидает на Джонни хмурый
взгляд.
-- Я толькохотел сказать, Джонни, что я уверен - мы найдем выход из....
из этой ситуации... если будем держаться вместе, как всегда было у нас на
острове...
Входная дверь распахивается с громким и гулким стуком. Снаружи, на
крыльце, видны ботинкии древко трости Линожа.
Робби Билз замолкает и глядит на дверь. С его лица пот льется ручьем.
Перебивкой идут лица островитян: Тавия... Джонас Стенхоуп... Хэтч...
Мелинда... Орв... преподобный Боб Риггинс... Люсьен... другие. Все смотрят
на дверь.
Ботинки ступают на черно-белый шахматный кафель. Трость не отстает,
постукивая через правильные интервалы. Мы следим за ботинками, пока они не
подходят к двери, ведущей в зал заседаний. Тут камера резко наезжает на
дверь, на стеклянных створках которой написано:
ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ МЭРИИ
ЛИТТЛ-ТОЛЛ-АЙЛЕНДА.
Под этим другая надпись:
БУДЕМ ВЕРИТЬ В БОГА И ДРУГВ ДРУГА.
Островитяне смотрят на вошедшего, и глаза у них расширены от страха.
Две руки в желтых перчатках берутся за ручки и распахивают двери прямо
на камеру...
В дверях стоит Линож в своей куртке и желтых перчатках, сунувтрость
подмышку. Он улыбается, глаза у него более илименее нормальные, чудовищные
зубы скромно спрятаны. Он снимает перчатки и суетих в карман куртки.
Медленно, в тишинетакой плотной, что она оглушает, Линож входит в зал.
Слышно только мерное тиканье часов.
Линож медленно идет по пролету за скамьями в направлении столов, где
был буфет. Все островитяне, кроме сидящих в последних рядах (то есть тех,
кто всего ближе к Линожу), поворачиваются посмотреть на него, и в глазах их
недоверие и страх.
Когда Линож подходит к кроватям и спящим детям, самоназначенные стражи
сдвигаются вместе, создавая барьер из своих тел между Линожем и детьми.
Линож доходит до поворота в центральный проход, ведущий к помосту.
Минуту он там стоит, благосклонно улыбаясь, явнонаслаждаясь страхом и
недоверием, клубящимися в безмолвной комнате. Будто питается ими.
Здесь мы видим в перебивках всех знакомых островитян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
надувает губыи слегка дует. По комнате проносится ветер. Пламя свечей на
столе и полке колеблется, свечи в руках у Джоанны гаснут. И чары с нее
спадают. Она бросаетсвечи и бежит к Майку, всхлипывая. Пробегая мимо Линожа,
она от него отшатывается. Он улыбается ей отеческой улыбкой, а Майк обнимает
ее за плечи.
-- Ваш город полон прелюбодеев, педофилов, воров, обжор, убийц,
хулиганов, мошенников и скупердяев. И каждого из них я знаю. Рожденный в
грехах - рассыпься в прах. Рожденный в грязи - в ад ползи.
-- Он дьявол! -- всхлипывает Джоанна. -- Не подпускай его больше ко
мне! Я все сделаю, только не подпускай его ко мне!
-- Чего вы хотите, мистер Линож? -- спрашивает Майк.
-- Чтобы через вас все собрались в том зале - для начала. Проведем
незапланированное городское собрание, точно в двадцать один ноль-ноль. А
потом... потом увидим.
-- Что увидим? -- спрашивает Майк.
Линож проходит к задней двери, приподнимает трость, и дверь отворяется
настежь. Врываестя штормовой ветер, гася все свечи. Силуэт - Линож -
оборачивается. В контуре его головы дергаются красные линии, освещающие его
глаза.
-- Увидим, закончил ли я с этим городом... или только начал. В девять
вечера ровно, констебль. Вы... он... она... преподобный Бобби... менеджер
города Робби... все и каждый.
Он выходит, и дверь за ним захлопывается.
-- Что же нам делать? -- спрашивает Хэтч.
-- А что мы можем сделать? -- отвечает Майк. -- Выслушаем, чегоон
хочет. Если есть другой выход, я его не вижу. Скажи Робби.
-- А как с детьми? -- спрашивает Хэтч.
-- Я за ними присмотрю, -- говорти Джоанна. -- Я все равно не могу быть
там, где он. Опять - ни за что!
-- Так не пойдет, -- говорит Майк. -- Он хочет, чтобы собрались все, а
значит и ты, Джо. -- Он задумывается. -- Мы перенесем их наверх. Вместе с
кроватями. Поставим сзади в залезаседаний.
-- Да, это пойдет, -- соглашается Хэтч. Когда Майк открывает дверь, он
добавляет: -- Я никогда в жизни еще не был такиспуган.
-- Я тоже.
И они идут сообщить о собрании выжившим в эту бурю.
