А в голове у девушки царило полное смятение.
Она не могла ответить. Она не знала, что отвечать.
Элизанда коснулась юноши первой — но отнюдь не для того, чтобы придать его облику некоторое благообразие и заставить Маррона больше походить на порядочного оруженосца. Нет, она схватила его за здоровую руку и резко спросила:
— Что за способ?
Он не ответил и только покачал головой, глядя на Джулианну и дожидаясь её решения. Элизанда рванула Маррона за плечо и развернула к себе лицом, едва на заставив уронить стоявшее на подносе вино.
— Что за способ? — ещё настойчивее повторила она.
— Не знаю, госпожа, — ответил Маррон, растерянно озираясь вокруг, будто ища место, куда можно поставить поднос. Джулианна уже пришла в себя настолько, чтобы забрать поднос у юноши, но выглядела она все так же ошарашенно и могла только слушать, не говоря ни слова.
— Не знаешь?!
— Нет, но знает Радель. Ну, Радель и его… его друг, — пробормотал Маррон, бросив опасливый взгляд на закрытую дверь, по другую сторону которой стоял стражник. — Вы его знаете, видели в овраге, помните?
— Помним, помним! Ну?
— Радель хочет увести… этого своего друга. Сегодня, во время полуденной молитвы. Он сказал, что знает потайной выход из замка, но ничего не стал объяснять. Думаю, он согласится взять с собой и вас. Он сказал, что это может быть опасно, но я подумал, баронесса, что если для вас это важно, — он вновь посмотрел на Джулианну, — если вы хотите…
— А чего хочешь ты, Маррон? — задала Джулианна вопрос, на который никак не могла найти ответа.
— Чтобы вы были в безопасности, госпожа.
— Нет, для себя?
— Не знаю, госпожа…
Что ж, теперь их таких двое. Элизанда не в счёт — уж она-то явно знает, чего хочет.
— Я знаю, какой способ он собирается испробовать, — сказала тем временем подруга Джулианны. — Мы должны пойти с ним, Джулианна, понимаешь, должны!
— У двери стоит стражник, — уклончиво заметила Джулианна.
— Всего один. Это нам не помеха. Я могу заморочить и его, и кого угодно… Или ты сыграешь высокомерную баронессу, ты это умеешь. Мы должны попытаться! Вспомни о своём отце, вспомни, что говорил джинн…
Джулианна почувствовала, что ситуация развивается обычным путём: Элизанда настойчива и таинственна, Маррон ничего сделать не может, а сама новоявленная баронесса вконец смущена и запутана. А ведь она всю жизнь знала, чего хочет, и умела принимать решения, пусть не всегда верные, но вполне отчётливые.
Если она вновь попытается бежать и опять попадётся, Имбер-дядя поведёт её в Элесси в кандалах. Джулианна будет опозорена, унижена и на всю жизнь останется в чужой стране, бессильная и бесправная. Тогда в её браке, который устроил отец, не будет ни капли смысла и ни малейшей радости.
Но если она останется здесь, с Имбером, если будет ему верной женой — отец умрёт. Так сказал джинн, а солгать он не мог.
А говорил ли он о смерти? Нет, только о «страшной опасности». Но ведь отец нужнее Чужеземью, чем Джулианна, пусть даже ставшая баронессой. Ради блага страны она должна попытаться спасти его.
А кто дороже для самой Джулианны — отец или Имбер? Она почувствовала, что её ум старается уйти от этого вопроса. Она не могла, просто не могла хладнокровно сравнивать свои чувства к этим двум людям и пытаться понять, какое из них перевесит.
Оставалось только одно: принять твёрдое решение, и выполнять его. Джулианна искренне обрадовалась этому. Она глубоко вздохнула и решительно произнесла:
— Мы попытаемся.
Вот так, решение принято, и плевать на последствия.
— Что брать с собой?
— Деньги, драгоценности, ножи. И все. Не можем же мы бегать по замку с сумками и одеялами в охапке.
— Госпожа, я мог бы…
— Нет, даже тебе лучше не помогать нам, Маррон.
Юноша вздохнул, и Джулианна поняла, что ему жаль лишаться такой возможности ещё хоть немного побыть вместе с ними. Элизанда же восприняла его вздох по-другому.
— На этот раз мы не можем рисковать, на карту поставлено слишком многое.
«Больше, чем наши жизни», — услышал в этих словах Маррон. Но что же тогда? Конечно, жизнь Раделя и Редмонда, но что ещё?
— Всё необходимое мы раздобудем по пути, куда бы он нас ни завёл.
Джулианна снова услышала в её словах нечто сверх сказанного и снова проглотила возражения. Она решила довериться Элизанде, и все тут; а сомневаться в своём проводнике — дело последнее.
И всё же она задала вопрос, от которого просто не могла удержаться:
— Куда ты нас поведёшь?
— Не знаю, Джулианна. Правда.
— Но ты же сказала…
— Ну, я знаю, где начинается дорога, и догадываюсь, как Радель собирается уйти из замка.
— И как же?
— Ну… через потайной ход. Я не могу сказать тебе больше, да и сама знаю очень мало. Мне известно, где ход начинается, но как им воспользоваться…
«Мне не по силам заставить его открыться», — услышала Джулианна и поверила — это было похоже на правду. Вероятно, её компаньонка затем и прибыла в Рок, чтобы найти этот ход и заставить его работать. На эту мысль её натолкнуло звучавшее в голосе девушки разочарование. Она не могла пройти в потайной ход, а Радель мог. Или хотя бы думал, что может. В результате девушки оказались в полной зависимости от него, что было для Элизанды горше всего.
— Который час?
Элизанда взглянула в окно — узкое и высокое, даже с небольшой бойницей, и завертела головой, пытаясь разглядеть солнце. Покои прецептора находились в одной из самых старых частей замка, где можно было выдержать осаду.
Тут Маррон неуверенно произнёс:
— По-моему, почти полдень, госпожа. До молитвы ещё полчаса, не больше.
— Мы должны будем пойти к службе, — сказала Джулианна, игнорируя раздражённое фырканье Элизанды. — Если мы останемся тут, мой Имбер, — теперь она могла прилюдно называть его «своим», и окружающие не усмотрели бы в этом ничего, кроме гордости, — мой Имбер придёт за нами.
И наверняка не один, а вместе с ухмыляющимся Карелом и бесчисленной свитой, хотя нет — старший барон больше не станет носиться с Джулианной, раз она уже вышла за его племянника. Обычный член семьи, на месте и в безопасности — чего тут беспокоиться?
— Значит, уходим немедленно, пока ещё можем.
— Да, Элизанда, но попробуем сделать это по-моему. Просто попробуем.
Джулианна не могла забыть распятого на дверях человека, распятого и брошенного на мучительную смерть. Девушка вовсе не желала подобной участи тем, кому отвело бы глаза колдовство Элизанды.
Оружие и все имевшиеся небольшие ценности были собраны очень быстро.
— Половину всего этого я бы с радостью променяла на воду, — проворчала Элизанда, — но у нас нет мехов, так что придётся искать воду по дороге.
Маррон открыл дверь, и Джулианна выскользнула в коридор.
Когда стражник шагнул вперёд, намереваясь преградить ей путь, она высокомерно подняла бровь и смерила его холодным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Она не могла ответить. Она не знала, что отвечать.
Элизанда коснулась юноши первой — но отнюдь не для того, чтобы придать его облику некоторое благообразие и заставить Маррона больше походить на порядочного оруженосца. Нет, она схватила его за здоровую руку и резко спросила:
— Что за способ?
Он не ответил и только покачал головой, глядя на Джулианну и дожидаясь её решения. Элизанда рванула Маррона за плечо и развернула к себе лицом, едва на заставив уронить стоявшее на подносе вино.
— Что за способ? — ещё настойчивее повторила она.
— Не знаю, госпожа, — ответил Маррон, растерянно озираясь вокруг, будто ища место, куда можно поставить поднос. Джулианна уже пришла в себя настолько, чтобы забрать поднос у юноши, но выглядела она все так же ошарашенно и могла только слушать, не говоря ни слова.
— Не знаешь?!
— Нет, но знает Радель. Ну, Радель и его… его друг, — пробормотал Маррон, бросив опасливый взгляд на закрытую дверь, по другую сторону которой стоял стражник. — Вы его знаете, видели в овраге, помните?
— Помним, помним! Ну?
— Радель хочет увести… этого своего друга. Сегодня, во время полуденной молитвы. Он сказал, что знает потайной выход из замка, но ничего не стал объяснять. Думаю, он согласится взять с собой и вас. Он сказал, что это может быть опасно, но я подумал, баронесса, что если для вас это важно, — он вновь посмотрел на Джулианну, — если вы хотите…
— А чего хочешь ты, Маррон? — задала Джулианна вопрос, на который никак не могла найти ответа.
— Чтобы вы были в безопасности, госпожа.
— Нет, для себя?
— Не знаю, госпожа…
Что ж, теперь их таких двое. Элизанда не в счёт — уж она-то явно знает, чего хочет.
— Я знаю, какой способ он собирается испробовать, — сказала тем временем подруга Джулианны. — Мы должны пойти с ним, Джулианна, понимаешь, должны!
— У двери стоит стражник, — уклончиво заметила Джулианна.
— Всего один. Это нам не помеха. Я могу заморочить и его, и кого угодно… Или ты сыграешь высокомерную баронессу, ты это умеешь. Мы должны попытаться! Вспомни о своём отце, вспомни, что говорил джинн…
Джулианна почувствовала, что ситуация развивается обычным путём: Элизанда настойчива и таинственна, Маррон ничего сделать не может, а сама новоявленная баронесса вконец смущена и запутана. А ведь она всю жизнь знала, чего хочет, и умела принимать решения, пусть не всегда верные, но вполне отчётливые.