Снаружи купол с мемориальным колоколом почти исчез под сугробами. И на
одном из сугробов - что почти такое же чудо, как хождение по воде - стоит
Андре Линож. Трость его поставлена между ступнями в снег. Он смотрит на
мэрию... сторожит... выжидает.
Затемнение. Конец акта третьего.
Акт четвертый.
Все еще дует ветер на углу Мэйн-стрит и Атлантик-стрит, наметает
сугробы и волочет поземку, но снегопад почти прекратился.
У остатков причала волны по-прежнему бьют в берег, но уже не так
яростно. У подножия Атлантик-стрит лежит рыбачья лодка, и ее нос воткнулся в
разбитую витрину магазина сувениров Литтл-Толл-Айленда.
На небе поначалу видны только чернота и бегущие тучи, но где-то
чуть-чуть бледнеют просветы, какое-то серебрение. В этом свете чуть виднее
дымчатые, беспокойные тени облаков, и потом, всего на миг-другой, сверкает
полная луна в промоине и снова исчезает.
Здание мэрри сквозь вертящуюся завесу снега все так же похоже на мираж.
Под прикрытием своего купола раскачивается по ветру мемориальный колокол и
тихо позванивает.
Мы видим крупным планом старомодные кварцевые часы. Когда малая стрелка
указывает точно на девять, они начинают бить. Камера отъезжает, открывая нам
зал заседаний Литтл-Толл-Айленда.
Это красивое и яркое зрелище. Все наши знакомые уже здесь, плюс еще
остальные островитяне - всего двести. Странно выглядят они при свечах - как
жители деревни прошлых времен... времен Салема и Роанока, скажем так.
В переднем ряду сидят Майк и Молли, Хэтч и Мелинда, преподобный Бобби
Риггинс и его жена Кэти, Урсула Годсо и Сандра Билз. Робби Билз на помосте,
за небольшим деревянным столомслева. Перед ним на столе небольшая табличка с
надписью "МЕНЕДЖЕР".
За рядами скамеекпоставлены в углу восемь кроватей. По обе стороны
этого анклава сидят Энджи Карвер, Тавия Годсо, Джоанна Стенхоуп, Энди
Робишо, Кэт Уизерс и Люсьен Фурнье. Ониохраняют детей - насколько могут.
Последний удар часов затихает в шуме ветра снаружи. Люди оглядываются в
поисках любого признака присутствия Линожа. Через минуту-другую Робби
подходит к кафедре, нервно одергивая край куртки.
-- Леди и джентельмены, я, как и вы, неочень знаю, чего мы ждем, но...
-- А тогда, может ты сядешь и будешь ждать, как и мы, Робби? --
спрашивает Джонни Гарриман.
Эти слова встречают нервным смехом. Робби кидает на Джонни хмурый
взгляд.
-- Я толькохотел сказать, Джонни, что я уверен - мы найдем выход из....
из этой ситуации... если будем держаться вместе, как всегда было у нас на
острове...
Входная дверь распахивается с громким и гулким стуком. Снаружи, на
крыльце, видны ботинкии древко трости Линожа.
Робби Билз замолкает и глядит на дверь. С его лица пот льется ручьем.
Перебивкой идут лица островитян: Тавия... Джонас Стенхоуп... Хэтч...
Мелинда... Орв... преподобный Боб Риггинс... Люсьен... другие. Все смотрят
на дверь.
Ботинки ступают на черно-белый шахматный кафель. Трость не отстает,
постукивая через правильные интервалы. Мы следим за ботинками, пока они не
подходят к двери, ведущей в зал заседаний. Тут камера резко наезжает на
дверь, на стеклянных створках которой написано:
ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ МЭРИИ
ЛИТТЛ-ТОЛЛ-АЙЛЕНДА.
Под этим другая надпись:
БУДЕМ ВЕРИТЬ В БОГА И ДРУГВ ДРУГА.
Островитяне смотрят на вошедшего, и глаза у них расширены от страха.
Две руки в желтых перчатках берутся за ручки и распахивают двери прямо
на камеру...
В дверях стоит Линож в своей куртке и желтых перчатках, сунувтрость
подмышку. Он улыбается, глаза у него более илименее нормальные, чудовищные
зубы скромно спрятаны. Он снимает перчатки и суетих в карман куртки.
Медленно, в тишинетакой плотной, что она оглушает, Линож входит в зал.
Слышно только мерное тиканье часов.
Линож медленно идет по пролету за скамьями в направлении столов, где
был буфет. Все островитяне, кроме сидящих в последних рядах (то есть тех,
кто всего ближе к Линожу), поворачиваются посмотреть на него, и в глазах их
недоверие и страх.
Когда Линож подходит к кроватям и спящим детям, самоназначенные стражи
сдвигаются вместе, создавая барьер из своих тел между Линожем и детьми.
Линож доходит до поворота в центральный проход, ведущий к помосту.
Минуту он там стоит, благосклонно улыбаясь, явнонаслаждаясь страхом и
недоверием, клубящимися в безмолвной комнате. Будто питается ими.
Здесь мы видим в перебивках всех знакомых островитян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67