Если она вновь попытается бежать и опять попадётся, Имбер-дядя поведёт её в Элесси в кандалах. Джулианна будет опозорена, унижена и на всю жизнь останется в чужой стране, бессильная и бесправная. Тогда в её браке, который устроил отец, не будет ни капли смысла и ни малейшей радости.
Но если она останется здесь, с Имбером, если будет ему верной женой — отец умрёт. Так сказал джинн, а солгать он не мог.
А говорил ли он о смерти? Нет, только о «страшной опасности». Но ведь отец нужнее Чужеземью, чем Джулианна, пусть даже ставшая баронессой. Ради блага страны она должна попытаться спасти его.
А кто дороже для самой Джулианны — отец или Имбер? Она почувствовала, что её ум старается уйти от этого вопроса. Она не могла, просто не могла хладнокровно сравнивать свои чувства к этим двум людям и пытаться понять, какое из них перевесит.
Оставалось только одно: принять твёрдое решение, и выполнять его. Джулианна искренне обрадовалась этому. Она глубоко вздохнула и решительно произнесла:
— Мы попытаемся.
Вот так, решение принято, и плевать на последствия.
— Что брать с собой?
— Деньги, драгоценности, ножи. И все. Не можем же мы бегать по замку с сумками и одеялами в охапке.
— Госпожа, я мог бы…
— Нет, даже тебе лучше не помогать нам, Маррон.
Юноша вздохнул, и Джулианна поняла, что ему жаль лишаться такой возможности ещё хоть немного побыть вместе с ними. Элизанда же восприняла его вздох по-другому.
— На этот раз мы не можем рисковать, на карту поставлено слишком многое.
«Больше, чем наши жизни», — услышал в этих словах Маррон. Но что же тогда? Конечно, жизнь Раделя и Редмонда, но что ещё?
— Всё необходимое мы раздобудем по пути, куда бы он нас ни завёл.
Джулианна снова услышала в её словах нечто сверх сказанного и снова проглотила возражения. Она решила довериться Элизанде, и все тут; а сомневаться в своём проводнике — дело последнее.
И всё же она задала вопрос, от которого просто не могла удержаться:
— Куда ты нас поведёшь?
— Не знаю, Джулианна. Правда.
— Но ты же сказала…
— Ну, я знаю, где начинается дорога, и догадываюсь, как Радель собирается уйти из замка.
— И как же?
— Ну… через потайной ход. Я не могу сказать тебе больше, да и сама знаю очень мало. Мне известно, где ход начинается, но как им воспользоваться…
«Мне не по силам заставить его открыться», — услышала Джулианна и поверила — это было похоже на правду. Вероятно, её компаньонка затем и прибыла в Рок, чтобы найти этот ход и заставить его работать. На эту мысль её натолкнуло звучавшее в голосе девушки разочарование. Она не могла пройти в потайной ход, а Радель мог. Или хотя бы думал, что может. В результате девушки оказались в полной зависимости от него, что было для Элизанды горше всего.
— Который час?
Элизанда взглянула в окно — узкое и высокое, даже с небольшой бойницей, и завертела головой, пытаясь разглядеть солнце. Покои прецептора находились в одной из самых старых частей замка, где можно было выдержать осаду.
Тут Маррон неуверенно произнёс:
— По-моему, почти полдень, госпожа. До молитвы ещё полчаса, не больше.
— Мы должны будем пойти к службе, — сказала Джулианна, игнорируя раздражённое фырканье Элизанды. — Если мы останемся тут, мой Имбер, — теперь она могла прилюдно называть его «своим», и окружающие не усмотрели бы в этом ничего, кроме гордости, — мой Имбер придёт за нами.
И наверняка не один, а вместе с ухмыляющимся Карелом и бесчисленной свитой, хотя нет — старший барон больше не станет носиться с Джулианной, раз она уже вышла за его племянника. Обычный член семьи, на месте и в безопасности — чего тут беспокоиться?
— Значит, уходим немедленно, пока ещё можем.
— Да, Элизанда, но попробуем сделать это по-моему. Просто попробуем.
Джулианна не могла забыть распятого на дверях человека, распятого и брошенного на мучительную смерть. Девушка вовсе не желала подобной участи тем, кому отвело бы глаза колдовство Элизанды.
Оружие и все имевшиеся небольшие ценности были собраны очень быстро.
— Половину всего этого я бы с радостью променяла на воду, — проворчала Элизанда, — но у нас нет мехов, так что придётся искать воду по дороге.
Маррон открыл дверь, и Джулианна выскользнула в коридор.
Когда стражник шагнул вперёд, намереваясь преградить ей путь, она высокомерно подняла бровь и смерила его холодным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137